Житомирский, Константин Григорьевич

Константи́н Григо́рьевич Жито́мирский (псевдонимы — Мирской, Зинин, настоящее имя Израиль Гиршевич Житомирский; 13 января 1863, Мариуполь Екатеринославской губернии — 19 декабря 1918, Таганрог) — российский педагог-словесник, филолог и журналист.

Биография

Родился в семье еврея-ремесленника (шапочника), автора поэмы «Падение Иерусалима» на иврите; был одним из 8 детей. Дед был знатоком Талмуда, жил в Бахмуте.

Окончил еврейское приходское училище в Мариуполе. Учился на естественном отделении Новороссийского университета, затем перешёл на историко-философский факультет, который окончил в 1888 году. Был оставлен со степенью кандидата филологии для подготовки к профессорскому званию, но в конце концов не был утверждён. В 1890 году уехал в США, но через полгода вернулся и поселился в Таганроге. Занимался репетиторством, в 1892—1894 и 1900—1904 годах заведовал Таганрогским еврейским училищем, а также преподавал основы иудаизма в мужских и женских гимназиях города. В 1905—1907 годах, будучи домашним учителем, посетил с семьями учеников Швейцарию (жил в Давосе), Францию и Великобританию.

В 1907—1908 годах работал преподавателем в Торговой школе в Одессе, в 1911—1915 годах — учителем древних языков (древнееврейского, греческого и латинского) в гимназии Кагана в Вильно; вместе с гимназией был эвакуирован в Екатеринослав. В 1916 году поступил на службу в банк в Таганроге. Член Педагогического общества Е. М. Гаршина.

С 1894 года был постоянным сотрудником «Педагогического сборника», публиковал работы по общим вопросам педагогики, выступал за либерализавию общеобразовательного обучения. В 1896 году разработал зрительно-звуковой (слоговый) метод обучения грамоте, впоследствии общепринятый. Опубликовал ряд работ по упорядочению древнееврейского произношения и обучению грамоте в еврейской школе. Печатался в «Приазовском крае», «Таганрогском вестнике», «Донской речи», «Мире божьем», «Приазовской речи», «Русской школе», «Еврейской школе», «Вестнике общества просвещения евреев», был редактором «Донского слова». Автор книг «Единение семьи и школы» (1906), «Молох XX века: Правописание» (1915), «Как учить грамоте» (1915).

Избранные труды К. Г. Житомирского с библиографией были собраны в книге «Эмансипация педагогики» (М.: Янус-К, 2002).

Семья

Жена (с 1885 года) — Зинаида Моисеевна Виктешмаер (1867—1918), акушерка. Пятеро детей:

• Дочь — Ида Константиновна Либстер (1887—1942), библиограф. Внучка — художник Ирина Александровна Либстер (1914—2005).
• Сын — Григорий Константинович Житомирский (1888—1935), юрист. Внук — польский поэт, драматург и переводчик Эугениуш Житомирский (Евгений Григорьевич, Eugeniusz Żytomirski; 1911—1975). Внучка — польский писатель и литературовед, филолог-славист Ксения Житомирска (Ксения Григорьевна, польск. Xenia Żytomirska Grzebieniowska, во втором браке Xenia Z. Gąsiorowska; 1910—1989), профессор Висконсинского университета в Мадисоне.
• Сын — математик и педагог Онуфрий Константинович Житомирский (1891—1942), профессор ЛГУ, автор научных трудов по геометрии и задачников.
• Сын — эпидемиолог и микробиолог Виктор Константинович Житомирский (1894—1954), профессор Хабаровского научно-исследовательского института эпидемиологии и микробиологии, Сталинабадского медицинского института и Хабаровского медицинского института, автор научных трудов по геморрагическим лихорадкам. Внучка — литературовед-германист и библиограф Зинаида Викторовна Житомирская (1918—1980). Внук — писатель Сергей Викторович Житомирский (1929—2004), автор научно-популярных и исторических произведений.
• Сын — советский учёный в области авиационного моторостроения Валентин Константинович Житомирский (1896—1977), доктор технических наук, лауреат Сталинской премии (1949), переводчик. Правнучка — филолог-библеист А. И. Шмаина-Великанова.

Цитата (1915)

[…Не только Гоголь или Полонский, всю жизнь писавшие невероятно безграмотно, но и Лермонтов, Тургенев. В факсимиле Тургенева в издании Маркса шесть раз написано «как хорошы, как свежы были розы». Они едва ли окончили бы курсы в наши дни. Гоголь никогда не добрался бы до второго класса гимназии. И трудно допустить, чтобы при таком уровне образования он когда-нибудь все-таки написал бы «Мертвые души» или «Ревизора». К. Г. Житомирский

Избранное

• Единение семьи и школы. Ростов-на-Дону, 1906.
• Молох XX века, правописание. М., 1915.
• Как учить грамоте. М., 1915.

Ссылки

• [www.lechaim.ru/ARHIV/151/k4.htm К. Г. Житомирский в Русско-еврейском историко-литературном и библиографическом альманахе. № 2-3, рецензия]

Отрывок, характеризующий Житомирский, Константин Григорьевич

– Ежели его обвиняют в том, что он распространял прокламации Наполеона, то ведь это не доказано, – сказал Пьер (не глядя на Растопчина), – и Верещагина…
– Nous y voila, [Так и есть,] – вдруг нахмурившись, перебивая Пьера, еще громче прежнего вскрикнул Растопчин. – Верещагин изменник и предатель, который получит заслуженную казнь, – сказал Растопчин с тем жаром злобы, с которым говорят люди при воспоминании об оскорблении. – Но я не призвал вас для того, чтобы обсуждать мои дела, а для того, чтобы дать вам совет или приказание, ежели вы этого хотите. Прошу вас прекратить сношения с такими господами, как Ключарев, и ехать отсюда. А я дурь выбью, в ком бы она ни была. – И, вероятно, спохватившись, что он как будто кричал на Безухова, который еще ни в чем не был виноват, он прибавил, дружески взяв за руку Пьера: – Nous sommes a la veille d'un desastre publique, et je n'ai pas le temps de dire des gentillesses a tous ceux qui ont affaire a moi. Голова иногда кругом идет! Eh! bien, mon cher, qu'est ce que vous faites, vous personnellement? [Мы накануне общего бедствия, и мне некогда быть любезным со всеми, с кем у меня есть дело. Итак, любезнейший, что вы предпринимаете, вы лично?]
– Mais rien, [Да ничего,] – отвечал Пьер, все не поднимая глаз и не изменяя выражения задумчивого лица.
Граф нахмурился.
– Un conseil d'ami, mon cher. Decampez et au plutot, c'est tout ce que je vous dis. A bon entendeur salut! Прощайте, мой милый. Ах, да, – прокричал он ему из двери, – правда ли, что графиня попалась в лапки des saints peres de la Societe de Jesus? [Дружеский совет. Выбирайтесь скорее, вот что я вам скажу. Блажен, кто умеет слушаться!.. святых отцов Общества Иисусова?]
Пьер ничего не ответил и, нахмуренный и сердитый, каким его никогда не видали, вышел от Растопчина.

Когда он приехал домой, уже смеркалось. Человек восемь разных людей побывало у него в этот вечер. Секретарь комитета, полковник его батальона, управляющий, дворецкий и разные просители. У всех были дела до Пьера, которые он должен был разрешить. Пьер ничего не понимал, не интересовался этими делами и давал на все вопросы только такие ответы, которые бы освободили его от этих людей. Наконец, оставшись один, он распечатал и прочел письмо жены.
«Они – солдаты на батарее, князь Андрей убит… старик… Простота есть покорность богу. Страдать надо… значение всего… сопрягать надо… жена идет замуж… Забыть и понять надо…» И он, подойдя к постели, не раздеваясь повалился на нее и тотчас же заснул.
Когда он проснулся на другой день утром, дворецкий пришел доложить, что от графа Растопчина пришел нарочно посланный полицейский чиновник – узнать, уехал ли или уезжает ли граф Безухов.
Человек десять разных людей, имеющих дело до Пьера, ждали его в гостиной. Пьер поспешно оделся, и, вместо того чтобы идти к тем, которые ожидали его, он пошел на заднее крыльцо и оттуда вышел в ворота.
С тех пор и до конца московского разорения никто из домашних Безуховых, несмотря на все поиски, не видал больше Пьера и не знал, где он находился.


Ростовы до 1 го сентября, то есть до кануна вступления неприятеля в Москву, оставались в городе.
После поступления Пети в полк казаков Оболенского и отъезда его в Белую Церковь, где формировался этот полк, на графиню нашел страх. Мысль о том, что оба ее сына находятся на войне, что оба они ушли из под ее крыла, что нынче или завтра каждый из них, а может быть, и оба вместе, как три сына одной ее знакомой, могут быть убиты, в первый раз теперь, в это лето, с жестокой ясностью пришла ей в голову. Она пыталась вытребовать к себе Николая, хотела сама ехать к Пете, определить его куда нибудь в Петербурге, но и то и другое оказывалось невозможным. Петя не мог быть возвращен иначе, как вместе с полком или посредством перевода в другой действующий полк. Николай находился где то в армии и после своего последнего письма, в котором подробно описывал свою встречу с княжной Марьей, не давал о себе слуха. Графиня не спала ночей и, когда засыпала, видела во сне убитых сыновей. После многих советов и переговоров граф придумал наконец средство для успокоения графини. Он перевел Петю из полка Оболенского в полк Безухова, который формировался под Москвою. Хотя Петя и оставался в военной службе, но при этом переводе графиня имела утешенье видеть хотя одного сына у себя под крылышком и надеялась устроить своего Петю так, чтобы больше не выпускать его и записывать всегда в такие места службы, где бы он никак не мог попасть в сражение. Пока один Nicolas был в опасности, графине казалось (и она даже каялась в этом), что она любит старшего больше всех остальных детей; но когда меньшой, шалун, дурно учившийся, все ломавший в доме и всем надоевший Петя, этот курносый Петя, с своими веселыми черными глазами, свежим румянцем и чуть пробивающимся пушком на щеках, попал туда, к этим большим, страшным, жестоким мужчинам, которые там что то сражаются и что то в этом находят радостного, – тогда матери показалось, что его то она любила больше, гораздо больше всех своих детей. Чем ближе подходило то время, когда должен был вернуться в Москву ожидаемый Петя, тем более увеличивалось беспокойство графини. Она думала уже, что никогда не дождется этого счастия. Присутствие не только Сони, но и любимой Наташи, даже мужа, раздражало графиню. «Что мне за дело до них, мне никого не нужно, кроме Пети!» – думала она.
В последних числах августа Ростовы получили второе письмо от Николая. Он писал из Воронежской губернии, куда он был послан за лошадьми. Письмо это не успокоило графиню. Зная одного сына вне опасности, она еще сильнее стала тревожиться за Петю.