Дунин-Борковский, Александер Лешек
| Лешек Дунин-Борковский | |
| польск. Leszek Dunin-Borkowski | |
| Имя при рождении: |
польск. Aleksander Leszek Dunin-Borkowski |
|---|---|
| Место рождения: |
село Городок |
| Род деятельности: |
писатель и политик |
| Язык произведений: |
польский |
Ле́шек Ферди́нанд граф Ду́нин-Борко́вский[1] (польск. Leszek Dunin-Borkowski, 11 января 1811, село Городок[2], ныне Залещицкий район, Тернопольская область — 30 ноября 1896, Львов) — польский писатель и политический деятель.
Биография
Александер Лешек Дунин-Борковский родился 11 января 1811 года в селе Городок.
Участник польского восстания 1830—1831. Автор цикла сатирических фельетонов «Parafiańszczyzna» (1843—1844, 2 тома), где осуждает высшие слои галицийского общества. Другие его произведения: «Kozak», «Orły z Herburtów» (1838), «Niepowieści i nierozprawy» (1846), «Cymbalada» (1845, 1848) [3] и др. Во время весны народов[4][5] в 1848 — один из руководителей Львовского Комитета Народового, редактор адреса императору Фердинанду I, в котором были изложены требования поляков[6].
Депутат (1861—1872) Галицкого сейма. Инициатор создания и президент (1867—1884) Краковского общества поощрения художеств[7].
Вошёл в историю польско-украинских и польско-русских отношений своим афоризмом (1861): «Niema Rusi — jest Moskwa i Polska!»[8][9][10][11][12][13][14]. Этот афоризм лаконично выразил взгляды той (весьма значительной) части европейской[15] и в особенности польской интеллигеции, которая «принимала как нечто твёрдо установленное» теорию[16][17][18] Франциска Духинского (1816—1893), и разделяла его взгляды о необходимости единства «арийских» Польши и Руси (Украины) против «туранской» Москвы (России).
Напишите отзыв о статье "Дунин-Борковский, Александер Лешек"
Примечания
- ↑ [www.sejm-wielki.pl/b/2.57.324 Aleksander Leszek Ferdynand hr. Dunin-Borkowski z Borkowic h. Łabędź]
- ↑ Список іншомовних письменників, народжених в Україні
- ↑ [lajt.onet.pl/encyklopedia/83533,haslo.html Borkowski Dunin Leszek]
- ↑ Революция 1848—1849 годов в Австрийской империи
- ↑ Революция 1848 года в Галиции
- ↑ Ф. И. Свистун [ukrstor.com/swistun.html Прикарпатская Русь подъ владѣниемъ Австріи.] Часть первая. Львов, 1895. — Стр. 257—259.
- ↑ Борковский, Дунин-Александр-Лешек // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ [www.omp.org.pl/stareomp/indexf16d.php?module=subjects&func=viewpage&pageid=19 Jacek Kloczkowski. Jak rozwiązać spór polsko — ukraiński?]
- ↑ Ф. И. Свистун [ukrstor.com/swistun.html Прикарпатская Русь подъ владѣниемъ Австріи. Часть вторая (1850—1895).] Львов, 1896. — Стр. 155.
- ↑ [web.archive.org/web/20070221130103/www.franko.lviv.ua/library/pdf/franko.pdf Іван Франко. Українська література в 1904 році]
- ↑ [www.nbuv.gov.ua/Portal/soc_gum/Ul/2006_68/68_2006_lekhkyi2.pdf Микола Легкий. Чотири маловідомі праці Івана Франка]. Українське літературознавство. Зб. наук. праць, 2006, вип. 68, с. 366—399
- ↑ [ru.wikisource.org/wiki/ЭСБЕ/Южнорусская_литература Иван Франко. Южнорусская литература.]
- ↑ [www.history.org.ua/?l=EHU&verbvar=Didycky_B&abcvar=5&bbcvar=11 Дідицький Богдан (Феодосій) Андрійович]
- ↑ Гнат Хоткевич. Довбуш.
- ↑ Н. Я. Данилевский. [vehi.net/danilevsky/rossiya/index.html Россия и Европа].
- ↑ Духинский, Франциск // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- ↑ Іван Лисяк-Рудницький. [www.ukrstor.com/duchinski.html Францішек Духінський та його вплив на українську політичну думку]
- ↑ Ф. И. Свистун [ukrstor.com/swistun.html Прикарпатская Русь подъ владѣниемъ Австріи. Часть вторая (1850—1895).] Львов, 1896. — Стр. 105
Литература
- Борковский, Дунин-Александр-Лешек // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Дунин-Борковский, Александер Лешек
– Хватают, хватают, – сказал граф, – я графине и то говорю, чтобы поменьше говорила по французски. Теперь не время.– А слышали? – сказал Шиншин. – Князь Голицын русского учителя взял, по русски учится – il commence a devenir dangereux de parler francais dans les rues. [становится опасным говорить по французски на улицах.]
– Ну что ж, граф Петр Кирилыч, как ополченье то собирать будут, и вам придется на коня? – сказал старый граф, обращаясь к Пьеру.
Пьер был молчалив и задумчив во все время этого обеда. Он, как бы не понимая, посмотрел на графа при этом обращении.
– Да, да, на войну, – сказал он, – нет! Какой я воин! А впрочем, все так странно, так странно! Да я и сам не понимаю. Я не знаю, я так далек от военных вкусов, но в теперешние времена никто за себя отвечать не может.
После обеда граф уселся покойно в кресло и с серьезным лицом попросил Соню, славившуюся мастерством чтения, читать.
– «Первопрестольной столице нашей Москве.
Неприятель вошел с великими силами в пределы России. Он идет разорять любезное наше отечество», – старательно читала Соня своим тоненьким голоском. Граф, закрыв глаза, слушал, порывисто вздыхая в некоторых местах.
Наташа сидела вытянувшись, испытующе и прямо глядя то на отца, то на Пьера.
Пьер чувствовал на себе ее взгляд и старался не оглядываться. Графиня неодобрительно и сердито покачивала головой против каждого торжественного выражения манифеста. Она во всех этих словах видела только то, что опасности, угрожающие ее сыну, еще не скоро прекратятся. Шиншин, сложив рот в насмешливую улыбку, очевидно приготовился насмехаться над тем, что первое представится для насмешки: над чтением Сони, над тем, что скажет граф, даже над самым воззванием, ежели не представится лучше предлога.
Прочтя об опасностях, угрожающих России, о надеждах, возлагаемых государем на Москву, и в особенности на знаменитое дворянство, Соня с дрожанием голоса, происходившим преимущественно от внимания, с которым ее слушали, прочла последние слова: «Мы не умедлим сами стать посреди народа своего в сей столице и в других государства нашего местах для совещания и руководствования всеми нашими ополчениями, как ныне преграждающими пути врагу, так и вновь устроенными на поражение оного, везде, где только появится. Да обратится погибель, в которую он мнит низринуть нас, на главу его, и освобожденная от рабства Европа да возвеличит имя России!»
– Вот это так! – вскрикнул граф, открывая мокрые глаза и несколько раз прерываясь от сопенья, как будто к носу ему подносили склянку с крепкой уксусной солью. – Только скажи государь, мы всем пожертвуем и ничего не пожалеем.
Шиншин еще не успел сказать приготовленную им шутку на патриотизм графа, как Наташа вскочила с своего места и подбежала к отцу.
– Что за прелесть, этот папа! – проговорила она, целуя его, и она опять взглянула на Пьера с тем бессознательным кокетством, которое вернулось к ней вместе с ее оживлением.
– Вот так патриотка! – сказал Шиншин.
– Совсем не патриотка, а просто… – обиженно отвечала Наташа. – Вам все смешно, а это совсем не шутка…
– Какие шутки! – повторил граф. – Только скажи он слово, мы все пойдем… Мы не немцы какие нибудь…
– А заметили вы, – сказал Пьер, – что сказало: «для совещания».
– Ну уж там для чего бы ни было…
В это время Петя, на которого никто не обращал внимания, подошел к отцу и, весь красный, ломающимся, то грубым, то тонким голосом, сказал:
– Ну теперь, папенька, я решительно скажу – и маменька тоже, как хотите, – я решительно скажу, что вы пустите меня в военную службу, потому что я не могу… вот и всё…
Графиня с ужасом подняла глаза к небу, всплеснула руками и сердито обратилась к мужу.
