Винер, Жан

Жан Винер (фр. Jean Wiener; 19 марта 1896, Париж — 8 июня 1982 года, Париж) — французский пианист, актёр и композитор.

Учился в Парижской консерватории у Андре Жедальжа (вместе с Дариусом Мийо), занимался также с Эриком Сати, благодаря Иву Нату познакомился с афроамериканской музыкальной традицией. В 1920 г. дал первый концерт и в последующие годы много выступал в парижских кабаре и барах, в том числе в известном заведении «Бык на крыше» (фр. Le Boeuf sur le Toit). Познакомившись там в 1924 году с другим пианистом бара, Клеманом Дусе, образовал с ним фортепианный дуэт, в составе которого успешно концертировал в мюзик-холлах Европы с популярным и джазовым репертуаром, осуществив в 1925—1937 гг. ряд записей.

После Второй мировой войны и смерти Дусе в 1950 году Винер полностью посвятил себя композиции — прежде всего, сочинению музыки к кинофильмам (более 300 работ). В ряде кинофильмов принял участие и в качестве актёра. Был женат на Сюзанне де Труа (1908—1989), работавшей монтажёром с рядом французских кинорежиссёров, в том числе с Жаном Ренуаром.

В 1978 году опубликовал книгу мемуаров «Allegro Appassionato».

Отрывок, характеризующий Винер, Жан

Это значило, что Тихон подавал ему не тот жилет, который он хотел. Другой раз он остановился, спросил:
– И скоро она родит? – и, с упреком покачав головой, сказал: – Нехорошо! Продолжай, продолжай.
В третий раз, когда князь Андрей оканчивал описание, старик запел фальшивым и старческим голосом: «Malbroug s'en va t en guerre. Dieu sait guand reviendra». [Мальбрук в поход собрался. Бог знает вернется когда.]
Сын только улыбнулся.
– Я не говорю, чтоб это был план, который я одобряю, – сказал сын, – я вам только рассказал, что есть. Наполеон уже составил свой план не хуже этого.
– Ну, новенького ты мне ничего не сказал. – И старик задумчиво проговорил про себя скороговоркой: – Dieu sait quand reviendra. – Иди в cтоловую.


В назначенный час, напудренный и выбритый, князь вышел в столовую, где ожидала его невестка, княжна Марья, m lle Бурьен и архитектор князя, по странной прихоти его допускаемый к столу, хотя по своему положению незначительный человек этот никак не мог рассчитывать на такую честь. Князь, твердо державшийся в жизни различия состояний и редко допускавший к столу даже важных губернских чиновников, вдруг на архитекторе Михайле Ивановиче, сморкавшемся в углу в клетчатый платок, доказывал, что все люди равны, и не раз внушал своей дочери, что Михайла Иванович ничем не хуже нас с тобой. За столом князь чаще всего обращался к бессловесному Михайле Ивановичу.