Залив Нью-Йорка

Залив Нью-Йорка (англ. New York Bay) — собирательный термин для морских районов, прилегающих к входу в реку Гудзон из Атлантического океана. Залив Нью-Йорка состоит из двух крупных заливов:

• Верхний Нью-Йоркский залив
• Нижний Нью-Йоркский залив

Открытие бухты и «День Вераццано»

В 1523 году итальянский мореплаватель Джованни да Верраццано отправился на поиски пути в Китай, возглавив флот из четырёх парусных кораблей. Эскадра попала в сильный шторм, и получившие значительные повреждения суда были вынуждены вернуться к берегам Бретани (Франция).

После окончания ремонта парусников на французских верфях Джовани Верраццано на одном из кораблей направился сперва на остров Мадейра, а затем дальше на запад. Верраццано снова попадает в шторм, спасаясь от которого, вынужден был отклониться к северу от намеченного курса. Он достиг берегов Америки около 34° северной широты (близ мыса Фейр, штат Северная Каролина).

Потом итальянец повернул к северу и достиг устья реки Гудзон, которая позже была названа так в честь Генри Гудзона (Хадсона) — английского мореплавателя, достигшего Нью-Йоркской бухты и прилегающих островов (в числе которых был и Манхэттен). Хадсон при этом использовал подробнейшие описания, оставленные Джованни да Верраццано. На эти записи опирался в своих путешествиях и знаменитый Жак Картье. Сам Джованни да Верраццано благополучно вернулся во Францию.

7 апреля — день высадки Джованни на Статен-Айленд отмечается в Нью-Йорке как «День Верраццано».

Отрывок, характеризующий Залив Нью-Йорка

Петя был теперь красивый, румяный пятнадцатилетний мальчик с толстыми, красными губами, похожий на Наташу. Он готовился в университет, но в последнее время, с товарищем своим Оболенским, тайно решил, что пойдет в гусары.
Петя выскочил к своему тезке, чтобы переговорить о деле.
Он просил его узнать, примут ли его в гусары.
Пьер шел по гостиной, не слушая Петю.
Петя дернул его за руку, чтоб обратить на себя его вниманье.
– Ну что мое дело, Петр Кирилыч. Ради бога! Одна надежда на вас, – говорил Петя.
– Ах да, твое дело. В гусары то? Скажу, скажу. Нынче скажу все.
– Ну что, mon cher, ну что, достали манифест? – спросил старый граф. – А графинюшка была у обедни у Разумовских, молитву новую слышала. Очень хорошая, говорит.
– Достал, – отвечал Пьер. – Завтра государь будет… Необычайное дворянское собрание и, говорят, по десяти с тысячи набор. Да, поздравляю вас.
– Да, да, слава богу. Ну, а из армии что?
– Наши опять отступили. Под Смоленском уже, говорят, – отвечал Пьер.
– Боже мой, боже мой! – сказал граф. – Где же манифест?
– Воззвание! Ах, да! – Пьер стал в карманах искать бумаг и не мог найти их. Продолжая охлопывать карманы, он поцеловал руку у вошедшей графини и беспокойно оглядывался, очевидно, ожидая Наташу, которая не пела больше, но и не приходила в гостиную.
– Ей богу, не знаю, куда я его дел, – сказал он.
– Ну уж, вечно растеряет все, – сказала графиня. Наташа вошла с размягченным, взволнованным лицом и села, молча глядя на Пьера. Как только она вошла в комнату, лицо Пьера, до этого пасмурное, просияло, и он, продолжая отыскивать бумаги, несколько раз взглядывал на нее.
– Ей богу, я съезжу, я дома забыл. Непременно…