Джеймс, Сонни

Сонни Джеймс Sonny James
Сонни Джеймс, 1967 г.
Основная информация
Полное имя	James Hugh Loden
Место рождения	Хаклберг, Алабама, США
Годы активности	1953—1983
Профессии	певец, автор-исполнитель
Инструменты	вокал, гитара
Жанры	кантри, поп
Псевдонимы	Sonny James The Southern Gentleman
Лейблы	Capitol, Columbia, Dot, RCA, Monument, Dimension, Curb

Со́нни Дже́ймс (англ. Sonny James, наст. имя: James Hugh Loden; 1 мая 1929 — 22 февраля 2016) — американский певец и автор песен в стиле кантри, наиболее известный по своему хиту 1957 года «Young Love». Его называли Southern Gentleman. С 1953 по 1983 год он записал на свой счёт 72 хита в кантри- и поп-чартах «Билборда», включая пятилетнюю полосу из шестнадцати хитов номер 1 (из всего 23 хитов номер 1 в его карьере). Позже он прекратил выступления, прожив последние годы в Нашвилле, штат Теннесси. Музыкант включён в Зал славы кантри.

Достижения

Музыкальный сайт AllMusic кратко характеризует Сонни Джеймса как «американского автора-исполнителя в стиле кантри с выдающейся серией хитов с 1950-х по 1980-е годы». Как пишет сайт, «в конце 1960-х он записал на свой счёт невероятный пятилетний отрезок хитов номер 1 [речь идёт прежде всего о кантри-чарте „Билборда“], которые в конце 1960-х оккупировали первую позицию в общей сложности 45 недель».

В 2006 году Харри Джеймс был включён в Зал славы кантри. 6 ноября 2006 года он лично принял эту честь во время церемонии Country Music Association Awards, появившись на телевидении впервые за почти 20 лет.

Также в 1971 году за вклад в музыкальную индустрию Харри Джеймс получил звезду на Голливудской аллее славы, а в 1987 был включён в Музыкальный зал славы Алабамы (англ. Alabama Music Hall of Fame).

Дискография

• См. статью «Sonny James discography» в английском разделе.

Ссылки

• [www.allmusic.com/artist/sonny-james-mn0000036849 Сонни Джеймс] на сайте AllMusic
• [www.cmt.com/artists/sonny-james/biography/ Биограффия Сонни Джеймса] на сайте CMT
• [countrymusichalloffame.org/Inductees/InducteeDetail/sonny-james Сонни Джеймс] на сайте Зала славы кантри

Отрывок, характеризующий Джеймс, Сонни

– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.