Железняков (бронепоезд)

Бронепоезд «Железняков» — легендарный бронепоезд № 5 Береговой обороны Главной базы ЧФ «Железняков», активно участвующий в героической обороне Севастополя (1941—1942). Немецкие солдаты дали этому бронепоезду прозвище: «Зеленый призрак».

История

Был построен 4 ноября 1941 года на Севастопольском морском заводе. На церемонии открытия присутствовал вице-адмирал командующий Черноморским флотом с членами военного Совета.

На базе 4-осных железнодорожных платформ грузоподъёмностью 60 тонн были смонтированы бронекорпуса из стальных листов, соединённых электросваркой и усиленных армированной бетонной заливкой. На бронеплощадках установили пять 76,2-миллиметровых орудий (3 - морских 34-К и 2 орудия системы Лендера), 15 пулемётов. Была специальная площадка с 82 мм миномётами. Помимо маломощного — штатного бронепаровоза серии О^в, для обеспечения достаточной маневренности, к бронепоезду был придан дополнительный небронированный, но более мощный грузовой паровоз серии Э, с учётом чрезмерно большого веса бронесостава и сложного профиля пути в районах Севастополя (много кривых и подъёмов).

Первый командир — капитан Саакян, через месяц командование бронепоездом принял лейтенант Чайковский. Позднее бронепоездом командовал инженер-капитан М. Ф. Харченко.

7 ноября 1941 года «Железняков» обстрелял скопление вражеской пехоты у деревни Дуванкой (Верхнесадовое) и подавил батарею на противоположном склоне Бельбекской долины.

Перед бронепоездом на позицию всегда выходила дрезина, проверяющая состояние железнодорожных путей. После стремительного артиллерийского и миномётного удара по целям, заранее разведанным морской пехотой, состав быстро уходил на участки, где железная дорога проходила в узких вырубленных в скалах выемках, или в тоннели, до того, как немцы успевали пристреляться артиллерией или поднять авиацию. К бронепоезду была прикомандирована специальная восстановительная бригада дорожного мастера Никитина, которая практически каждый день под огнём противника восстанавливала повреждённое железнодорожное полотно.

Бронепоезд всё время изменял свой облик. Под руководством младшего лейтенанта Каморника матросы неутомимо расписывали бронеплощадки и паровозы полосами и разводами камуфляжа так, что поезд неразличимо сливается с местностью. Бронепоезд умело маневрировал между выемками и тоннелями. Чтобы сбить с толку противника, всё время меняем места стоянок. Подвижной тыл наш тоже в непрерывных разъездах

— старшина группы пулемётчиков бронепоезда мичман Н. И. Александров

В конце 1941 года одно из старых орудий заменили двумя новыми автоматическими пушками. Вместо четырёх 82-миллиметровых минометов поставили три полковых 120-миллиметровых и 3 новых пулемёта.

В 1941—1942 годах бронепоезд произвел более 140 боевых выходов. С 7 января до 1 марта 1942 года «Железняков», уничтожил девять дзотов, тринадцать пулемётных гнезд, шесть блиндажей, одну тяжёлую батарею, три самолёта, три автомашины, десять повозок с грузом, до полутора тысяч солдат и офицеров противника.

15 июня 1942 года «Железняков» вступил в бой с колонной немецких танков, подбив не менее 3 бронированных машин.

26 июня 1942 года более 50 немецких бомбардировщиков нанесли мощный удар по Троицкому тоннелю, где базировался бронепоезд. Завалило 2-ю бронеплатформу. Второй выход из тоннеля оставался свободным, паровоз вывел уцелевшую бронеплощадку, которая вновь открыла огонь по противнику. Но 27 июня немецкая авиация обрушила последний выход из тоннеля.

В августе 1942 года немцы расчистили Троицкий тоннель для движения поездов. Используя восстановленные бронеплощадки «Железнякова», немцы создали из них бронесостав «Ойген», вооружив его 105-миллиметровыми гаубицами с переоборудованными лафетами. В мае 1944 года бронесостав был взорван немцами при отступлении.

Мемориальный историко-технический комплекс

В 70-х годах в память о бронепоезде «Железняков» возле железнодорожного вокзала Севастополя был установлен его бывший вспомогательный паровоз Эл-2500 на тендере воспроизвели надпись «Смерть фашизму», как на бортах бронепаровоза. Восстановленный после войны, этот паровоз был приписан в депо Джанкой и водил по крымским магистралям поезда вплоть до 1967 года. 24 октября 1967 года он был, как реликвия боевой славы, передан железнодорожниками депо Джанкой — Музею героической обороны и освобождения Севастополя. Его привела в Севастополь бывшая фронтовая паровозная бригада: машинист М. В. Галанин, помощник машиниста Е. И. Матюш, кочегар В. Г. Иванов. кочегар Черкашин Ф. Ф. Паровоз-памятник: серии Э 2500, относится к конструктивной разновидности 1917 года («тип 1917 года») был построен Харьковским паровозостроительным заводом в 1917 году, по заказу Юго-Восточной железной дороги.

В 90-х к паровозу прицепили железнодорожную артиллерийскую установку ТМ-1-180 которая активно участвовала в боевых действиях, в составе 16-й отдельной железнодорожной артиллерийской батареи береговой обороны Черноморского Флота.

Литература

• Н. И. Александров. [militera.lib.ru/memo/russian/aleksandrov_ni/index.html Севастопольский бронепоезд]. — Симферополь, 1968. — 290 с.

Ссылки

• Игорь Руденко-Миних [www.business-politika.net/history_sev_bronepoezd.php «Зелёный призрак» Севастопольской крепости. Легендарный бронепоезд «Железняков»] // Новости Крыма : сайт.
• [mechcorps.rkka.ru/files/bepo/pages/bepo_zheleznyakov.html Исторические фотографии бронепоезда] // Фронтовая иллюстрация, № 7-8, 2007.
• [waralbum.ru/21079/ Бронепоезд «Железняков» в боевом рейде [1]]

Отрывок, характеризующий Железняков (бронепоезд)

– Ах, Боже мой! Боже мой! Как он плох! – восклицала мать.


Когда Анна Михайловна уехала с сыном к графу Кириллу Владимировичу Безухому, графиня Ростова долго сидела одна, прикладывая платок к глазам. Наконец, она позвонила.
– Что вы, милая, – сказала она сердито девушке, которая заставила себя ждать несколько минут. – Не хотите служить, что ли? Так я вам найду место.
Графиня была расстроена горем и унизительною бедностью своей подруги и поэтому была не в духе, что выражалось у нее всегда наименованием горничной «милая» и «вы».
– Виновата с, – сказала горничная.
– Попросите ко мне графа.
Граф, переваливаясь, подошел к жене с несколько виноватым видом, как и всегда.
– Ну, графинюшка! Какое saute au madere [сотэ на мадере] из рябчиков будет, ma chere! Я попробовал; не даром я за Тараску тысячу рублей дал. Стоит!
Он сел подле жены, облокотив молодецки руки на колена и взъерошивая седые волосы.
– Что прикажете, графинюшка?
– Вот что, мой друг, – что это у тебя запачкано здесь? – сказала она, указывая на жилет. – Это сотэ, верно, – прибавила она улыбаясь. – Вот что, граф: мне денег нужно.
Лицо ее стало печально.
– Ах, графинюшка!…
И граф засуетился, доставая бумажник.
– Мне много надо, граф, мне пятьсот рублей надо.
И она, достав батистовый платок, терла им жилет мужа.
– Сейчас, сейчас. Эй, кто там? – крикнул он таким голосом, каким кричат только люди, уверенные, что те, кого они кличут, стремглав бросятся на их зов. – Послать ко мне Митеньку!
Митенька, тот дворянский сын, воспитанный у графа, который теперь заведывал всеми его делами, тихими шагами вошел в комнату.
– Вот что, мой милый, – сказал граф вошедшему почтительному молодому человеку. – Принеси ты мне… – он задумался. – Да, 700 рублей, да. Да смотри, таких рваных и грязных, как тот раз, не приноси, а хороших, для графини.
– Да, Митенька, пожалуйста, чтоб чистенькие, – сказала графиня, грустно вздыхая.
– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?