Директор милиции

Директор милиции — специальное звание высшего начальствующего состава милиции НКВД и МВД СССР в 1936—1943 годах. По рангу равнялось комиссару государственной безопасности 2-го ранга в НКВД, командарму 2-го ранга в РККА и флагману флота 2-го ранга в РККФ. Данное специальное звание по рангу находится ниже главного директора милиции и выше инспектора милиции.

История звания

Звание директора милиции было введено Постановлением ЦИК СССР и СНК СССР от 26 апреля 1936 года объявленным приказом НКВД № 157 от 5 мая 1936 года для начальствующего состава органов рабоче-крестьянской милиции НКВД СССР.

Данная система просуществовала до 9 февраля 1943 года, когда Указом Президиума Верховного Совета СССР «О званиях начальствующего состава органов НКВД и милиции» были введены новые специальные звания, сходные с общевойсковыми.

Данное звание носили четыре человека (всем присвоено 11 июля 1936 г.):

• Бачинский, Николай Станиславович (1894—1937), начальник Управления Рабоче-Крестьянской Милиции НКВД Украинской ССР
• Вуль, Леонид Давыдович (1899—1938), начальник Управления Рабоче-Крестьянской Милиции г. Москвы УНКВД Московской области
• Маркарьян, Сергей Николаевич (1898—1937), заместитель начальника Главного управления Рабоче-Крестьянской Милиции НКВД СССР
• Усов, Дмитрий Васильевич (1888—1939) , заместитель начальника Главного управления Рабоче-Крестьянской Милиции НКВД СССР

Все четверо были расстреляны в ходе сталинских репрессий.

Источники

• [shieldandsword.mozohin.ru/ranks/militia3643.htm Звания и знаки различия милиции в мае 1936 — феврале 1943 г.]
• [www.rkka.ru/handbook/personal/chekist.xls Список присвоения спецзваний ГУГБ и РКМ 1935-1943 гг.]

Отрывок, характеризующий Директор милиции

И сладкое горе охватывало ее, и слезы уже выступали в глаза, но вдруг она спрашивала себя: кому она говорит это? Где он и кто он теперь? И опять все застилалось сухим, жестким недоумением, и опять, напряженно сдвинув брови, она вглядывалась туда, где он был. И вот, вот, ей казалось, она проникает тайну… Но в ту минуту, как уж ей открывалось, казалось, непонятное, громкий стук ручки замка двери болезненно поразил ее слух. Быстро и неосторожно, с испуганным, незанятым ею выражением лица, в комнату вошла горничная Дуняша.
– Пожалуйте к папаше, скорее, – сказала Дуняша с особенным и оживленным выражением. – Несчастье, о Петре Ильиче… письмо, – всхлипнув, проговорила она.


Кроме общего чувства отчуждения от всех людей, Наташа в это время испытывала особенное чувство отчуждения от лиц своей семьи. Все свои: отец, мать, Соня, были ей так близки, привычны, так будничны, что все их слова, чувства казались ей оскорблением того мира, в котором она жила последнее время, и она не только была равнодушна, но враждебно смотрела на них. Она слышала слова Дуняши о Петре Ильиче, о несчастии, но не поняла их.
«Какое там у них несчастие, какое может быть несчастие? У них все свое старое, привычное и покойное», – мысленно сказала себе Наташа.
Когда она вошла в залу, отец быстро выходил из комнаты графини. Лицо его было сморщено и мокро от слез. Он, видимо, выбежал из той комнаты, чтобы дать волю давившим его рыданиям. Увидав Наташу, он отчаянно взмахнул руками и разразился болезненно судорожными всхлипываниями, исказившими его круглое, мягкое лицо.
– Пе… Петя… Поди, поди, она… она… зовет… – И он, рыдая, как дитя, быстро семеня ослабевшими ногами, подошел к стулу и упал почти на него, закрыв лицо руками.
Вдруг как электрический ток пробежал по всему существу Наташи. Что то страшно больно ударило ее в сердце. Она почувствовала страшную боль; ей показалось, что что то отрывается в ней и что она умирает. Но вслед за болью она почувствовала мгновенно освобождение от запрета жизни, лежавшего на ней. Увидав отца и услыхав из за двери страшный, грубый крик матери, она мгновенно забыла себя и свое горе. Она подбежала к отцу, но он, бессильно махая рукой, указывал на дверь матери. Княжна Марья, бледная, с дрожащей нижней челюстью, вышла из двери и взяла Наташу за руку, говоря ей что то. Наташа не видела, не слышала ее. Она быстрыми шагами вошла в дверь, остановилась на мгновение, как бы в борьбе с самой собой, и подбежала к матери.