Дьюар, Томас

К:Википедия:Страницы на КУ (тип: не указан)

Томас Дьюар
Thomas Robert Dewar
Имя при рождении:	Томас Роберт Дьюар
Род деятельности:	английский предприниматель, производитель виски
Дата рождения:	6 января 1864(1864-01-06)
Место рождения:	Перт
Гражданство:	Великобритания Великобритания
Дата смерти:	11 апреля 1930(1930-04-11) (66 лет)

Томас Роберт Дюар (англ. Thomas Robert Dewar, 6 января 1864, Перт — 11 апреля 1930) — английский предприниматель, производитель виски.

В конце XIX века решил сделать виски узнаваемым во всём мире. Оставив старшего брата в Шотландии заниматься делами, он отправился в кругосветное путешествие. За 2 года Дьюар посетил 26 стран и открыл представительства своей компании по всему миру. В итоге он не только сделал Dewar’s всемирно известным брендом, но и написал книгу «Путешествие вокруг света», которая стала бестселлером.

Любимое выражение Дюара: сознание как парашют — работает только в открытом состоянии.

Креативный директор

Сын хозяина основанной в 1846 году в городе Перте фирмы, торгующей виски и вином, Томас Роберт Дюар родился в Перте 6 января 1864 года, когда его отцу было уже 59 лет. Учился в местной художественной академии, где считался одним из лучших. А ведь некоторые его одноклассники, например В. М. Фрейзер, стали известными шотландскими художниками. Любовь к изящным искусствам Томми сохранил на всю жизнь, но сам пошел другим путём. Закончив учёбу, устроился в компанию «Forrest & Turnbull», потом перешел в фирму «Robertson & Baxter», которая занималась в Глазго дистрибуцией вина и крепких алкогольных напитков — этот опыт очень пригодился Томми в будущем.

В 1881 году отец, Джон Дюар, умер, и компанию унаследовали сыновья. Братья разделили обязанности. Старший, Джон Александер, прирожденный менеджер и тонкий знаток виски, взял на себя управление производством. Томас же, художественная натура, занялся тем, что сейчас называется promotion, «продвижение продукта».

В 1885 году он перебрался в Лондон — завоевывать столицу. И начал действовать. Нанимал подставных лиц, которые расхаживали по пабам и требовали виски Dewar’s. Естественно, оного там не обнаруживалось, и глубоко разочарованный посетитель удалялся. После нескольких визитов такого спецагента в паб являлся Томми собственной персоной и спрашивал: а не хочет ли хозяин взять на реализацию его продукт? Хозяин только радовался: на ловца и зверь бежит! Уже в 1887 году в Лондоне открывается офис компании — на улице Уорик в районе Чаринг Кросс. В том же году появился и первый официальный дилер Dewar’s.

Если считать от первого приза на Международной выставке в Эдинбурге в 1886 году, за свою историю Dewar’s получил свыше 200 наград — больше, чем любой другой виски в мире. В 1893 году компанию пожаловали званием официального поставщика двора королевы Виктории, после чего все без исключения английские монархи признавали Dewar’s лучшим из скотчей. Их мнение разделяли короли Испании и Швеции, германский кайзер Вильгельм и даже президент США Бенджамин Гаррисон. А престижную премию за экспортные достижения, основанную королевой Елизаветой Второй, компания John Dewar and Sons получала 7 раз. Сегодня Dewar’s — виски номер один в США, и на шестом месте в мире.

Кругосветка

Чтобы расширить семейный бизнес, в августе 1892 года Томми отправляется в первое из своих двух кругосветных путешествий. За два года он объехал 26 стран, где наблюдал за чужими нравами и закладывал основу для экспорта. Результат — 32 агента в разных странах, книга «Прогулка вокруг света» и мощный рывок в развитии бизнеса: товарооборот вырос в 10 раз. Конечно, в том была заслуга и Джона Александра Дюара, который дома в Шотландии усиленно наращивал производство, чтобы поспевать за спросом. В 1894 году, по возвращении Томаса из кругосветки, капитализация компании достигла £100 000. Годовое производство виски Dewar’s достигло миллиона галлонов. В центре Лондона красовался великан-горец с бутылкой виски — самая большая световая реклама в Европе.

Королевские почести

Заслуги Томаса Дьюара перед родиной были оценены по достоинству. Королевским указом ему даровали герб. А в 1902 году в честь коронации Эдуарда VII Томаса Дьюара посвятили в рыцари. 12 мая 1908 года в Лондоне в районе Хеймаркет открылся офис Dewar’s, известный как «Дом Дьюара». На первом этаже здания Томас, теперь уже сэр, устроил клуб, который вскоре превратился в любимое место встреч весьма именитых персон — министры, артисты, художники и оперные дивы общались там друг с другом в неформальной творческой атмосфере.

В 1919 году Томас Дьюар стал мэром и отныне гордо именовался как «барон Дьюар из Хоумстола». Путешествуя по Америке в 1920 году, он оказался свидетелем вступления в силу сухого закона и прокомментировал это событие весьма эмоционально: «Сухой закон — обман, профанация и ловушка. Рыбаки больше не рыбачат ради рыбы. Они рыбачат в надежде выловить ящик виски, который выбросили за борт контрабандисты, удирающие от таможенников…»

Впрочем, бизнесу Дьюара не могли помешать никакие сухие законы. Как-то в Канаде сэр Томас, заехав в «сухую» провинцию, попытался купить виски у кондуктора в автобусе. «Не могу, босс, — отнекивался тот, — выпивка запрещена». Но после долгих уговоров все же посоветовал Дьюару зайти в магазинчик на следующей остановке. «У вас есть виски?» — обратился к продавцу магнат. «Нет, здесь спиртное под запретом. Зато наша микстура от холеры наверняка окажется кстати», — и продавец протянул Дьюару знакомую бутылку. «На ней было написано: микстура от холеры, принимать по стакану каждые два часа, — вспоминал сэр Томас в своей книге. — А на другой стороне красовалась этикетка одной шотландской вискикурни, чье название я не хочу произносить — из врождённой скромности».

Сэру Томасу всегда было присуще отменное чувство юмора. Однажды, будучи в Харрогейте, он зашел в магазин своего давнего друга сэра Томаса Липтона и сообщил сотрудникам, что приехал из лондонского головного офиса с инспекцией. Тщательно осмотрев все, выразил удовлетворение тем, как идут дела, и объявил, что каждый служащий получает 1 фунт прибавки к недельному жалованью. Липтон оценил шутку и подтвердил прибавку: «А что делать? Придется платить». В другой раз, путешествуя по Африке, Дьюар отправил Липтону послание: «Здесь можно купить три жены за шесть фунтов чая „Липтон“. Почему бы тебе не приехать?» Липтон немедленно телеграфировал в ответ: «Высылаю образцы чая. Вышли образцы жён».

Последователи философии

Жизненные ценности Томаса Дюара и его философия с каждым годом обретают всё большее число поклонников. С его именем связаны литературные «Чтения Dewar’s»; в его честь назван московский luxury-ресторан «Tommy D», с которого эти «Чтения» и начались при участии популярных столичных персон; ему обязано своим созданием сообщество «Dewarist» на блог-платформе Живой Журнал, авторами которого являются известные журналисты, актеры и звезды российского шоу-бизнеса.

Последователи свободолюбивой и интеллектуальной идеологии регулярно проводят для всех желающих конкурсы, так или иначе связанные с самим Томасом Дьюаром и его крылатыми изречениями.

Шутки и афоризмы

Шутки и афоризмы Дюара даже получили особое название: «дюаризмы». Передавались из уст в уста: «Не греши, и мужья тебе не страшны; не пиши — и жёны тоже». «Машины заменяют людей, но не ослов».

Один из наиболее популярных «дюаризмов» звучит так: «Самую большую ложь пишут на надгробиях».

Отрывок, характеризующий Дьюар, Томас

В ту минуту, когда Ростов и Ильин проскакали по дороге, княжна Марья, несмотря на отговариванье Алпатыча, няни и девушек, велела закладывать и хотела ехать; но, увидав проскакавших кавалеристов, их приняли за французов, кучера разбежались, и в доме поднялся плач женщин.
– Батюшка! отец родной! бог тебя послал, – говорили умиленные голоса, в то время как Ростов проходил через переднюю.
Княжна Марья, потерянная и бессильная, сидела в зале, в то время как к ней ввели Ростова. Она не понимала, кто он, и зачем он, и что с нею будет. Увидав его русское лицо и по входу его и первым сказанным словам признав его за человека своего круга, она взглянула на него своим глубоким и лучистым взглядом и начала говорить обрывавшимся и дрожавшим от волнения голосом. Ростову тотчас же представилось что то романическое в этой встрече. «Беззащитная, убитая горем девушка, одна, оставленная на произвол грубых, бунтующих мужиков! И какая то странная судьба натолкнула меня сюда! – думал Ростов, слушяя ее и глядя на нее. – И какая кротость, благородство в ее чертах и в выражении! – думал он, слушая ее робкий рассказ.
Когда она заговорила о том, что все это случилось на другой день после похорон отца, ее голос задрожал. Она отвернулась и потом, как бы боясь, чтобы Ростов не принял ее слова за желание разжалобить его, вопросительно испуганно взглянула на него. У Ростова слезы стояли в глазах. Княжна Марья заметила это и благодарно посмотрела на Ростова тем своим лучистым взглядом, который заставлял забывать некрасивость ее лица.
– Не могу выразить, княжна, как я счастлив тем, что я случайно заехал сюда и буду в состоянии показать вам свою готовность, – сказал Ростов, вставая. – Извольте ехать, и я отвечаю вам своей честью, что ни один человек не посмеет сделать вам неприятность, ежели вы мне только позволите конвоировать вас, – и, почтительно поклонившись, как кланяются дамам царской крови, он направился к двери.
Почтительностью своего тона Ростов как будто показывал, что, несмотря на то, что он за счастье бы счел свое знакомство с нею, он не хотел пользоваться случаем ее несчастия для сближения с нею.
Княжна Марья поняла и оценила этот тон.
– Я очень, очень благодарна вам, – сказала ему княжна по французски, – но надеюсь, что все это было только недоразуменье и что никто не виноват в том. – Княжна вдруг заплакала. – Извините меня, – сказала она.
Ростов, нахмурившись, еще раз низко поклонился и вышел из комнаты.


– Ну что, мила? Нет, брат, розовая моя прелесть, и Дуняшей зовут… – Но, взглянув на лицо Ростова, Ильин замолк. Он видел, что его герой и командир находился совсем в другом строе мыслей.
Ростов злобно оглянулся на Ильина и, не отвечая ему, быстрыми шагами направился к деревне.
– Я им покажу, я им задам, разбойникам! – говорил он про себя.
Алпатыч плывущим шагом, чтобы только не бежать, рысью едва догнал Ростова.
– Какое решение изволили принять? – сказал он, догнав его.
Ростов остановился и, сжав кулаки, вдруг грозно подвинулся на Алпатыча.
– Решенье? Какое решенье? Старый хрыч! – крикнул он на него. – Ты чего смотрел? А? Мужики бунтуют, а ты не умеешь справиться? Ты сам изменник. Знаю я вас, шкуру спущу со всех… – И, как будто боясь растратить понапрасну запас своей горячности, он оставил Алпатыча и быстро пошел вперед. Алпатыч, подавив чувство оскорбления, плывущим шагом поспевал за Ростовым и продолжал сообщать ему свои соображения. Он говорил, что мужики находились в закоснелости, что в настоящую минуту было неблагоразумно противуборствовать им, не имея военной команды, что не лучше ли бы было послать прежде за командой.
– Я им дам воинскую команду… Я их попротивоборствую, – бессмысленно приговаривал Николай, задыхаясь от неразумной животной злобы и потребности излить эту злобу. Не соображая того, что будет делать, бессознательно, быстрым, решительным шагом он подвигался к толпе. И чем ближе он подвигался к ней, тем больше чувствовал Алпатыч, что неблагоразумный поступок его может произвести хорошие результаты. То же чувствовали и мужики толпы, глядя на его быструю и твердую походку и решительное, нахмуренное лицо.
После того как гусары въехали в деревню и Ростов прошел к княжне, в толпе произошло замешательство и раздор. Некоторые мужики стали говорить, что эти приехавшие были русские и как бы они не обиделись тем, что не выпускают барышню. Дрон был того же мнения; но как только он выразил его, так Карп и другие мужики напали на бывшего старосту.
– Ты мир то поедом ел сколько годов? – кричал на него Карп. – Тебе все одно! Ты кубышку выроешь, увезешь, тебе что, разори наши дома али нет?
– Сказано, порядок чтоб был, не езди никто из домов, чтобы ни синь пороха не вывозить, – вот она и вся! – кричал другой.
– Очередь на твоего сына была, а ты небось гладуха своего пожалел, – вдруг быстро заговорил маленький старичок, нападая на Дрона, – а моего Ваньку забрил. Эх, умирать будем!
– То то умирать будем!
– Я от миру не отказчик, – говорил Дрон.
– То то не отказчик, брюхо отрастил!..
Два длинные мужика говорили свое. Как только Ростов, сопутствуемый Ильиным, Лаврушкой и Алпатычем, подошел к толпе, Карп, заложив пальцы за кушак, слегка улыбаясь, вышел вперед. Дрон, напротив, зашел в задние ряды, и толпа сдвинулась плотнее.
– Эй! кто у вас староста тут? – крикнул Ростов, быстрым шагом подойдя к толпе.
– Староста то? На что вам?.. – спросил Карп. Но не успел он договорить, как шапка слетела с него и голова мотнулась набок от сильного удара.
– Шапки долой, изменники! – крикнул полнокровный голос Ростова. – Где староста? – неистовым голосом кричал он.
– Старосту, старосту кличет… Дрон Захарыч, вас, – послышались кое где торопливо покорные голоса, и шапки стали сниматься с голов.
– Нам бунтовать нельзя, мы порядки блюдем, – проговорил Карп, и несколько голосов сзади в то же мгновенье заговорили вдруг:
– Как старички пороптали, много вас начальства…
– Разговаривать?.. Бунт!.. Разбойники! Изменники! – бессмысленно, не своим голосом завопил Ростов, хватая за юрот Карпа. – Вяжи его, вяжи! – кричал он, хотя некому было вязать его, кроме Лаврушки и Алпатыча.
Лаврушка, однако, подбежал к Карпу и схватил его сзади за руки.
– Прикажете наших из под горы кликнуть? – крикнул он.
Алпатыч обратился к мужикам, вызывая двоих по именам, чтобы вязать Карпа. Мужики покорно вышли из толпы и стали распоясываться.
– Староста где? – кричал Ростов.
Дрон, с нахмуренным и бледным лицом, вышел из толпы.
– Ты староста? Вязать, Лаврушка! – кричал Ростов, как будто и это приказание не могло встретить препятствий. И действительно, еще два мужика стали вязать Дрона, который, как бы помогая им, снял с себя кушан и подал им.
– А вы все слушайте меня, – Ростов обратился к мужикам: – Сейчас марш по домам, и чтобы голоса вашего я не слыхал.
– Что ж, мы никакой обиды не делали. Мы только, значит, по глупости. Только вздор наделали… Я же сказывал, что непорядки, – послышались голоса, упрекавшие друг друга.
– Вот я же вам говорил, – сказал Алпатыч, вступая в свои права. – Нехорошо, ребята!
– Глупость наша, Яков Алпатыч, – отвечали голоса, и толпа тотчас же стала расходиться и рассыпаться по деревне.