Дворец Шувалова

Дворец
Шуваловский дворец
Страна	Россия
Город	Санкт-Петербург
Архитектурный стиль	елизаветинское барокко
Архитектор	С. И. Чевакинский
Строительство	1753—1755 годы
Статус	Объект культурного наследия РФ № 7810535000

Дворец Шувалова в Санкт-Петербурге — особняк графа И. И. Шувалова в стиле елизаветинского барокко. Расположен в Санкт-Петербурге на углу Итальянской улицы и Малой Садовой. Один из нескольких Шуваловских дворцов города.

История

Участок на углу Малой Садовой (дом 1) и Итальянской (дом 25) улиц принадлежал в середине XVIII век И. И. Шувалову (1727—1797). Это и определило первое название Малой Садовой — Шувалов переулок (1781—1798).

Особняк был построен в 1753—1755 годах архитектором С. И. Чевакинским. В помещениях этого дома размещалась галерея картин, собранных Иваном Ивановичем. В середине 1770-х интерьеры были переделаны для нового владельца, князя А. А. Вяземского.

В конце XVIII века здание поступает в ведение государства и до 1917 года в нём находилось Министерство юстиции Российской империи, а затем Временного правительства.

С 1918 года здесь расположился Музей гигиены Центра медицинской профилактики. Экспозиция музея рассказывает об анатомии и физиологии человека, борьбе с вредными привычками, о половом воспитании, профилактике СПИДа, радиационной гигиене.

Литература

• Зодчие Санкт-Петербурга. XVIII век / сост. В. Г. Исаченко; ред. Ю. Артемьева, С. Прохватилова. — СПб.: Лениздат, 1997. — 1021 с. — ISBN 5-289-01585-X.
• Зодчие Санкт-Петербурга. XIX — начало XX века / сост. В. Г. Исаченко; ред. Ю. Артемьева, С. Прохватилова. — СПб.: Лениздат, 1998. — 1070 с. — ISBN 5-289-01586-8.

Отрывок, характеризующий Дворец Шувалова

Шатаясь на своих длинных худых ногах, в развевающемся халате, сумасшедший этот стремительно бежал, не спуская глаз с Растопчина, крича ему что то хриплым голосом и делая знаки, чтобы он остановился. Обросшее неровными клочками бороды, сумрачное и торжественное лицо сумасшедшего было худо и желто. Черные агатовые зрачки его бегали низко и тревожно по шафранно желтым белкам.
– Стой! Остановись! Я говорю! – вскрикивал он пронзительно и опять что то, задыхаясь, кричал с внушительными интонациями в жестами.
Он поравнялся с коляской и бежал с ней рядом.
– Трижды убили меня, трижды воскресал из мертвых. Они побили каменьями, распяли меня… Я воскресну… воскресну… воскресну. Растерзали мое тело. Царствие божие разрушится… Трижды разрушу и трижды воздвигну его, – кричал он, все возвышая и возвышая голос. Граф Растопчин вдруг побледнел так, как он побледнел тогда, когда толпа бросилась на Верещагина. Он отвернулся.
– Пош… пошел скорее! – крикнул он на кучера дрожащим голосом.
Коляска помчалась во все ноги лошадей; но долго еще позади себя граф Растопчин слышал отдаляющийся безумный, отчаянный крик, а перед глазами видел одно удивленно испуганное, окровавленное лицо изменника в меховом тулупчике.
Как ни свежо было это воспоминание, Растопчин чувствовал теперь, что оно глубоко, до крови, врезалось в его сердце. Он ясно чувствовал теперь, что кровавый след этого воспоминания никогда не заживет, но что, напротив, чем дальше, тем злее, мучительнее будет жить до конца жизни это страшное воспоминание в его сердце. Он слышал, ему казалось теперь, звуки своих слов:
«Руби его, вы головой ответите мне!» – «Зачем я сказал эти слова! Как то нечаянно сказал… Я мог не сказать их (думал он): тогда ничего бы не было». Он видел испуганное и потом вдруг ожесточившееся лицо ударившего драгуна и взгляд молчаливого, робкого упрека, который бросил на него этот мальчик в лисьем тулупе… «Но я не для себя сделал это. Я должен был поступить так. La plebe, le traitre… le bien publique», [Чернь, злодей… общественное благо.] – думал он.
У Яузского моста все еще теснилось войско. Было жарко. Кутузов, нахмуренный, унылый, сидел на лавке около моста и плетью играл по песку, когда с шумом подскакала к нему коляска. Человек в генеральском мундире, в шляпе с плюмажем, с бегающими не то гневными, не то испуганными глазами подошел к Кутузову и стал по французски говорить ему что то. Это был граф Растопчин. Он говорил Кутузову, что явился сюда, потому что Москвы и столицы нет больше и есть одна армия.
– Было бы другое, ежели бы ваша светлость не сказали мне, что вы не сдадите Москвы, не давши еще сражения: всего этого не было бы! – сказал он.