Еркинов, Шукир Танатырович
| Шукир Танатырович Еркинов | ||||
| Дата рождения | ||||
|---|---|---|---|---|
| Место рождения | ||||
| Дата смерти | ||||
| Принадлежность | ||||
| Сражения/войны | ||||
| Награды и премии |
| |||
Шукир Танатырович Еркинов (1924, Казахстан — 23.10.1949) — разведчик-наблюдатель 43-го отдельного истребительного противотанкового артиллерийского дивизиона 222-й Смоленской стрелковой дивизии 33-й армии 1-го Белорусского фронта, сержант — на момент представления к награждению орденом Славы 1-й степени.
Биография
Родился 1924 году в поселке Миялы Кызылкугинского района Атырауской области Республики Казахстан . Казах. Член ВКП с 1944 года. Жил в Уильском районе Актобенской области. Весной 1942 года окончил среднюю школу.
В августе 1942 года Хобдинским райвоенкоматом был призван в Красную Армию. Воевал на Западном, 1-м, 2-м и 3-м Белорусских фронтах. К лету 1944 года служил разведчиком в артиллерийском дивизионе. Отличился в боях за освобождение Белоруссии, Польши и на территории Германии.
В июне 1944 год в бою у деревни Курманово сержант Еркинов уничтожил двух противников и одного взял в плен. Приказом от 5 июля 1944 года за мужество и отвагу проявленные в бою сержант Еркинов Шукир Танатырович награждён орденом Славы 3-й степени.
9 января 1945 года в районе польского города Томашув-Мазовецки Еркинов с группой разведчиков ликвидировал вражескую засаду в составе 5 человек и разминировал дорогу, чем обеспечил выполнение боевой задачи подразделением. Приказом от 18 февраля 1945 года за мужество и отвагу проявленные в бою сержант Еркинов Шукир Танатырович награждён орденом Славы 2-й степени.
28 апреля 1945 года в бою за населенный пункт Кушков сержант Еркинов с разведчиками ворвался в дом, где засели противники. В результате были взяты 25 «языков» — 24 солдата и 1 офицер. Пленные дали ценные сведения. Советские бойцы обошли укрепления, ворвались в Кушков и выбили противника. При этом было уничтожено до 150 противников и 80 взято в пленю
Указом Президиума Верховного Совета СССР от 15 мая 1945 года за исключительное мужество, отвагу и бесстрашие, проявленные на заключительном этапе Великой Отечественной войны в боях с вражескими захватчиками сержант Еркинов Шукир Танатырович награждён орденом Славы 1-й степени.
После Победы отважный разведчик остался в армии. Гвардии старшина Еркинов был демобилизован в 1947 году. Жил в городе Гурьев. Работал налоговым инспектором в облфинотделе. Умер 23 октября 1949 года.
Награждён орденами Славы 3-х степеней, медалями.
Напишите отзыв о статье "Еркинов, Шукир Танатырович"
Ссылки
[www.warheroes.ru/hero/hero.asp?Hero_id=5309 Шукир Танатырович Еркинов]. Сайт «Герои Страны». Проверено 28 июня 2014.
Литература
- Белан П. С. и др. Доблесть солдатская, АлмаАта, 1974
- Кавалеры ордена Славы трёх степеней: Краткий биографический словарь / Пред. ред. коллегии Д. С. Сухоруков. — М.: Воениздат, 2000. — 703 с. — 10 000 экз. — ISBN 5-203-01883-9.
Отрывок, характеризующий Еркинов, Шукир Танатырович
– Я надеюсь, что теперь уже я могу поздравить ваше величество с победой, – сказал он.Наполеон молча отрицательно покачал головой. Полагая, что отрицание относится к победе, а не к завтраку, m r de Beausset позволил себе игриво почтительно заметить, что нет в мире причин, которые могли бы помешать завтракать, когда можно это сделать.
– Allez vous… [Убирайтесь к…] – вдруг мрачно сказал Наполеон и отвернулся. Блаженная улыбка сожаления, раскаяния и восторга просияла на лице господина Боссе, и он плывущим шагом отошел к другим генералам.
Наполеон испытывал тяжелое чувство, подобное тому, которое испытывает всегда счастливый игрок, безумно кидавший свои деньги, всегда выигрывавший и вдруг, именно тогда, когда он рассчитал все случайности игры, чувствующий, что чем более обдуман его ход, тем вернее он проигрывает.
Войска были те же, генералы те же, те же были приготовления, та же диспозиция, та же proclamation courte et energique [прокламация короткая и энергическая], он сам был тот же, он это знал, он знал, что он был даже гораздо опытнее и искуснее теперь, чем он был прежде, даже враг был тот же, как под Аустерлицем и Фридландом; но страшный размах руки падал волшебно бессильно.
Все те прежние приемы, бывало, неизменно увенчиваемые успехом: и сосредоточение батарей на один пункт, и атака резервов для прорвания линии, и атака кавалерии des hommes de fer [железных людей], – все эти приемы уже были употреблены, и не только не было победы, но со всех сторон приходили одни и те же известия об убитых и раненых генералах, о необходимости подкреплений, о невозможности сбить русских и о расстройстве войск.
Прежде после двух трех распоряжений, двух трех фраз скакали с поздравлениями и веселыми лицами маршалы и адъютанты, объявляя трофеями корпуса пленных, des faisceaux de drapeaux et d'aigles ennemis, [пуки неприятельских орлов и знамен,] и пушки, и обозы, и Мюрат просил только позволения пускать кавалерию для забрания обозов. Так было под Лоди, Маренго, Арколем, Иеной, Аустерлицем, Ваграмом и так далее, и так далее. Теперь же что то странное происходило с его войсками.
Несмотря на известие о взятии флешей, Наполеон видел, что это было не то, совсем не то, что было во всех его прежних сражениях. Он видел, что то же чувство, которое испытывал он, испытывали и все его окружающие люди, опытные в деле сражений. Все лица были печальны, все глаза избегали друг друга. Только один Боссе не мог понимать значения того, что совершалось. Наполеон же после своего долгого опыта войны знал хорошо, что значило в продолжение восьми часов, после всех употрсбленных усилий, невыигранное атакующим сражение. Он знал, что это было почти проигранное сражение и что малейшая случайность могла теперь – на той натянутой точке колебания, на которой стояло сражение, – погубить его и его войска.
Когда он перебирал в воображении всю эту странную русскую кампанию, в которой не было выиграно ни одного сраженья, в которой в два месяца не взято ни знамен, ни пушек, ни корпусов войск, когда глядел на скрытно печальные лица окружающих и слушал донесения о том, что русские всё стоят, – страшное чувство, подобное чувству, испытываемому в сновидениях, охватывало его, и ему приходили в голову все несчастные случайности, могущие погубить его. Русские могли напасть на его левое крыло, могли разорвать его середину, шальное ядро могло убить его самого. Все это было возможно. В прежних сражениях своих он обдумывал только случайности успеха, теперь же бесчисленное количество несчастных случайностей представлялось ему, и он ожидал их всех. Да, это было как во сне, когда человеку представляется наступающий на него злодей, и человек во сне размахнулся и ударил своего злодея с тем страшным усилием, которое, он знает, должно уничтожить его, и чувствует, что рука его, бессильная и мягкая, падает, как тряпка, и ужас неотразимой погибели обхватывает беспомощного человека.
