Душегрея
 |
Эту страницу предлагается объединить с Шугай. Пояснение причин и обсуждение — на странице Википедия:К объединению/17 февраля 2015.
Не удаляйте шаблон до подведения итога обсуждения. Дата начала обсуждения — 17 февраля 2015. |
Душегре́я (её также называли и душегрейка, шугай, кацавейка, телогрейка, телогрея[1]) — верхняя однобортная крестьянская женская одежда для праздников наподобие кофты. Широкое распространение получила на Руси в XVII веке[2].
Покрой и материал
Душегрея с узкими длинными рукавами и отложным воротником, приталивалась с помощью сборок, имела застёжку спереди на крючки. Носилась с сарафаном. Душегрея (шугай) шилась из дорогой ткани: штофа, парчи, шёлка, ткани с набивным рисунком; сажалась на подкладку, иногда подбивалась заячьим мехом. По борту, краям рукавов, воротника отделывалась позументом, тесьмой, мехом (беличьим), бахромой[3]. Известны варианты душегрей на бретелях, без рукавов и воротника. «Душегрею иногда называли епанечкой. Правда, епанечка была с воротником, но во всём остальном повторяла душегрею»[4].
В середине XIX — начале XX века крестьянки Центральной части России носили летние душегрейки на вате с прямыми, слегка расклешенными полами; спинкой, сходящейся к поясу углом и складками, заложенными у пояса. Воротник у этих душегреек бо́льшей частью был круглым, а рукава выкраивались иногда с одной из деталей спинки. Воротник и полы праздничных душегреек отделывались бахромой, украшались вышивкой золотыми нитями и бисером[5].
«Душегрейка новейшего уныния»
Витиеватым термином «душегрейка новейшего уныния» в XIX веке определялись скорбные мотивы русской поэзии 1820-х и 1830-х годов. Именно так интерпретируется слово «телогрейка» в стихотворении Пушкина «Румяный критик мой…»[6].
Впервые выражение было употреблено, по-видимому, И. Киреевским в «Обозрении русской словесности 1829 года», вышедшем в альманахе «Денница» 1830 года[6]. Выражение быстро стало популярным и с насмешкой употреблялось в статьях разных авторов[7].
Напишите отзыв о статье "Душегрея"
Примечания
- ↑ [dic.academic.ru/dic.nsf/ushakov/1052334 Телогрейка]. // Толковый словарь Ушакова. Д. Н. Ушаков. 1935—1940.
- ↑ Балязин В. Неофициальная история России. Начало Петровской эпохи. ОЛМА Медиа Групп, 2006. с. 28—29.
- ↑ Беловинский Л. Шугай // Энциклопедический словарь российской жизни и истории. XVIII — начало XX века. ОЛМА Медиа Групп, 2003. с. 898
- ↑ Балязин В. Н. Неофициальная история России 2007 ISBN 978-5-373-01229
- ↑ Крестьянская одежда населения Европейской России. с. 31—32
- ↑ 1 2 Б. С. Мейлах [lib.pushkinskijdom.ru/LinkClick.aspx?fileticket=BhhtYqxHgw4%3D&tabid=10183 Об одном стихотворении Пушкина]. // Русская литература, 1958, № 1, с. 112—116.
- ↑ В. Я. Брюсов. [books.google.com/books?id=wI14BAAAQBAJ&pg=PA58&lpg=PA58&dq=душегрейка Мой Пушкин]. ГИЗ, 1929. С. 58.
Литература
- Балязин В. Неофициальная история России. Начало Петровской эпохи. ОЛМА Медиа Групп, 2006. с. 28—29.
- Беловинский Л. Шугай // Энциклопедический словарь российской жизни и истории. XVIII — начало XX века. ОЛМА Медиа Групп, 2003. с. 898
Ссылки
- [costumer.narod.ru/text/o/dushegreya.htm Душегрея — Из книги Кирсанова Р. М. Костюм в русской художественной культуре 18 — первой половины 20 вв. (Опыт энциклопедии), Москва, Большая Российская энциклопедия, 1995.]
|
Это заготовка статьи об одежде. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Душегрея
– Вот зачэм, мы лосты вый государ, – заключил он, назидательно выпивая стакан вина и оглядываясь на графа за поощрением.– Connaissez vous le proverbe: [Знаете пословицу:] «Ерема, Ерема, сидел бы ты дома, точил бы свои веретена», – сказал Шиншин, морщась и улыбаясь. – Cela nous convient a merveille. [Это нам кстати.] Уж на что Суворова – и того расколотили, a plate couture, [на голову,] а где y нас Суворовы теперь? Je vous demande un peu, [Спрашиваю я вас,] – беспрестанно перескакивая с русского на французский язык, говорил он.
– Мы должны и драться до послэ днэ капли кров, – сказал полковник, ударяя по столу, – и умэ р р рэ т за своэ го импэ ратора, и тогда всэ й будэ т хорошо. А рассуждать как мо о ожно (он особенно вытянул голос на слове «можно»), как мо о ожно менше, – докончил он, опять обращаясь к графу. – Так старые гусары судим, вот и всё. А вы как судитэ , молодой человек и молодой гусар? – прибавил он, обращаясь к Николаю, который, услыхав, что дело шло о войне, оставил свою собеседницу и во все глаза смотрел и всеми ушами слушал полковника.
– Совершенно с вами согласен, – отвечал Николай, весь вспыхнув, вертя тарелку и переставляя стаканы с таким решительным и отчаянным видом, как будто в настоящую минуту он подвергался великой опасности, – я убежден, что русские должны умирать или побеждать, – сказал он, сам чувствуя так же, как и другие, после того как слово уже было сказано, что оно было слишком восторженно и напыщенно для настоящего случая и потому неловко.
– C'est bien beau ce que vous venez de dire, [Прекрасно! прекрасно то, что вы сказали,] – сказала сидевшая подле него Жюли, вздыхая. Соня задрожала вся и покраснела до ушей, за ушами и до шеи и плеч, в то время как Николай говорил. Пьер прислушался к речам полковника и одобрительно закивал головой.
– Вот это славно, – сказал он.
– Настоящэ й гусар, молодой человэк, – крикнул полковник, ударив опять по столу.
– О чем вы там шумите? – вдруг послышался через стол басистый голос Марьи Дмитриевны. – Что ты по столу стучишь? – обратилась она к гусару, – на кого ты горячишься? верно, думаешь, что тут французы перед тобой?
– Я правду говору, – улыбаясь сказал гусар.
– Всё о войне, – через стол прокричал граф. – Ведь у меня сын идет, Марья Дмитриевна, сын идет.
– А у меня четыре сына в армии, а я не тужу. На всё воля Божья: и на печи лежа умрешь, и в сражении Бог помилует, – прозвучал без всякого усилия, с того конца стола густой голос Марьи Дмитриевны.
– Это так.
И разговор опять сосредоточился – дамский на своем конце стола, мужской на своем.
– А вот не спросишь, – говорил маленький брат Наташе, – а вот не спросишь!
– Спрошу, – отвечала Наташа.
Лицо ее вдруг разгорелось, выражая отчаянную и веселую решимость. Она привстала, приглашая взглядом Пьера, сидевшего против нее, прислушаться, и обратилась к матери:
– Мама! – прозвучал по всему столу ее детски грудной голос.
– Что тебе? – спросила графиня испуганно, но, по лицу дочери увидев, что это была шалость, строго замахала ей рукой, делая угрожающий и отрицательный жест головой.
