Гудрич, Эдвин Стефен
| Эдвин Стефен Гудрич | |
| англ. Edwin Stephen Goodrich | |
| Научная сфера: | |
|---|---|
| Награды и премии: |
Медаль Линнея (1932) |
Эдвин Стефен Гудрич (англ. Edwin Stephen Goodrich; 1868—1946) — английский биолог, специалист в области сравнительной анатомии, эмбриологии, палеонтологии и в эволюционных теориях; редактор «Journal of Cell Science» (с 1920 года)[1]. Лауреат Медали Линнея[2]; член Лондонского королевского общества, иностранный член Академии наук СССР.
Биография
Эдвин Стефен Гудрич родился 21 июня 1868 года в английском курортном городке Уэстон-сьюпер-Мэр. Когда Гудричу было всего две недели от роду умер его отец и мать перевезла детей в жить во французский город По, где он учился в местной английской школе, а затем во французском лицее. Продолжил образование в Школе изящных искусств Феликса Слейда (англ. Slade School of Fine Art). После этого он обучался в Университетском колледже Лондона, где познакомился с Эдвином Реем Ланкестером, который и привил ему увлечение зоологией.
Когда Ланкастер был назначен преподавателем в Мертон коллежд в Оксфорде (англ. Merton College), а Эдвин Стефен Гудрич стал его ассистентом. С 1921 года Гудрич сам был назначен на старый пост наставника, который он занимал на протяжении почти четверти века.
В 1913 году он женился на протозоологе Хелене Пикселл (англ. Helen Pixell), которая очень помогала ему в его научной деятельности.
В 1932 году научный вклад учёного был отмечен Медалью Линнея — одной из высших наград Лондонского Линнеевского общества.
Эдвин Стефен Гудрич умер 6 января 1946 года в Оксфорде.
Напишите отзыв о статье "Гудрич, Эдвин Стефен"
Примечания
- ↑ (1946) «Edwin Stephen Goodrich, 1868-1946». The Quarterly journal of microscopical science 87 (4): 317–355. PMID 20286258.
- ↑ [www.linnean.org/index.php?id=347 Линнеевская Медаль на сайте www.linnean.org]
Ссылки
- [www.ras.ru/win/db/show_per.asp?P=.id-50251.ln-ru Гудрич, Эдвин Стефен] на официальном сайте РАН
Отрывок, характеризующий Гудрич, Эдвин Стефен
– Это были крайности, разумеется, но не в них всё значение, а значение в правах человека, в эманципации от предрассудков, в равенстве граждан; и все эти идеи Наполеон удержал во всей их силе.– Свобода и равенство, – презрительно сказал виконт, как будто решившийся, наконец, серьезно доказать этому юноше всю глупость его речей, – всё громкие слова, которые уже давно компрометировались. Кто же не любит свободы и равенства? Еще Спаситель наш проповедывал свободу и равенство. Разве после революции люди стали счастливее? Напротив. Mы хотели свободы, а Бонапарте уничтожил ее.
Князь Андрей с улыбкой посматривал то на Пьера, то на виконта, то на хозяйку. В первую минуту выходки Пьера Анна Павловна ужаснулась, несмотря на свою привычку к свету; но когда она увидела, что, несмотря на произнесенные Пьером святотатственные речи, виконт не выходил из себя, и когда она убедилась, что замять этих речей уже нельзя, она собралась с силами и, присоединившись к виконту, напала на оратора.
– Mais, mon cher m r Pierre, [Но, мой милый Пьер,] – сказала Анна Павловна, – как же вы объясняете великого человека, который мог казнить герцога, наконец, просто человека, без суда и без вины?
– Я бы спросил, – сказал виконт, – как monsieur объясняет 18 брюмера. Разве это не обман? C'est un escamotage, qui ne ressemble nullement a la maniere d'agir d'un grand homme. [Это шулерство, вовсе не похожее на образ действий великого человека.]
– А пленные в Африке, которых он убил? – сказала маленькая княгиня. – Это ужасно! – И она пожала плечами.
– C'est un roturier, vous aurez beau dire, [Это проходимец, что бы вы ни говорили,] – сказал князь Ипполит.
Мсье Пьер не знал, кому отвечать, оглянул всех и улыбнулся. Улыбка у него была не такая, какая у других людей, сливающаяся с неулыбкой. У него, напротив, когда приходила улыбка, то вдруг, мгновенно исчезало серьезное и даже несколько угрюмое лицо и являлось другое – детское, доброе, даже глуповатое и как бы просящее прощения.
Виконту, который видел его в первый раз, стало ясно, что этот якобинец совсем не так страшен, как его слова. Все замолчали.
– Как вы хотите, чтобы он всем отвечал вдруг? – сказал князь Андрей. – Притом надо в поступках государственного человека различать поступки частного лица, полководца или императора. Мне так кажется.
– Да, да, разумеется, – подхватил Пьер, обрадованный выступавшею ему подмогой.
– Нельзя не сознаться, – продолжал князь Андрей, – Наполеон как человек велик на Аркольском мосту, в госпитале в Яффе, где он чумным подает руку, но… но есть другие поступки, которые трудно оправдать.
