Джеймс, Летиция

К:Википедия:Страницы на КУ (тип: не указан)

Летиция Джеймс англ. Letitia James <tr><td colspan="2" style="text-align: center;">Джеймс в 2013</td></tr>
Общественный адвокат Нью-Йорка
с 1 января 2014
Предшественник:	Билл де Блазио
Рождение:	18 октября 1958(1958-10-18) (65 лет) Бруклин, Нью-Йорк, США
Имя при рождении:	Летиция А. Джеймс
Партия:	Демократическая партия
Образование:	Городской университет Нью-Йорка (B.A.) Говардский университет (J.D.)
Деятельность:	юрист, активист, политик
Сайт:	[pubadvocate.nyc.gov/ Общественный адвокат]

Летиция А. Джеймс (англ. Letitia A. "Tish" James, 18 октября 1958, Нью-Йорк, США) — действующий и четвертый общественный адвокат Нью-Йорка, первая афроамериканская женщина, которая занимает пост в правительстве Нью-Йорка. Она — американский юрист, активист и политик, член Демократической партии. В прошлом она служила в городском совете Нью-Йорка, представляя 35 округ Бруклина. Джеймс председательствовала в комитете по экономическому развитию, а также служила в комитетах по паркам и отдыху, малому бизнесу, технологиям в правительстве, делам ветеранов и проблемам женщин. В 2013 Джеймс баллотировалась на пост общественного адвоката Нью-Йорка и получила 36 % в праймериз Демократической партии, что не дало ей возможности избежать второго тура, в котором Джеймс получила 59 % и стала номинантом партии на пост «защитника Нью-Йоркцев». На основных выборах, в ноябре 2013 она победила республиканского оппонента, набрав 83 % голосов.

Молодость и образование

Джеймс родилась в Бруклине, Нью-Йорк в семье Нелли и Роберта Джеймсов. Она училась в государственных школах в Нью-Йорке, получила степень бакалавра в Городском университете Нью-Йорка в 1981.

Джеймс закончила школу права Говардского университета в 1986 и сдала экзамен в коллегию адвокатов штата Нью-Йорк в 1989. Она посещает школу международных и государственных дел Колубийского университета, чтобы получить степень магистра государственного управления.

Карьера

Джеймс работала общественным защитником в сообществе юридической помощи, а также основала коалицию афроамериканских профессиональных организаций для помощи в получении образования молодым людям. После этого она занимала небольшие посты при правительстве штата. Её первая кампания в городской совет в 2001 году не увенчалась успехом, в отличие от кампании 2003 года, когда она был избрана от партии работающих семей и стала первым человеком избранным на какой-либо пост в штате Нью-Йорк от третьей партии с 1977 года. В 2005 Джеймс выиграла номинацию не только партии работающих семей, но и Демократической партии. В 2013 году она победила на выборах общественного адвоката с поддержкой многих важных профсоюзов и газет города.

Отрывок, характеризующий Джеймс, Летиция

– Дарю вам, ребята, эту колонну, – говорил он, подъезжая к войскам и указывая кавалеристам на французов. И кавалеристы на худых, ободранных, еле двигающихся лошадях, подгоняя их шпорами и саблями, рысцой, после сильных напряжений, подъезжали к подаренной колонне, то есть к толпе обмороженных, закоченевших и голодных французов; и подаренная колонна кидала оружие и сдавалась, чего ей уже давно хотелось.
Под Красным взяли двадцать шесть тысяч пленных, сотни пушек, какую то палку, которую называли маршальским жезлом, и спорили о том, кто там отличился, и были этим довольны, но очень сожалели о том, что не взяли Наполеона или хоть какого нибудь героя, маршала, и упрекали в этом друг друга и в особенности Кутузова.
Люди эти, увлекаемые своими страстями, были слепыми исполнителями только самого печального закона необходимости; но они считали себя героями и воображали, что то, что они делали, было самое достойное и благородное дело. Они обвиняли Кутузова и говорили, что он с самого начала кампании мешал им победить Наполеона, что он думает только об удовлетворении своих страстей и не хотел выходить из Полотняных Заводов, потому что ему там было покойно; что он под Красным остановил движенье только потому, что, узнав о присутствии Наполеона, он совершенно потерялся; что можно предполагать, что он находится в заговоре с Наполеоном, что он подкуплен им, [Записки Вильсона. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ] и т. д., и т. д.
Мало того, что современники, увлекаемые страстями, говорили так, – потомство и история признали Наполеона grand, a Кутузова: иностранцы – хитрым, развратным, слабым придворным стариком; русские – чем то неопределенным – какой то куклой, полезной только по своему русскому имени…


В 12 м и 13 м годах Кутузова прямо обвиняли за ошибки. Государь был недоволен им. И в истории, написанной недавно по высочайшему повелению, сказано, что Кутузов был хитрый придворный лжец, боявшийся имени Наполеона и своими ошибками под Красным и под Березиной лишивший русские войска славы – полной победы над французами. [История 1812 года Богдановича: характеристика Кутузова и рассуждение о неудовлетворительности результатов Красненских сражений. (Примеч. Л.Н. Толстого.) ]
Такова судьба не великих людей, не grand homme, которых не признает русский ум, а судьба тех редких, всегда одиноких людей, которые, постигая волю провидения, подчиняют ей свою личную волю. Ненависть и презрение толпы наказывают этих людей за прозрение высших законов.
Для русских историков – странно и страшно сказать – Наполеон – это ничтожнейшее орудие истории – никогда и нигде, даже в изгнании, не выказавший человеческого достоинства, – Наполеон есть предмет восхищения и восторга; он grand. Кутузов же, тот человек, который от начала и до конца своей деятельности в 1812 году, от Бородина и до Вильны, ни разу ни одним действием, ни словом не изменяя себе, являет необычайный s истории пример самоотвержения и сознания в настоящем будущего значения события, – Кутузов представляется им чем то неопределенным и жалким, и, говоря о Кутузове и 12 м годе, им всегда как будто немножко стыдно.
А между тем трудно себе представить историческое лицо, деятельность которого так неизменно постоянно была бы направлена к одной и той же цели. Трудно вообразить себе цель, более достойную и более совпадающую с волею всего народа. Еще труднее найти другой пример в истории, где бы цель, которую поставило себе историческое лицо, была бы так совершенно достигнута, как та цель, к достижению которой была направлена вся деятельность Кутузова в 1812 году.
Кутузов никогда не говорил о сорока веках, которые смотрят с пирамид, о жертвах, которые он приносит отечеству, о том, что он намерен совершить или совершил: он вообще ничего не говорил о себе, не играл никакой роли, казался всегда самым простым и обыкновенным человеком и говорил самые простые и обыкновенные вещи. Он писал письма своим дочерям и m me Stael, читал романы, любил общество красивых женщин, шутил с генералами, офицерами и солдатами и никогда не противоречил тем людям, которые хотели ему что нибудь доказывать. Когда граф Растопчин на Яузском мосту подскакал к Кутузову с личными упреками о том, кто виноват в погибели Москвы, и сказал: «Как же вы обещали не оставлять Москвы, не дав сраженья?» – Кутузов отвечал: «Я и не оставлю Москвы без сражения», несмотря на то, что Москва была уже оставлена. Когда приехавший к нему от государя Аракчеев сказал, что надо бы Ермолова назначить начальником артиллерии, Кутузов отвечал: «Да, я и сам только что говорил это», – хотя он за минуту говорил совсем другое. Какое дело было ему, одному понимавшему тогда весь громадный смысл события, среди бестолковой толпы, окружавшей его, какое ему дело было до того, к себе или к нему отнесет граф Растопчин бедствие столицы? Еще менее могло занимать его то, кого назначат начальником артиллерии.
Не только в этих случаях, но беспрестанно этот старый человек дошедший опытом жизни до убеждения в том, что мысли и слова, служащие им выражением, не суть двигатели людей, говорил слова совершенно бессмысленные – первые, которые ему приходили в голову.
Но этот самый человек, так пренебрегавший своими словами, ни разу во всю свою деятельность не сказал ни одного слова, которое было бы не согласно с той единственной целью, к достижению которой он шел во время всей войны. Очевидно, невольно, с тяжелой уверенностью, что не поймут его, он неоднократно в самых разнообразных обстоятельствах высказывал свою мысль. Начиная от Бородинского сражения, с которого начался его разлад с окружающими, он один говорил, что Бородинское сражение есть победа, и повторял это и изустно, и в рапортах, и донесениях до самой своей смерти. Он один сказал, что потеря Москвы не есть потеря России. Он в ответ Лористону на предложение о мире отвечал, что мира не может быть, потому что такова воля народа; он один во время отступления французов говорил, что все наши маневры не нужны, что все сделается само собой лучше, чем мы того желаем, что неприятелю надо дать золотой мост, что ни Тарутинское, ни Вяземское, ни Красненское сражения не нужны, что с чем нибудь надо прийти на границу, что за десять французов он не отдаст одного русского.