Дом молитвы

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Дом моли́твы — название богослужебного сооружения (церкви) у евангельских христиан (баптистов, пятидесятников), адвентистов седьмого дня и некоторых других протестантских деноминаций в России. В настоящее время в том же значении чаще употребляется термин «церковь» или «церковное здание», а «дом молитвы» встречается чаще в провинции, чем в крупных городах, таких как Москва и Санкт-Петербург.

Вариант названия: «молитвенный дом».

Название «дом молитвы» взято из Библии, где относится к Иерусалимскому храму:

«Ибо дом Мой назовётся домом молитвы для всех народов» (Ис. 56:7)

«И говорил им: написано, — дом Мой домом молитвы наречется» (Мф. 21:13)

«И учил их, говоря: не написано ли: дом Мой домом молитвы наречется для всех народов?» (Мк. 11:17)

«Говоря им: написано: дом Мой есть дом молитвы» (Лк. 19:46)

Устройство

В доме молитвы обычно имеются:

• зал для проведения богослужений
• библиотека
• комната для проведения совещаний служителей церкви

Также в доме молитвы могут быть (в зависимости от необходимости, пожеланий церкви и размеров строения):

• баптистерий
• комната для занятий воскресной (субботней) школы
• комнаты для занятий и собраний различных групп прихожан
• столовая и кухня
• комната для гостей (гостиная)
• квартира служителя церкви
• санузел
• лавка христианской литературы
• комната матери и ребёнка
• помещения для аренды христианскими миссиями и организациями

Ряд евангельских деноминаций разработал типовые проекты молитвенных домов. Так, христианская церковь «Маранафа» (Бразилия) имеет завод по производству сборных молитвенных домов.

Назначение

В доме молитвы верующие проводят различные богослужения и собрания, в том числе основные воскресные (или субботние) богослужения и бракосочетания членов церкви.

См. также

• Международный Дом Молитвы
• Поместная церковь
• Баптисты
• Пятидесятники
• Адвентисты седьмого дня
• Портал:Евангельские христиане

Отрывок, характеризующий Дом молитвы

Одна кучка французов стояла близко у дороги, и два солдата – лицо одного из них было покрыто болячками – разрывали руками кусок сырого мяса. Что то было страшное и животное в том беглом взгляде, который они бросили на проезжавших, и в том злобном выражении, с которым солдат с болячками, взглянув на Кутузова, тотчас же отвернулся и продолжал свое дело.
Кутузов долго внимательно поглядел на этих двух солдат; еще более сморщившись, он прищурил глаза и раздумчиво покачал головой. В другом месте он заметил русского солдата, который, смеясь и трепля по плечу француза, что то ласково говорил ему. Кутузов опять с тем же выражением покачал головой.
– Что ты говоришь? Что? – спросил он у генерала, продолжавшего докладывать и обращавшего внимание главнокомандующего на французские взятые знамена, стоявшие перед фронтом Преображенского полка.
– А, знамена! – сказал Кутузов, видимо с трудом отрываясь от предмета, занимавшего его мысли. Он рассеянно оглянулся. Тысячи глаз со всех сторон, ожидая его сло ва, смотрели на него.
Перед Преображенским полком он остановился, тяжело вздохнул и закрыл глаза. Кто то из свиты махнул, чтобы державшие знамена солдаты подошли и поставили их древками знамен вокруг главнокомандующего. Кутузов помолчал несколько секунд и, видимо неохотно, подчиняясь необходимости своего положения, поднял голову и начал говорить. Толпы офицеров окружили его. Он внимательным взглядом обвел кружок офицеров, узнав некоторых из них.
– Благодарю всех! – сказал он, обращаясь к солдатам и опять к офицерам. В тишине, воцарившейся вокруг него, отчетливо слышны были его медленно выговариваемые слова. – Благодарю всех за трудную и верную службу. Победа совершенная, и Россия не забудет вас. Вам слава вовеки! – Он помолчал, оглядываясь.
– Нагни, нагни ему голову то, – сказал он солдату, державшему французского орла и нечаянно опустившему его перед знаменем преображенцев. – Пониже, пониже, так то вот. Ура! ребята, – быстрым движением подбородка обратись к солдатам, проговорил он.
– Ура ра ра! – заревели тысячи голосов. Пока кричали солдаты, Кутузов, согнувшись на седле, склонил голову, и глаз его засветился кротким, как будто насмешливым, блеском.
– Вот что, братцы, – сказал он, когда замолкли голоса…
И вдруг голос и выражение лица его изменились: перестал говорить главнокомандующий, а заговорил простой, старый человек, очевидно что то самое нужное желавший сообщить теперь своим товарищам.
В толпе офицеров и в рядах солдат произошло движение, чтобы яснее слышать то, что он скажет теперь.