Жанры тайской классической литературы
Поделись знанием:
– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
В списке представлены основные оригинальные жанры классической тайской литературы (XIII—XIX веков). Кроме того, значительное место занимали переводы сутр, джатак и другой буддийской литературы, художественной прозы, а также отдельные исторические хроники.
- Бёк-ронг (поэтическое вступление к пантомиме) — одна из стихотворных форм.
- Ботлакон («тексты для театра») — упорядоченные начиная с Рамы I тексты пьес, восходящих к народному театру.
- Доксой — песмаскированная пантомима на религиозную тему, зародилась в XV веке. Исполнялись также сюжеты о Раме.
- Кон-ла-бот («ек).
- Клом-чанг («утешительная песнь слону») — восходит к заклинаниям, использовавшимся при поимке слонов. В XVII веке появляются их литературные обработки (Симахосот).
- Клон-рыанг («повествование в стихах клон») — восьмисложный размер, активно использовавшийся Сунтоном Пу.
- Лаконнай («внутренний театр»[1], или придворный) — пьесы для него писались в основном по мотивам «Рамакиана» или «Инао», достигает расцвета при Раме I и Раме II.
- Лаконнок («внешний театр», или театр для простонародья) — бродячие актеры первоначально играли в основном отрывки из сборника «50 джатак».
- Лаконрам — танцевальное представление, для одного чтеца и группы мимов.
- Лаконронг — вокально-драматическое действие.
- Лилит — поэтический XV века «Юан пхай» («Поражение юанов»), поэма «Пхра Ло» («Великий Ло», XV либо XVII век).
- Нанг (театр плоских кожаных кукол, или театр теней) — для него Пхра Махарачакру (XVII век) обработал одну из поэм в жанре чан. Репертуар близок к лаконнай.
- Нират (от санскритского «разлука») — приобретает популярность в XVII веке (анонимная поэма «Нират Харипунчай», поэма Сипрата «Печаль»). Близок к элегии, выражающей печаль от разлуки с другом или возлюбленной, но по содержанию напоминает путевые заметки. Вновь распространились при династии Тьакри (Чакри), известны нираты Прая Транга, Наринтибета, Сунтона Пу. Принц Мома Рачотай (1819—1867) написал «Нират Лондон».
- Пленг сан («короткая песнь») — восходит к фольклору (сложились не позднее XVI века), исполнялись поочередно юношами и девушками на деревенских праздниках.
- Пленг яо («длинная песнь») — стали записываться с конца XVII века, лирические песни, близкие романсам, посвящались обычно женщине. Наиболее известны стихи Пра Кланга (конец XVIII века). В этом жанре известно одно из пророчеств.
- Рабам (танцевальная мистерия) — тип театрального представления, зародился в XV веке.
- Сакрава — песенно-лирическая форма.
- Сепа (сепха, англ.) — впервые упоминается в XV веке, распевное произведение в стихах клон, на тему народного сказания (известна сепа о Си Танон Чае) либо религиозной мистерии. Классическая литературная обработка — «Сепа о Кун Чанге и Кун Пэне», появилась в начале XIX века.
- Хе-рыа («песня гребцов») — восходит к фольклору, проникает в литературу в XVII веке (цикл Симахосота), торжественные тексты писались для королевских выездов или праздников на воде.
- Ча-лём — одна из старинных стихотворных форм.
- Чан — эпопея героико-романического содержания. Классические образцы: поэмы Пхра Махарачакхру, Сипрата и Нарая Великого (XVII век), писались и в XIX—XX веках.
В конце XIX — начале XX века появляются новые жанры:
- Клайбан — эпистолярный прозаический стиль. Известны клайбаны Тьюлалонгкона, Кру Тепа, цикл «Письма домой» Рамы VI Вачиравута.
- Лаконпут (лакхонпхут, «разговорный театр») — пьеса, построенная на основе диалогов, при минимуме танцев, пения, пантомимы, жанр создан Рамой VI Вачиравутом.
- Рыанг («дело», «событие») — прозаический очерк, в литературу введен Дамронгом.
Напишите отзыв о статье "Жанры тайской классической литературы"
Литература
- История всемирной литературы. В 9 т. М., 1983—1994. Т.3. С.616-618. Т.4. С.457-460. Т.5. С.536-543. Т.6. С.679-684. Т.7. С.646-649. Т.8. С.642-646.
Примечания
- ↑ слово «лакон» заимствовано из яванского языка
Отрывок, характеризующий Жанры тайской классической литературы
Наташа улыбнулась и хотела что то сказать.– Нам рассказывали, – перебила ее княжна Марья, – что вы в Москве потеряли два миллиона. Правда это?
– А я стал втрое богаче, – сказал Пьер. Пьер, несмотря на то, что долги жены и необходимость построек изменили его дела, продолжал рассказывать, что он стал втрое богаче.
– Что я выиграл несомненно, – сказал он, – так это свободу… – начал он было серьезно; но раздумал продолжать, заметив, что это был слишком эгоистический предмет разговора.
– А вы строитесь?
– Да, Савельич велит.
– Скажите, вы не знали еще о кончине графини, когда остались в Москве? – сказала княжна Марья и тотчас же покраснела, заметив, что, делая этот вопрос вслед за его словами о том, что он свободен, она приписывает его словам такое значение, которого они, может быть, не имели.
– Нет, – отвечал Пьер, не найдя, очевидно, неловким то толкование, которое дала княжна Марья его упоминанию о своей свободе. – Я узнал это в Орле, и вы не можете себе представить, как меня это поразило. Мы не были примерные супруги, – сказал он быстро, взглянув на Наташу и заметив в лице ее любопытство о том, как он отзовется о своей жене. – Но смерть эта меня страшно поразила. Когда два человека ссорятся – всегда оба виноваты. И своя вина делается вдруг страшно тяжела перед человеком, которого уже нет больше. И потом такая смерть… без друзей, без утешения. Мне очень, очень жаль еe, – кончил он и с удовольствием заметил радостное одобрение на лице Наташи.
– Да, вот вы опять холостяк и жених, – сказала княжна Марья.
Пьер вдруг багрово покраснел и долго старался не смотреть на Наташу. Когда он решился взглянуть на нее, лицо ее было холодно, строго и даже презрительно, как ему показалось.
– Но вы точно видели и говорили с Наполеоном, как нам рассказывали? – сказала княжна Марья.
Пьер засмеялся.
– Ни разу, никогда. Всегда всем кажется, что быть в плену – значит быть в гостях у Наполеона. Я не только не видал его, но и не слыхал о нем. Я был гораздо в худшем обществе.
Ужин кончался, и Пьер, сначала отказывавшийся от рассказа о своем плене, понемногу вовлекся в этот рассказ.
– Но ведь правда, что вы остались, чтоб убить Наполеона? – спросила его Наташа, слегка улыбаясь. – Я тогда догадалась, когда мы вас встретили у Сухаревой башни; помните?
Пьер признался, что это была правда, и с этого вопроса, понемногу руководимый вопросами княжны Марьи и в особенности Наташи, вовлекся в подробный рассказ о своих похождениях.
Сначала он рассказывал с тем насмешливым, кротким взглядом, который он имел теперь на людей и в особенности на самого себя; но потом, когда он дошел до рассказа об ужасах и страданиях, которые он видел, он, сам того не замечая, увлекся и стал говорить с сдержанным волнением человека, в воспоминании переживающего сильные впечатления.
Княжна Марья с кроткой улыбкой смотрела то на Пьера, то на Наташу. Она во всем этом рассказе видела только Пьера и его доброту. Наташа, облокотившись на руку, с постоянно изменяющимся, вместе с рассказом, выражением лица, следила, ни на минуту не отрываясь, за Пьером, видимо, переживая с ним вместе то, что он рассказывал. Не только ее взгляд, но восклицания и короткие вопросы, которые она делала, показывали Пьеру, что из того, что он рассказывал, она понимала именно то, что он хотел передать. Видно было, что она понимала не только то, что он рассказывал, но и то, что он хотел бы и не мог выразить словами. Про эпизод свой с ребенком и женщиной, за защиту которых он был взят, Пьер рассказал таким образом:
– Это было ужасное зрелище, дети брошены, некоторые в огне… При мне вытащили ребенка… женщины, с которых стаскивали вещи, вырывали серьги…
Пьер покраснел и замялся.
– Тут приехал разъезд, и всех тех, которые не грабили, всех мужчин забрали. И меня.
