Гуляев, Сергей Арсентьевич

Сергей Арсентьевич Гуляев
Дата рождения	5 сентября 1918(1918-09-05)
Место рождения	деревня Первая Казанка Курская область, РСФСР
Дата смерти	3 апреля 2000(2000-04-03) (81 год)
Место смерти	город Санкт-Петербург, Российская Федерация
Принадлежность	СССР СССР
Род войск	авиация ВМФ
Годы службы	1937—1981
Звание	генерал-полковник авиации
Часть	46 штурмовой авиаполк ВВС Северного флота (в годы ВОВ)
Командовал	ВВС Балтийского флота
Сражения/войны	Великая Отечественная война
Награды и премии
В отставке	научный сотрудник и инженер в Санкт-Петербургском государственном техническом университете

Сергей Арсентьевич Гуляев (5 сентября 1918 — 3 апреля 2000) — заслуженный военный лётчик СССР (1968), Герой Советского Союза (1944), генерал-полковник авиации (1971), кандидат военных наук (1981).

Краткая биография

Родился 5 сентября 1918 года в деревне Первая Казанка Щигровского уезда Курской губернии. В 1934 году окончил 7 классов школы в родном селе, в 1937 году — 3 курса Курского железнодорожного техникума.

В ВМФ с октября 1937 года. В 1940 году окончил Ейское военно-морское авиационное училище. Служил лётчиком-инструктором в 1-й запасной авиаэскадрилье ВВС Балтийского флота, с июля 1941 года — лётчиком-инструктором в 1-м запасном авиаполку ВВС ВМФ (город Саранск).

Участник Великой Отечественной войны: в марте 1943 — мае 1945 — командир звена, командир авиаэскадрильи и помощник по лётной подготовке и воздушному бою командира 46-го штурмового авиаполка ВВС Северного флота. Участвовал в обороне Заполярья и Петсамо-Киркенесской операции.

За время войны совершил 21 боевой вылет на штурмовике Ил-2 для нанесения ударов по вражеским кораблям, портам и аэродромам, в ходе которых лично потопил 9 судов и кораблей, а также уничтожил на земле 2 самолёта противника.

За мужество и героизм, проявленные в боях с немецко-фашистскими захватчиками, указом Президиума Верховного Совета СССР от 22 июля 1944 года капитану Гуляеву Сергею Арсентьевичу присвоено звание Героя Советского Союза с вручением ордена Ленина и медали «Золотая Звезда».

После войны до августа 1945 года продолжал служить в ВВС Северного флота в должности помощника командира штурмового авиаполка по лётной подготовке и воздушному бою.

В ноябре 1948 года окончил Военно-морскую академию. С февраля 1949 года служил командиром минно-торпедного авиаполка ВВС 8-го ВМФ (Балтика), а в мае 1951 — октябре 1956 — командиром 589-й (с марта 1955 — 130-й) минно-торпедной авиадивизии ВВС Тихоокеанского флота.

В октябре 1958 года окончил Военную академию Генерального штаба. С января 1959 — заместитель, а в январе 1960 — феврале 1961 — 1-й заместитель командующего ВВС Черноморского флота. В феврале 1961 — августе 1976 — командующий ВВС Балтийского флота.

В августе 1976 — июле 1980 — заместитель начальника Военно-морской академии по авиации, одновременно в августе 1979 — июле 1980 — начальник авиационного факультета Военно-морской академии. С мая 1981 года генерал-полковник авиации С. А. Гуляев — в запасе.

С 1988 года работал научным сотрудником и инженером в Санкт-Петербургском государственном техническом университете.

Жил в Ленинграде (ныне Санкт-Петербург). Умер 3 апреля 2000 года. Похоронен на Серафимовском кладбище в Санкт-Петербурге.

Награды и звания

• Медаль «Золотая Звезда» (№ 4029) (22 июля 1944 года);
• орден Ленина (22.07.1944);
• орден Октябрьской Революции (21.02.1978);
• 3 ордена Красного Знамени (17.09.1943; 29.11.1943; 2.02.1945);
• орден Ушакова 2-й степени (30.04.1944);
• орден Отечественной войны 1-й степени (11.03.1985);
• 2 ордена Красной Звезды (3.11.1953; 31.10.1967);
• орден «За службу Родине в Вооружённых Силах СССР» 3-й степени (30.04.1975);
• медали;
• иностранные медали;
• Заслуженный военный лётчик СССР (16.08.1968).

Память

• Бюст С. А. Гуляева, в числе 53-х лётчиков-североморцев, удостоенных звания Героя Советского Союза, установлен в пос. Сафоново на Аллее Героев около музея ВВС СФ.
• На здании Курского техникума железнодорожного транспорта, где учился С. А. Гуляев, установлена мемориальная доска.

Литература

• Бойко В. С. Крылья Северного флота. — Мурманск: Мурманское книжное издательство, 1976. — 317 с.
• Герасименко Д. Я., Колкер И. И., Нехорошков Ф. А. Славен героями Северный флот. 30-летию разгрома гитлеровских захватчиков в Заполярье посвящается. — Мурманск: Мурманское книжное издательство, 1974. — 208 с.
• Сорокажердьев В. В. Они сражались в Заполярье: Герои Советского Союза, 1939—1945: боевые биографии. — Мурманск: Кн. изд-во, 2007. С. 74. ISBN 978-5-85510-305-2.

Ссылки

•  [www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=1541 Гуляев, Сергей Арсентьевич]. Сайт «Герои Страны».
• [foto.mail.ru/mail/andr-sor/100 Музей ВВС СФ] Фотоальбом об истории музея ВВС СФ.
• [militera.lib.ru/h/ksf/index.html Козлов И. А., Шломин В. С. Краснознаменный Северный флот].

Отрывок, характеризующий Гуляев, Сергей Арсентьевич

Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
Два свидетеля – Хвостиков, бывший приказный, которого употреблял для игры Долохов и Макарин, отставной гусар, добродушный и слабый человек, питавший беспредельную любовь к Курагину – сидели в первой комнате за чаем.
В большом кабинете Долохова, убранном от стен до потолка персидскими коврами, медвежьими шкурами и оружием, сидел Долохов в дорожном бешмете и сапогах перед раскрытым бюро, на котором лежали счеты и пачки денег. Анатоль в расстегнутом мундире ходил из той комнаты, где сидели свидетели, через кабинет в заднюю комнату, где его лакей француз с другими укладывал последние вещи. Долохов считал деньги и записывал.
– Ну, – сказал он, – Хвостикову надо дать две тысячи.
– Ну и дай, – сказал Анатоль.
– Макарка (они так звали Макарина), этот бескорыстно за тебя в огонь и в воду. Ну вот и кончены счеты, – сказал Долохов, показывая ему записку. – Так?
– Да, разумеется, так, – сказал Анатоль, видимо не слушавший Долохова и с улыбкой, не сходившей у него с лица, смотревший вперед себя.
Долохов захлопнул бюро и обратился к Анатолю с насмешливой улыбкой.
– А знаешь что – брось всё это: еще время есть! – сказал он.
– Дурак! – сказал Анатоль. – Перестань говорить глупости. Ежели бы ты знал… Это чорт знает, что такое!
– Право брось, – сказал Долохов. – Я тебе дело говорю. Разве это шутка, что ты затеял?
– Ну, опять, опять дразнить? Пошел к чорту! А?… – сморщившись сказал Анатоль. – Право не до твоих дурацких шуток. – И он ушел из комнаты.
Долохов презрительно и снисходительно улыбался, когда Анатоль вышел.
– Ты постой, – сказал он вслед Анатолю, – я не шучу, я дело говорю, поди, поди сюда.
Анатоль опять вошел в комнату и, стараясь сосредоточить внимание, смотрел на Долохова, очевидно невольно покоряясь ему.
– Ты меня слушай, я тебе последний раз говорю. Что мне с тобой шутить? Разве я тебе перечил? Кто тебе всё устроил, кто попа нашел, кто паспорт взял, кто денег достал? Всё я.
– Ну и спасибо тебе. Ты думаешь я тебе не благодарен? – Анатоль вздохнул и обнял Долохова.
– Я тебе помогал, но всё же я тебе должен правду сказать: дело опасное и, если разобрать, глупое. Ну, ты ее увезешь, хорошо. Разве это так оставят? Узнается дело, что ты женат. Ведь тебя под уголовный суд подведут…
– Ах! глупости, глупости! – опять сморщившись заговорил Анатоль. – Ведь я тебе толковал. А? – И Анатоль с тем особенным пристрастием (которое бывает у людей тупых) к умозаключению, до которого они дойдут своим умом, повторил то рассуждение, которое он раз сто повторял Долохову. – Ведь я тебе толковал, я решил: ежели этот брак будет недействителен, – cказал он, загибая палец, – значит я не отвечаю; ну а ежели действителен, всё равно: за границей никто этого не будет знать, ну ведь так? И не говори, не говори, не говори!
– Право, брось! Ты только себя свяжешь…
– Убирайся к чорту, – сказал Анатоль и, взявшись за волосы, вышел в другую комнату и тотчас же вернулся и с ногами сел на кресло близко перед Долоховым. – Это чорт знает что такое! А? Ты посмотри, как бьется! – Он взял руку Долохова и приложил к своему сердцу. – Ah! quel pied, mon cher, quel regard! Une deesse!! [О! Какая ножка, мой друг, какой взгляд! Богиня!!] A?
Долохов, холодно улыбаясь и блестя своими красивыми, наглыми глазами, смотрел на него, видимо желая еще повеселиться над ним.
– Ну деньги выйдут, тогда что?
– Тогда что? А? – повторил Анатоль с искренним недоумением перед мыслью о будущем. – Тогда что? Там я не знаю что… Ну что глупости говорить! – Он посмотрел на часы. – Пора!
Анатоль пошел в заднюю комнату.
– Ну скоро ли вы? Копаетесь тут! – крикнул он на слуг.
Долохов убрал деньги и крикнув человека, чтобы велеть подать поесть и выпить на дорогу, вошел в ту комнату, где сидели Хвостиков и Макарин.
Анатоль в кабинете лежал, облокотившись на руку, на диване, задумчиво улыбался и что то нежно про себя шептал своим красивым ртом.
– Иди, съешь что нибудь. Ну выпей! – кричал ему из другой комнаты Долохов.
– Не хочу! – ответил Анатоль, всё продолжая улыбаться.
– Иди, Балага приехал.
Анатоль встал и вошел в столовую. Балага был известный троечный ямщик, уже лет шесть знавший Долохова и Анатоля, и служивший им своими тройками. Не раз он, когда полк Анатоля стоял в Твери, с вечера увозил его из Твери, к рассвету доставлял в Москву и увозил на другой день ночью. Не раз он увозил Долохова от погони, не раз он по городу катал их с цыганами и дамочками, как называл Балага. Не раз он с их работой давил по Москве народ и извозчиков, и всегда его выручали его господа, как он называл их. Не одну лошадь он загнал под ними. Не раз он был бит ими, не раз напаивали они его шампанским и мадерой, которую он любил, и не одну штуку он знал за каждым из них, которая обыкновенному человеку давно бы заслужила Сибирь. В кутежах своих они часто зазывали Балагу, заставляли его пить и плясать у цыган, и не одна тысяча их денег перешла через его руки. Служа им, он двадцать раз в году рисковал и своей жизнью и своей шкурой, и на их работе переморил больше лошадей, чем они ему переплатили денег. Но он любил их, любил эту безумную езду, по восемнадцати верст в час, любил перекувырнуть извозчика и раздавить пешехода по Москве, и во весь скок пролететь по московским улицам. Он любил слышать за собой этот дикий крик пьяных голосов: «пошел! пошел!» тогда как уж и так нельзя было ехать шибче; любил вытянуть больно по шее мужика, который и так ни жив, ни мертв сторонился от него. «Настоящие господа!» думал он.
Анатоль и Долохов тоже любили Балагу за его мастерство езды и за то, что он любил то же, что и они. С другими Балага рядился, брал по двадцати пяти рублей за двухчасовое катанье и с другими только изредка ездил сам, а больше посылал своих молодцов. Но с своими господами, как он называл их, он всегда ехал сам и никогда ничего не требовал за свою работу. Только узнав через камердинеров время, когда были деньги, он раз в несколько месяцев приходил поутру, трезвый и, низко кланяясь, просил выручить его. Его всегда сажали господа.
– Уж вы меня вызвольте, батюшка Федор Иваныч или ваше сиятельство, – говорил он. – Обезлошадничал вовсе, на ярманку ехать уж ссудите, что можете.
И Анатоль и Долохов, когда бывали в деньгах, давали ему по тысяче и по две рублей.
Балага был русый, с красным лицом и в особенности красной, толстой шеей, приземистый, курносый мужик, лет двадцати семи, с блестящими маленькими глазами и маленькой бородкой. Он был одет в тонком синем кафтане на шелковой подкладке, надетом на полушубке.
Он перекрестился на передний угол и подошел к Долохову, протягивая черную, небольшую руку.
– Федору Ивановичу! – сказал он, кланяясь.
– Здорово, брат. – Ну вот и он.
– Здравствуй, ваше сиятельство, – сказал он входившему Анатолю и тоже протянул руку.
– Я тебе говорю, Балага, – сказал Анатоль, кладя ему руки на плечи, – любишь ты меня или нет? А? Теперь службу сослужи… На каких приехал? А?