Жеты Жаргы

Жеты Жаргы (каз. Жеті Жарғы) — свод законов обычного права казахов, принятый в Казахском ханстве при хане Тауке. В научной литературе именуется как «Уложение хана Тауке», «Законы хана Тауке».

История

Изменения политической структуры вызвали настоятельную необходимость переработки правовой базы организации казахского общества. Эта работа проводилась весь XVII век и при хане Тауке нашла своё закрепление в своде законов «Жеты Жаргы» (Семь Установлений). Разработан был этот свод при участии известнейших биев Толе би (Старший жуз), Казыбек би (Средний жуз) и Айтеке би (Младший жуз) в начале XVIII века.

Судопроизводство было основано на обычном праве — адате и мусульманском праве — шариате. Судебная функция была в руках биев-родоправителей. Особо сложные дела рассматривались съездом биев. В разбирательстве некоторых дел принимали участие султаны и хан. За разбор дел бии, султаны и хан получали вознаграждение — бийлик, ханлык, а также различные подарки.

Очевидно, что свод законов «Жеты Жаргы» прямо или косвенно наследует монгольскую «Яса» (каз. Жаса — пять уложений), которую Чингизхан ввёл в монгольских степях, и которая в XIII веке попала в Дешт-и Кипчак.

По сведениями историка Мухамеджана Тынышпаева единообразное применение и толкование положений «Жеты Жаргы» на всей территории Казахского Ханства обеспечивалось ежегодным сбором биев всех жузов и племен в южной ставке Тауке хана. Ежегодно осенью бии (степные судьи) всех трех казахских жузов, кыргызов, каракалпаков, а также представители катаган, джайма и других мелких родов на 1—2 месяца собирались в ханской ставке «Ханабад» в урочище Куль-Тобе, которое располагалось на левом берегу реки Ангрен в 40 верстах на юг от Ташкента на территории нынешней Ташкентской области.

Основные положения

Жеты Жаргы включал в себя следующие основные разделы:

• Земельный Закон (каз. Жер дауы), в котором обговаривалось решение споров о пастбищах и водопоях.
• Семейно-брачный закон, где устанавливался порядок заключения и расторжения брака, права и обязанности супругов, имущественные права членов семьи.
• Военный Закон, регламентирующий отправление воинской повинности, формирование подразделений и выборов военачальников.
• Положение о судебном процессе, обговаривающее порядок судебного разбирательства.
• Уголовный Закон, устанавливающий наказания за различные виды преступлений кроме убийства.
• Закон о куне, устанавливающий наказания за убийства и тяжкие телесные повреждения.
• Закон о вдовах (каз. Жесiр дауы), регламентирующий имущественные и личные права вдов и сирот, а также обязательства по отношению к ним общины и родственников умершего.

Кроме «Жеты Жаргы» продолжал использоваться в качестве источника права «Кодекс Касым-хана» (каз. Қасым ханның қасқа жолы — Касыма праведный путь) особенно в области международного права и уложение Есим-хана (каз. Есім ханның ескі жолы — Есима исконный путь). Своеобразными дополнениями к кодексам были положения съездов биев — «Ереже», и «Билер сезi» — рассказы, содержащие сведения о практике суда биев — судебном прецеденте.

Литература

• Различные варианты записи «Жеты Жаргы» приведены в книге С. Г. Кляшторного и Т. И. Султанова «Казахстан. Летопись трёх тысячелетий» (глава 7), Центр «Казахстан — Петербург», 1992.

Ссылки

• [tarih.ru/2008/09/19/pravlenie-tauke-khana-1680-1718..html Жеты жаргы и правление Тауке хана]
• [articlekz.com/node/232 Репрезентация гендерного порядка казахского традиционного общества в дискурсе памятника права XVII в «Жеті Жарғы»]
• Казахстан. Национальная энциклопедия. — Алма-Ата: «Мәдени Мұра» — «Культурное наследие Казахстана», 2006. — Т. 2. — С. 317-318. — 560 с. — ISBN 9965-9746-3-2.

Отрывок, характеризующий Жеты Жаргы

Гостья махнула рукой.
– У него их двадцать незаконных, я думаю.
Княгиня Анна Михайловна вмешалась в разговор, видимо, желая выказать свои связи и свое знание всех светских обстоятельств.
– Вот в чем дело, – сказала она значительно и тоже полушопотом. – Репутация графа Кирилла Владимировича известна… Детям своим он и счет потерял, но этот Пьер любимый был.
– Как старик был хорош, – сказала графиня, – еще прошлого года! Красивее мужчины я не видывала.
– Теперь очень переменился, – сказала Анна Михайловна. – Так я хотела сказать, – продолжала она, – по жене прямой наследник всего именья князь Василий, но Пьера отец очень любил, занимался его воспитанием и писал государю… так что никто не знает, ежели он умрет (он так плох, что этого ждут каждую минуту, и Lorrain приехал из Петербурга), кому достанется это огромное состояние, Пьеру или князю Василию. Сорок тысяч душ и миллионы. Я это очень хорошо знаю, потому что мне сам князь Василий это говорил. Да и Кирилл Владимирович мне приходится троюродным дядей по матери. Он и крестил Борю, – прибавила она, как будто не приписывая этому обстоятельству никакого значения.
– Князь Василий приехал в Москву вчера. Он едет на ревизию, мне говорили, – сказала гостья.
– Да, но, entre nous, [между нами,] – сказала княгиня, – это предлог, он приехал собственно к графу Кирилле Владимировичу, узнав, что он так плох.
– Однако, ma chere, это славная штука, – сказал граф и, заметив, что старшая гостья его не слушала, обратился уже к барышням. – Хороша фигура была у квартального, я воображаю.
И он, представив, как махал руками квартальный, опять захохотал звучным и басистым смехом, колебавшим всё его полное тело, как смеются люди, всегда хорошо евшие и особенно пившие. – Так, пожалуйста же, обедать к нам, – сказал он.


Наступило молчание. Графиня глядела на гостью, приятно улыбаясь, впрочем, не скрывая того, что не огорчится теперь нисколько, если гостья поднимется и уедет. Дочь гостьи уже оправляла платье, вопросительно глядя на мать, как вдруг из соседней комнаты послышался бег к двери нескольких мужских и женских ног, грохот зацепленного и поваленного стула, и в комнату вбежала тринадцатилетняя девочка, запахнув что то короткою кисейною юбкою, и остановилась по средине комнаты. Очевидно было, она нечаянно, с нерассчитанного бега, заскочила так далеко. В дверях в ту же минуту показались студент с малиновым воротником, гвардейский офицер, пятнадцатилетняя девочка и толстый румяный мальчик в детской курточке.
Граф вскочил и, раскачиваясь, широко расставил руки вокруг бежавшей девочки.
– А, вот она! – смеясь закричал он. – Именинница! Ma chere, именинница!
– Ma chere, il y a un temps pour tout, [Милая, на все есть время,] – сказала графиня, притворяясь строгою. – Ты ее все балуешь, Elie, – прибавила она мужу.
– Bonjour, ma chere, je vous felicite, [Здравствуйте, моя милая, поздравляю вас,] – сказала гостья. – Quelle delicuse enfant! [Какое прелестное дитя!] – прибавила она, обращаясь к матери.
Черноглазая, с большим ртом, некрасивая, но живая девочка, с своими детскими открытыми плечиками, которые, сжимаясь, двигались в своем корсаже от быстрого бега, с своими сбившимися назад черными кудрями, тоненькими оголенными руками и маленькими ножками в кружевных панталончиках и открытых башмачках, была в том милом возрасте, когда девочка уже не ребенок, а ребенок еще не девушка. Вывернувшись от отца, она подбежала к матери и, не обращая никакого внимания на ее строгое замечание, спрятала свое раскрасневшееся лицо в кружевах материной мантильи и засмеялась. Она смеялась чему то, толкуя отрывисто про куклу, которую вынула из под юбочки.
– Видите?… Кукла… Мими… Видите.
И Наташа не могла больше говорить (ей всё смешно казалось). Она упала на мать и расхохоталась так громко и звонко, что все, даже чопорная гостья, против воли засмеялись.
– Ну, поди, поди с своим уродом! – сказала мать, притворно сердито отталкивая дочь. – Это моя меньшая, – обратилась она к гостье.