Брессан, Александр Иванович

Александр Иванович Брессан
Имя при рождении:	Александр де Брессан
Дата рождения:	1719(1719)
Место рождения:	Монако
Дата смерти:	1 января 1779(1779-01-01)

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Александр Иванович Брессан (де Брессан) (1719 — 1 января 1779) — камердинер великого князя Петра Фёдоровича, директор Шпалерной мануфактуры и президент Мануфактур-коллегии, статский советник.

Происхождение

Согласно дипломам на дворянство, предки Брессана были «французскими дворянами в княжестве в Монако». Прадед Александра Гиацинт де Брессан получил дворянство от короля Франции Людовика XIV, был кавалером ордена Святого Михаила, обер-камер-юнкером князя Монако и губернатором города Ментона, а дед Шевалье де Брессан являлся шталмейстером принцессы Монакской и был кавалером ордена Святого Лазаря. Отец Александра — Жан Батист был капитаном французской службы.

Биография

В молодости Брессан жил во Франции, где получил хорошее образование, особенно в области камеральных наук, искусств и торговли.

Приехал в Россию в 1749 году. Два года спустя принял в Москве православие, восприемниками при крещении были камергер князь Александр Трубецкой и его племянница, графиня Прасковья Юрьевна Салтыкова.

29 июня 1752 года по «именному изустному указу» императрицы Елизаветы Брессан был определён в камердинеры к великому князю Петру Фёдоровичу. В этой должности он заслужил полное доверие наследника.

14 марта 1754 года Брессан подал прошение о принятии его в число «российского шляхетства» на основании представленных сведений о дворянстве его отца, деда и прадеда. 3 мая того же года Правительствующий Сенат приказал по докладу Герольдмейстерской конторы внести Брессана в дворянский список, но составленный патент на дворянство, представленный на подпись императрице в 1756 году, остался неподписанным.

После вступления на престол в декабре 1761 года, император Петр III щедро вознаградил своего камердинера за службу: Брессан стал голштинским камергером и бригадиром, получил чин статского советника, стал президентом Мануфактур-коллегии и директором всех подведомственных ей фабрик, в том числе Шпалерной мануфактуры.

Во время дворцового переворота 1762 года Брессан, один из немногих, до конца остался верен императору. Утром 28 июня, когда сторонники Екатерины намеревались занять войсками Калинкинский мост для того, чтобы прервать сношение с Ораниенбаумом и не допускать до Петра III известий о ходе событий, Брессан предупредил занятие моста, спешно передав через слугу, переодетого крестьянином, записку императору.

Французский дипломат М.-Д. Корберон, в апреле 1776 года посетивший Шпалерную мануфактуру, оставил следующую характеристику Брессана:

Брессан, стоящий во главе этого предприятия, не очень искусен в этом деле; его познания, кажется, очень ограниченны, но он болтлив, ловок и льстив, что вполне достаточно для достижения успеха.

— М.-Д. Корберон. Из записок.

Источники

• Брессан, Александр Иванович // Русский биографический словарь : в 25 томах. — СПб., 1908. — Т. 3: Бетанкур — Бякстер. — С. 348.
• Тройницкий С. Н. [www.heraldrybooks.ru/text.php?id=482#4 О пожаловании Александру де Брессан диплома на потомственное дворянское достоинство] // Гербовед : ж. — 1914. — Т. август.

Отрывок, характеризующий Брессан, Александр Иванович

Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
– Вот и договорился! – сказала она.
Но граф в ту же минуту оправился от волнения.
– Ну, ну, – сказал он. – Вот воин еще! Глупости то оставь: учиться надо.
– Это не глупости, папенька. Оболенский Федя моложе меня и тоже идет, а главное, все равно я не могу ничему учиться теперь, когда… – Петя остановился, покраснел до поту и проговорил таки: – когда отечество в опасности.
– Полно, полно, глупости…
– Да ведь вы сами сказали, что всем пожертвуем.
– Петя, я тебе говорю, замолчи, – крикнул граф, оглядываясь на жену, которая, побледнев, смотрела остановившимися глазами на меньшого сына.
– А я вам говорю. Вот и Петр Кириллович скажет…
– Я тебе говорю – вздор, еще молоко не обсохло, а в военную службу хочет! Ну, ну, я тебе говорю, – и граф, взяв с собой бумаги, вероятно, чтобы еще раз прочесть в кабинете перед отдыхом, пошел из комнаты.
– Петр Кириллович, что ж, пойдем покурить…
Пьер находился в смущении и нерешительности. Непривычно блестящие и оживленные глаза Наташи беспрестанно, больше чем ласково обращавшиеся на него, привели его в это состояние.
– Нет, я, кажется, домой поеду…
– Как домой, да вы вечер у нас хотели… И то редко стали бывать. А эта моя… – сказал добродушно граф, указывая на Наташу, – только при вас и весела…
– Да, я забыл… Мне непременно надо домой… Дела… – поспешно сказал Пьер.
– Ну так до свидания, – сказал граф, совсем уходя из комнаты.
– Отчего вы уезжаете? Отчего вы расстроены? Отчего?.. – спросила Пьера Наташа, вызывающе глядя ему в глаза.
«Оттого, что я тебя люблю! – хотел он сказать, но он не сказал этого, до слез покраснел и опустил глаза.
– Оттого, что мне лучше реже бывать у вас… Оттого… нет, просто у меня дела.
– Отчего? нет, скажите, – решительно начала было Наташа и вдруг замолчала. Они оба испуганно и смущенно смотрели друг на друга. Он попытался усмехнуться, но не мог: улыбка его выразила страдание, и он молча поцеловал ее руку и вышел.
Пьер решил сам с собою не бывать больше у Ростовых.


Петя, после полученного им решительного отказа, ушел в свою комнату и там, запершись от всех, горько плакал. Все сделали, как будто ничего не заметили, когда он к чаю пришел молчаливый и мрачный, с заплаканными глазами.
На другой день приехал государь. Несколько человек дворовых Ростовых отпросились пойти поглядеть царя. В это утро Петя долго одевался, причесывался и устроивал воротнички так, как у больших. Он хмурился перед зеркалом, делал жесты, пожимал плечами и, наконец, никому не сказавши, надел фуражку и вышел из дома с заднего крыльца, стараясь не быть замеченным. Петя решился идти прямо к тому месту, где был государь, и прямо объяснить какому нибудь камергеру (Пете казалось, что государя всегда окружают камергеры), что он, граф Ростов, несмотря на свою молодость, желает служить отечеству, что молодость не может быть препятствием для преданности и что он готов… Петя, в то время как он собирался, приготовил много прекрасных слов, которые он скажет камергеру.