Диалог у новогодней ёлки
| Диалог у новогодней ёлки | |
| Жанр: | |
|---|---|
| Автор: | |
| Дата первой публикации: |
1970 |
«Диалог у новогодней ёлки» — стихотворение поэта Юрия Левитанского, впервые опубликованное в журнале «Знамя» (1970, № 1). Произведение стало основой для песни, прозвучавшей в фильме Владимира Меньшова «Москва слезам не верит».
Содержание
Публикация. Цензурное вмешательство
— Что происходит на свете? — А просто зима.
— Просто зима, полагаете вы? — Полагаю.
Я ведь и сам, как умею, следы пролагаю
в ваши уснувшие ранней порою дома.
— Что же за всем этим будет? — А будет январь.
— Будет январь, вы считаете? — Да, я считаю.
Я ведь давно эту белую книгу читаю,
этот, с картинками вьюги, старинный букварь.
«Диалог у новогодней ёлки» был передан Левитанским в журнал «Знамя». Отдел поэзии этого издания, решив, что тематически стихотворение соотносится с январём, запланировал его к публикации в 1-м номере за 1970 год. Номер был свёрстан и уже готовился к печати, когда руководитель отдела критики Дмитрий Стариков выразил сомнения по поводу актуальности некоторых авторских «прогнозов». Речь, в частности, шла о двустишии «— Чем же всё это окончится? — Будет апрель. / — Будет апрель, вы уверены? — Да, я уверен». По мнению Старикова, в преддверии апрельского празднования 100-летия со дня рождения Ленина отсылка к этому месяцу выглядела двусмысленной и могла вызвать вопросы в инстанциях, отвечающих за идеологическую направленность периодических изданий: «Будто в нынешнем году апрель — обыкновеннейший и с ним дозволено шутки шутить!»[1]
Как вспоминала руководитель отдела поэзии «Знамени» Ирина Янская, после долгих дискуссий редакционная коллегия решила оставить стихотворение Левитанского в новогоднем номере[1]. Тем не менее слово «апрель» в журнальной публикации было заменено на «капель»[2].
Художественные особенности
По словам писателя Ефима Бершина, Левитанский, до конца дней сохранявший в себе черты «большого ребёнка», относился к январю с непосредственностью школьника, ценящего первый месяц года за праздничную атмосферу, зимние каникулы и собственный день рождения[3]. «Ёлочные проповеди» поэта, включённые в «Диалог…», состоят из трёх пунктов: власть любой вьюги недолговечна; «следует жить»; «следует шить… сарафаны и лёгкие платья из ситца»[4].
Начало января для лирического героя стихотворения — это период, когда замыкается круг, пересекаются исходные и финальные точки, заново рождается время. Зимние «кабала и опала» не должны пугать его собеседницу: в заснеженной природе постепенно пробивают себе дорогу ростки весны[5]. Тему пробуждения новой жизни несёт не только авторская убеждённость в том, что «будет апрель»[5], но и появляющийся в финальных строчках мотив карнавала, создающего «ускользающе-новогоднее настроение»[6].
|
Карнавал носит вселенский характер, это особое состояние всего мира, его возрождение и обновление, к которому все причастны… Атмосфера карнавальности, воссоздаваемая в «Диалоге…», и делает узнаваемым сам Новый год — праздник, где мотив вечного возвращения модифицируется мотивом кругового движения масок вокруг ёлки. А ёлка в новогодней обрядности выступает не только как символ древа жизни, но и как символ мирового древа[5]. | 
|
Воплощение в музыке
Песня «Диалог у новогодней ёлки» звучит в фильме «Москва слезам не верит». Композитор Сергей Никитин, исполнивший её вместе с Татьяной Никитиной, рассказывал, что, приступив к работе над картиной в тот момент, когда лента была смонтирована, он написал музыку только к песне «Александра»: «А другая звучавшая в фильме песня „Диалог у новогодней ёлки“ на стихи Юрия Левитанского уже существовала»[7]. Другая версия песни на стихи Юрия Левитанского, изначально имевшая название «Белая книга», была написана композитором Эдуардом Колмановским[8].
Напишите отзыв о статье "Диалог у новогодней ёлки"
Примечания
- ↑ 1 2 Виктор Астафьев, Константин Ваншенкин, Андрей Вознесенский, Анатолий Курчаткин, Александр Медведев, Людмила Петрушевская, Анатолий Приставкин, Александр Рекемчук, Михаил Синельников, Андрей Турков, Ирина Янская. [magazines.russ.ru/znamia/2001/1/sudden.html Однажды в «Знамени»…] // Знамя : журнал. — 2001. — № 1.
- ↑ Левитанский Ю. Д. [magazines.russ.ru:8080/znamia/ant/64-73_levit.html Диалог у новогодней ёлки] // Знамя : журнал. — 1970. — № 1.
- ↑ Бершин Е. [www.lgz.ru/article/N1-2--6353---2012-01-18-/Chto-proishodit-na-sv%D0%B5t%D0%B5_18053/?sphrase_id=119476 Что происходит на свете?] // Литературная газета. — 2012. — № 1—2.
- ↑ [www.novayagazeta.ru/arts/37147.html Человек у новогодней ёлки] // Новая газета. — 2007. — № 7.
- ↑ 1 2 3 Кадочникова И. С. [cyberleninka.ru/article/n/mif-o-vechnom-vozvraschenii-v-lirike-yu-levitanskogo Миф о вечном возвращении в лирике Ю. Левитанского] // Филологические науки. Вопросы теории и практики. — 2008. — № 2. — С. 46—47.
- ↑ Минаков С. [magazines.russ.ru/neva/2011/5/mi10.html Юрий Левитанский: «Я прочно впаян в этот лед»] // Нева. — 2011. — № 5.
- ↑ Гаджиев С. [fakty.ua/10355-sergej-nikitin-my-pojmali-kakuyu-to-uborochnuyu-mashinu-kotoraya-metet-i-polivaet-ulicy-pomestilos-chelovek-desyat-ehali-smeyalis-i-bulat-okudzhava-skazal-chto-my-edem-zametaya-sledy Сергей Никитин: «Мы поймали какую–то уборочную машину, которая метёт и поливает улицы. Поместилось человек десять. Ехали, смеялись, и Булат Окуджава сказал, что мы едем, заметая следы»] // Факты и комментарии. — 2010. — № 21 января.
- ↑ Кто есть кто в современном мире / Гл. ред. Шалаева Г. П. — М.: Филологическое общество «Слово»; Олма-Пресс, 2003. — С. 708. — ISBN 5-8123-0088-7.
Отрывок, характеризующий Диалог у новогодней ёлки
– Bien faite et la beaute du diable, [Хорошо сложена и красота молодости,] – говорил этот человек и увидав Ростова перестал говорить и нахмурился.– Что вам угодно? Просьба?…
– Qu'est ce que c'est? [Что это?] – спросил кто то из другой комнаты.
– Encore un petitionnaire, [Еще один проситель,] – отвечал человек в помочах.
– Скажите ему, что после. Сейчас выйдет, надо ехать.
– После, после, завтра. Поздно…
Ростов повернулся и хотел выйти, но человек в помочах остановил его.
– От кого? Вы кто?
– От майора Денисова, – отвечал Ростов.
– Вы кто? офицер?
– Поручик, граф Ростов.
– Какая смелость! По команде подайте. А сами идите, идите… – И он стал надевать подаваемый камердинером мундир.
Ростов вышел опять в сени и заметил, что на крыльце было уже много офицеров и генералов в полной парадной форме, мимо которых ему надо было пройти.
Проклиная свою смелость, замирая от мысли, что всякую минуту он может встретить государя и при нем быть осрамлен и выслан под арест, понимая вполне всю неприличность своего поступка и раскаиваясь в нем, Ростов, опустив глаза, пробирался вон из дома, окруженного толпой блестящей свиты, когда чей то знакомый голос окликнул его и чья то рука остановила его.
– Вы, батюшка, что тут делаете во фраке? – спросил его басистый голос.
Это был кавалерийский генерал, в эту кампанию заслуживший особенную милость государя, бывший начальник дивизии, в которой служил Ростов.
Ростов испуганно начал оправдываться, но увидав добродушно шутливое лицо генерала, отойдя к стороне, взволнованным голосом передал ему всё дело, прося заступиться за известного генералу Денисова. Генерал выслушав Ростова серьезно покачал головой.
– Жалко, жалко молодца; давай письмо.
Едва Ростов успел передать письмо и рассказать всё дело Денисова, как с лестницы застучали быстрые шаги со шпорами и генерал, отойдя от него, подвинулся к крыльцу. Господа свиты государя сбежали с лестницы и пошли к лошадям. Берейтор Эне, тот самый, который был в Аустерлице, подвел лошадь государя, и на лестнице послышался легкий скрип шагов, которые сейчас узнал Ростов. Забыв опасность быть узнанным, Ростов подвинулся с несколькими любопытными из жителей к самому крыльцу и опять, после двух лет, он увидал те же обожаемые им черты, то же лицо, тот же взгляд, ту же походку, то же соединение величия и кротости… И чувство восторга и любви к государю с прежнею силою воскресло в душе Ростова. Государь в Преображенском мундире, в белых лосинах и высоких ботфортах, с звездой, которую не знал Ростов (это была legion d'honneur) [звезда почетного легиона] вышел на крыльцо, держа шляпу под рукой и надевая перчатку. Он остановился, оглядываясь и всё освещая вокруг себя своим взглядом. Кое кому из генералов он сказал несколько слов. Он узнал тоже бывшего начальника дивизии Ростова, улыбнулся ему и подозвал его к себе.
Вся свита отступила, и Ростов видел, как генерал этот что то довольно долго говорил государю.
Государь сказал ему несколько слов и сделал шаг, чтобы подойти к лошади. Опять толпа свиты и толпа улицы, в которой был Ростов, придвинулись к государю. Остановившись у лошади и взявшись рукою за седло, государь обратился к кавалерийскому генералу и сказал громко, очевидно с желанием, чтобы все слышали его.
– Не могу, генерал, и потому не могу, что закон сильнее меня, – сказал государь и занес ногу в стремя. Генерал почтительно наклонил голову, государь сел и поехал галопом по улице. Ростов, не помня себя от восторга, с толпою побежал за ним.
На площади куда поехал государь, стояли лицом к лицу справа батальон преображенцев, слева батальон французской гвардии в медвежьих шапках.
В то время как государь подъезжал к одному флангу баталионов, сделавших на караул, к противоположному флангу подскакивала другая толпа всадников и впереди их Ростов узнал Наполеона. Это не мог быть никто другой. Он ехал галопом в маленькой шляпе, с Андреевской лентой через плечо, в раскрытом над белым камзолом синем мундире, на необыкновенно породистой арабской серой лошади, на малиновом, золотом шитом, чепраке. Подъехав к Александру, он приподнял шляпу и при этом движении кавалерийский глаз Ростова не мог не заметить, что Наполеон дурно и не твердо сидел на лошади. Батальоны закричали: Ура и Vive l'Empereur! [Да здравствует Император!] Наполеон что то сказал Александру. Оба императора слезли с лошадей и взяли друг друга за руки. На лице Наполеона была неприятно притворная улыбка. Александр с ласковым выражением что то говорил ему.
Ростов не спуская глаз, несмотря на топтание лошадьми французских жандармов, осаживавших толпу, следил за каждым движением императора Александра и Бонапарте. Его, как неожиданность, поразило то, что Александр держал себя как равный с Бонапарте, и что Бонапарте совершенно свободно, как будто эта близость с государем естественна и привычна ему, как равный, обращался с русским царем.
Александр и Наполеон с длинным хвостом свиты подошли к правому флангу Преображенского батальона, прямо на толпу, которая стояла тут. Толпа очутилась неожиданно так близко к императорам, что Ростову, стоявшему в передних рядах ее, стало страшно, как бы его не узнали.
– Sire, je vous demande la permission de donner la legion d'honneur au plus brave de vos soldats, [Государь, я прошу у вас позволенья дать орден Почетного легиона храбрейшему из ваших солдат,] – сказал резкий, точный голос, договаривающий каждую букву. Это говорил малый ростом Бонапарте, снизу прямо глядя в глаза Александру. Александр внимательно слушал то, что ему говорили, и наклонив голову, приятно улыбнулся.
– A celui qui s'est le plus vaillament conduit dans cette derieniere guerre, [Тому, кто храбрее всех показал себя во время войны,] – прибавил Наполеон, отчеканивая каждый слог, с возмутительным для Ростова спокойствием и уверенностью оглядывая ряды русских, вытянувшихся перед ним солдат, всё держащих на караул и неподвижно глядящих в лицо своего императора.
– Votre majeste me permettra t elle de demander l'avis du colonel? [Ваше Величество позволит ли мне спросить мнение полковника?] – сказал Александр и сделал несколько поспешных шагов к князю Козловскому, командиру батальона. Бонапарте стал между тем снимать перчатку с белой, маленькой руки и разорвав ее, бросил. Адъютант, сзади торопливо бросившись вперед, поднял ее.
– Кому дать? – не громко, по русски спросил император Александр у Козловского.
– Кому прикажете, ваше величество? – Государь недовольно поморщился и, оглянувшись, сказал:
– Да ведь надобно же отвечать ему.
Козловский с решительным видом оглянулся на ряды и в этом взгляде захватил и Ростова.
«Уж не меня ли?» подумал Ростов.
– Лазарев! – нахмурившись прокомандовал полковник; и первый по ранжиру солдат, Лазарев, бойко вышел вперед.
– Куда же ты? Тут стой! – зашептали голоса на Лазарева, не знавшего куда ему итти. Лазарев остановился, испуганно покосившись на полковника, и лицо его дрогнуло, как это бывает с солдатами, вызываемыми перед фронт.
Наполеон чуть поворотил голову назад и отвел назад свою маленькую пухлую ручку, как будто желая взять что то. Лица его свиты, догадавшись в ту же секунду в чем дело, засуетились, зашептались, передавая что то один другому, и паж, тот самый, которого вчера видел Ростов у Бориса, выбежал вперед и почтительно наклонившись над протянутой рукой и не заставив ее дожидаться ни одной секунды, вложил в нее орден на красной ленте. Наполеон, не глядя, сжал два пальца. Орден очутился между ними. Наполеон подошел к Лазареву, который, выкатывая глаза, упорно продолжал смотреть только на своего государя, и оглянулся на императора Александра, показывая этим, что то, что он делал теперь, он делал для своего союзника. Маленькая белая рука с орденом дотронулась до пуговицы солдата Лазарева. Как будто Наполеон знал, что для того, чтобы навсегда этот солдат был счастлив, награжден и отличен от всех в мире, нужно было только, чтобы его, Наполеонова рука, удостоила дотронуться до груди солдата. Наполеон только прило жил крест к груди Лазарева и, пустив руку, обратился к Александру, как будто он знал, что крест должен прилипнуть к груди Лазарева. Крест действительно прилип.
