Жинисти, Поль

Поль Жинисти
фр. Paul Ginisty
Дата рождения:	4 апреля 1855(1855-04-04)
Место рождения:	Париж, Франция
Дата смерти:	1932(1932)
Место смерти:	Париж, Франция
Гражданство:	Франция Франция
Язык произведений:	французский

Поль Жинисти́ (фр. Paul Ginisty; 4 апреля 1855, Париж — 1932) — французский писатель, библиограф, журналист, литературный и театральный критик.

Биография

Его библиографические очерки и исторические разыскания, напечатанные в разных журналах, издавались ежегодными выпусками под названием «Année littéraire» (1885—1893). Выпустил несколько стихотворных книг (Парижские идиллии, 1881), сборников новелл (Любовь проходит — проходит всё, 1885), драм и комедий, а также романов, большинство которых — из жизни театра. Публиковал записки актрис театра и цирка — Розали Дюте, мадам Саки и др. Сам оставил несколько мемуарных книг. Предисловие к книге его рассказов Любовь втроем (1884) написал Мопассан; Мопассан также посвятил Жинисти новеллу Мой дядя Состен.

Во время коронации Александра III (1883) в московском Кремле Жинисти присутствовал на ней как корреспондент «Gil Blas»'a. Бывал в России и позднее.

В 1896—1906 руководил театром Одеон, несколько месяцев — вместе с Андре Антуаном.

В 1919 возглавил комиссию Министерства народного просвещения и изящных искусств по надзору за кинопродукцией — эта сторона его деятельности (о ней пишет в своей Истории кино Жорж Садуль) вызвала протест со стороны многих представителей культуры.

Инсценировки

В 1888 Жинисти вместе с журналистом Гюгом Ле Ру (фр. Hugues Le Roux) поставил на сцене парижского театра Одеон драму в 5 действиях «Crime et Châtiment» — переделку «Преступления и наказания» Достоевского. Позднее он переделал для сцены роман Стендаля Пармская обитель (1919). Пьесы Жинисти ставили Андре Антуан, Орельен Люнье-По и др.

Интересные факты

На стихотворение Жинисти Славянская песня написала музыку Сесиль Шаминад.

Избранная библиография

• Les Idylles parisiennes. Paris: P. Ollendorff, 1881
• La Marquise de Sade. Paris: Charpentier, 1901
• Paris intime en Révolution: ouvrage orné de gravures et de documents de l’epoque. Paris: Librairie Charpentier et Fasquelle, 1904
• La vie d’un théâtre. Paris: C. Delagrave, 1906
• Mémoires d’anonymes et d’inconnus (1814—1850). Paris: C. Delagrave, 1907
• Lucinde: roman de théâtre. Paris: Éd. du «Monde illustré», 1907
• Francine, actrice de drame: roman de la vie théâtrale. Paris: E. Fasquelle, 1909
• Mémoires et souvenirs de comédiennes (XVIIIe siècle). Paris: Louis-Michaud, 1914
• Anthologie du journalisme du XVIIe siècle à nos jours. Paris: Delagrave, 1917 (переизд. 1920, 1933)
• Au seuil du bonheur: roman. Paris: E. Flammarion, 1923.
• Les Nids d’aigles: roman. Paris: E. Flammarion, 1924
• Les anciens boulevards. Paris: Hachette, 1925
• Tiberge: roman. Paris: E. Flammarion, 1927
• Eugène Sue. Paris: Berger-Levrault, 1929
• Le Crime des deux comédiens: roman. Paris: les Éditions de France, 1929
• Souvenirs de journalisme et de théâtre. Paris: les Éd. de France, 1930

Издания на русском языке

• Боринский К., Жинисти. Театр, его задачи, история и представители. Современная театральная жизнь. СПб: Издание В. В. Битнера, 1903

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Жинисти, Поль

– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.
– Нет, графиня, – сказал он наконец, – это талант европейский, ей учиться нечего, этой мягкости, нежности, силы…
– Ах! как я боюсь за нее, как я боюсь, – сказала графиня, не помня, с кем она говорит. Ее материнское чутье говорило ей, что чего то слишком много в Наташе, и что от этого она не будет счастлива. Наташа не кончила еще петь, как в комнату вбежал восторженный четырнадцатилетний Петя с известием, что пришли ряженые.
Наташа вдруг остановилась.
– Дурак! – закричала она на брата, подбежала к стулу, упала на него и зарыдала так, что долго потом не могла остановиться.
– Ничего, маменька, право ничего, так: Петя испугал меня, – говорила она, стараясь улыбаться, но слезы всё текли и всхлипывания сдавливали горло.
Наряженные дворовые, медведи, турки, трактирщики, барыни, страшные и смешные, принеся с собою холод и веселье, сначала робко жались в передней; потом, прячась один за другого, вытеснялись в залу; и сначала застенчиво, а потом всё веселее и дружнее начались песни, пляски, хоровые и святочные игры. Графиня, узнав лица и посмеявшись на наряженных, ушла в гостиную. Граф Илья Андреич с сияющей улыбкой сидел в зале, одобряя играющих. Молодежь исчезла куда то.
Через полчаса в зале между другими ряжеными появилась еще старая барыня в фижмах – это был Николай. Турчанка был Петя. Паяс – это был Диммлер, гусар – Наташа и черкес – Соня, с нарисованными пробочными усами и бровями.
После снисходительного удивления, неузнавания и похвал со стороны не наряженных, молодые люди нашли, что костюмы так хороши, что надо было их показать еще кому нибудь.