Женщины на празднике Фесмофорий

Женщины на празднике Фесмофорий

«Же́нщины на пра́зднике Фесмофо́рий» (др.-греч. Θεσμοφοριάζουσαι) — комедия древнегреческого комедиографа Аристофана.

Поставлена на Великих Дионисиях в 411 году до н. э. Позже Аристофан написал ещё одну комедию с тем же названием (не сохранилась).

«Женщины на празднике Фесмофорий» выделяются среди дошедших пьес Аристофана отсутствием политических выпадов и высказываний на острые злободневные темы; общий тон комедии — беззаботно-весёлый. Объекты вышучивания — трагики Агафон и Еврипид (в частности, пародируются целые сцены из пьес Еврипида «Телеф», «Паламед», «Елена», «Андромеда»). Кроме того, комически изображается женский пол.

Сюжет

Действие комедии происходит на третий день Фесмофорий — женского праздника, проникновение на который мужчинам было запрещено и рассматривалось как святотатство.

Гражданки Афин собрались погубить поэта Еврипида за то, что он в своих трагедиях ругает женщин, показывает их предосудительное поведение и настраивает против них мужчин.

Еврипид, узнав о заговоре, подсылает к женщинам своего тестя Мнесилоха, переодетого в женское платье. Мнесилох на женском собрании в храме пытается говорить в защиту Еврипида, но его разоблачают и берут под стражу.

Еврипид предпринимает попытки выручить Мнесилоха, кончающиеся неудачей. В конце концов он заключает с женщинами договор, обещая впредь не чернить их и не злословить о них в трагедиях, и Мнесилоха отпускают.

Переводы

• Женщины на празднике Тесмофорий. / Пер. В. Трофимова. — СПб., 1896. — 60 стр.
• Женский праздник. / Пер. Н. Корнилова. — Казань, 1916. — 78 стр.
• Комедия Аристофана «Фесмофории». / Пер. П. В. Никитина. — Пг., 1917. — 148 стр.
• см. также в статье Аристофан

Отрывок, характеризующий Женщины на празднике Фесмофорий

– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.