Дубровин, Павел Фёдорович
Па́вел Фёдорович Дубро́вин (24 мая 1839 — 23 мая 1890) — российский общественный деятель, городской голова Динабурга с 15 июня 1876 по 23 мая 1890.
Содержание
Биография
Родился 24 мая 1839 года в дворянской семье Новоржевского уезда Псковской губернии. Есть ли родство с московскими Дубровиными неизвестно.
Городской Голова
Избран на пост городского головы Динабурга в июне 1876 года, находясь бессменно на этом посту до самой смерти 23 мая 1890 года[1]. Был переизбран три раза.
В 1882 году купил участок болотистой местности в три гектара, обустроив и подарив его городу для общественного парка. При его жизни Дума назвала его Дубровинским садом.
Погребён на православном кладбище Динабурга (Даугавпилса). Могила находится возле Никольской кладбищенской церкви, на могиле установлен мраморный памятник.
Память
- 7 июня, 16.00, 2007 года. Час памяти и освящение нового креста на могиле Павла Дубровина[2].
- 16 сентября, 12 часов, 2007 года. В Дубровинском парке в рамках его 125-летия Павлу Дубровину был торжественно открыт памятник.
Галерея
- Orthodox Cemetery in Daugavpils03.JPG
Могила П. Ф. Дубровина на православном кладбище
- Ошибка создания миниатюры: Файл не найден
Памятник П. Ф. Дубровину в Дубровинском парке
Напишите отзыв о статье "Дубровин, Павел Фёдорович"
Примечания
- ↑ Якуб З. Городской голова П. Дубровин [Павел Федорович Дубровин, род. 24 мая 1839 — умер 23 мая 1890,городской Голова 1876—1890] // Красное знамя. — 1991. — 20 апр. — С. 5
- ↑ Захарчук Т. Дань памяти Павла Дубровина [в четверг, 7 июня, на православном кладбище прошел час памяти и освящение нового креста на памятнике на могиле Павла Федоровича Дубровина(городской Голова Динабурга 1876 15 июня — 1890 23 мая] // Динабург вести. — 2007. — № 11 (14 июня). — С. 9 + фото
|
Это заготовка статьи о политическом деятеле Российской империи. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Это заготовка статьи о Даугавпилсе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Дубровин, Павел Фёдорович
Года два тому назад, в 1808 году, вернувшись в Петербург из своей поездки по имениям, Пьер невольно стал во главе петербургского масонства. Он устроивал столовые и надгробные ложи, вербовал новых членов, заботился о соединении различных лож и о приобретении подлинных актов. Он давал свои деньги на устройство храмин и пополнял, на сколько мог, сборы милостыни, на которые большинство членов были скупы и неаккуратны. Он почти один на свои средства поддерживал дом бедных, устроенный орденом в Петербурге. Жизнь его между тем шла по прежнему, с теми же увлечениями и распущенностью. Он любил хорошо пообедать и выпить, и, хотя и считал это безнравственным и унизительным, не мог воздержаться от увеселений холостых обществ, в которых он участвовал.
В чаду своих занятий и увлечений Пьер однако, по прошествии года, начал чувствовать, как та почва масонства, на которой он стоял, тем более уходила из под его ног, чем тверже он старался стать на ней. Вместе с тем он чувствовал, что чем глубже уходила под его ногами почва, на которой он стоял, тем невольнее он был связан с ней. Когда он приступил к масонству, он испытывал чувство человека, доверчиво становящего ногу на ровную поверхность болота. Поставив ногу, он провалился. Чтобы вполне увериться в твердости почвы, на которой он стоял, он поставил другую ногу и провалился еще больше, завяз и уже невольно ходил по колено в болоте.
Иосифа Алексеевича не было в Петербурге. (Он в последнее время отстранился от дел петербургских лож и безвыездно жил в Москве.) Все братья, члены лож, были Пьеру знакомые в жизни люди и ему трудно было видеть в них только братьев по каменьщичеству, а не князя Б., не Ивана Васильевича Д., которых он знал в жизни большею частию как слабых и ничтожных людей. Из под масонских фартуков и знаков он видел на них мундиры и кресты, которых они добивались в жизни. Часто, собирая милостыню и сочтя 20–30 рублей, записанных на приход, и большею частию в долг с десяти членов, из которых половина были так же богаты, как и он, Пьер вспоминал масонскую клятву о том, что каждый брат обещает отдать всё свое имущество для ближнего; и в душе его поднимались сомнения, на которых он старался не останавливаться.
