Зарядный картуз
Поделись знанием:
Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.
Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
Зарядный картуз — специальная оболочка, сделанная из сырцового шёлка, плотной хлопчатобумажной, ацетатной или другой ткани мешок, обычно цилиндрической формы, в котором размещается метательный заряд артиллерийских и миномётных выстрелов.
Применение зарядного картуза позволило комплектовать заранее артиллерийский выстрел и повысить скорострельность артиллерии[1][2][3]. Боеприпас, в котором используется зарядный картуз, называется раздельно-картузным артиллерийским выстрелом, процесс заряжания им орудия — также раздельно-картузным, а само артиллерийское орудие — картузным орудием.
Зарядный картуз применяется с XVII века.[2][3].
В Российской империи зарядный картуз был введён при Петре I[4] и первоначально сшивался из бумажной, холщовой или шерстяной ткани. К началу XX века он изготовлялся исключительно из шёлковой ткани, не повреждавшейся молью, не вытягивавшейся в зарядах большого веса и не дававшей тлеющих остатков, создававших угрозу преждевременного выстрела при последующем заряжении.[1]
Матерчатые картузы с порохом использовались в миномётах, в частности, советском 120-мм полковом миномёте. Они закреплялись на хвостовике мины для усиления заряда и, соответственно, повышения дальности стрельбы.[5]
Напишите отзыв о статье "Зарядный картуз"
Примечания
- ↑ 1 2 Картуз зарядный // «К-22» — Линейный крейсер / [под общ. ред. Н. В. Огаркова]. — М. : Военное изд-во М-ва обороны СССР, 1979. — С. 109. — (Советская военная энциклопедия : [в 8 т.] ; 1976—1980, т. 4).</span>
- ↑ 1 2 Картуз зарядный // Военный энциклопедический словарь / Председатель ред. ком. Н. В. Огарков. — М.: Воениздат, 1983. — 863 с. — 300 000 экз.
- ↑ 1 2 Картуз зарядный // Словарь военных терминов / сост. А. М. Плехов, ред. С. Г. Шапкин. — М.: Воениздат, 1989. — С. 125. — 335 с. — 65 000 экз. — ISBN 5-203-00175-8.
- ↑ Артиллерия // Советская военная энциклопедия. / ред. Н.В. Огарков. том 1. М., Воениздат, 1976. стр.272-288
- ↑ Олег Бегинин. [www.weltkrieg.ru/artillery/238-120mortars.html 120-мм полковые миномёты образцов 1938, 1941 и 1943 годов]. [www.webcitation.org/61FmFJU9l Архивировано из первоисточника 27 августа 2011].
</ol>
Литература
- Зарядный картуз // [new.runivers.ru/bookreader/book10124/#page/240/mode/1up Энциклопедия военных и морских наук] / под ред. генерал-лейтенанта Г. А. Леера. — СПб.: Типография Безобразова и комп., 1888. — Т. 3. — С. 240. — 596 с.
- Картуз, мешок // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
- Военная энциклопедия / Под ред. В. Ф. Новицкого и др. — СПб.: т-во И. В. Сытина, 1911—1915. — С. 480.
- «К-22» — Линейный крейсер / [под общ. ред. Н. В. Огаркова]. — М. : Военное изд-во М-ва обороны СССР, 1979. — 654 с. — (Советская военная энциклопедия : [в 8 т.] ; 1976—1980, т. 4).</span>
- Военный энциклопедический словарь / Председатель ред. ком. Н. В. Огарков. — М.: Воениздат, 1983. — 863 с. — 300 000 экз.
- Словарь военных терминов / Сост. А. М. Плехов, ред. С. Г. Шапкин. — М.: Воениздат, 1989. — 335 с. — 65 000 экз. — ISBN 5-203-00175-8.
См. также
|
Это заготовка статьи об артиллерии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Зарядный картуз
Петр Петрович Коновницын, так же как и Дохтуров, только как бы из приличия внесенный в список так называемых героев 12 го года – Барклаев, Раевских, Ермоловых, Платовых, Милорадовичей, так же как и Дохтуров, пользовался репутацией человека весьма ограниченных способностей и сведений, и, так же как и Дохтуров, Коновницын никогда не делал проектов сражений, но всегда находился там, где было труднее всего; спал всегда с раскрытой дверью с тех пор, как был назначен дежурным генералом, приказывая каждому посланному будить себя, всегда во время сраженья был под огнем, так что Кутузов упрекал его за то и боялся посылать, и был так же, как и Дохтуров, одной из тех незаметных шестерен, которые, не треща и не шумя, составляют самую существенную часть машины.Выходя из избы в сырую, темную ночь, Коновницын нахмурился частью от головной усилившейся боли, частью от неприятной мысли, пришедшей ему в голову о том, как теперь взволнуется все это гнездо штабных, влиятельных людей при этом известии, в особенности Бенигсен, после Тарутина бывший на ножах с Кутузовым; как будут предлагать, спорить, приказывать, отменять. И это предчувствие неприятно ему было, хотя он и знал, что без этого нельзя.
Действительно, Толь, к которому он зашел сообщить новое известие, тотчас же стал излагать свои соображения генералу, жившему с ним, и Коновницын, молча и устало слушавший, напомнил ему, что надо идти к светлейшему.
Кутузов, как и все старые люди, мало спал по ночам. Он днем часто неожиданно задремывал; но ночью он, не раздеваясь, лежа на своей постели, большею частию не спал и думал.
Так он лежал и теперь на своей кровати, облокотив тяжелую, большую изуродованную голову на пухлую руку, и думал, открытым одним глазом присматриваясь к темноте.
С тех пор как Бенигсен, переписывавшийся с государем и имевший более всех силы в штабе, избегал его, Кутузов был спокойнее в том отношении, что его с войсками не заставят опять участвовать в бесполезных наступательных действиях. Урок Тарутинского сражения и кануна его, болезненно памятный Кутузову, тоже должен был подействовать, думал он.
«Они должны понять, что мы только можем проиграть, действуя наступательно. Терпение и время, вот мои воины богатыри!» – думал Кутузов. Он знал, что не надо срывать яблоко, пока оно зелено. Оно само упадет, когда будет зрело, а сорвешь зелено, испортишь яблоко и дерево, и сам оскомину набьешь. Он, как опытный охотник, знал, что зверь ранен, ранен так, как только могла ранить вся русская сила, но смертельно или нет, это был еще не разъясненный вопрос. Теперь, по присылкам Лористона и Бертелеми и по донесениям партизанов, Кутузов почти знал, что он ранен смертельно. Но нужны были еще доказательства, надо было ждать.
«Им хочется бежать посмотреть, как они его убили. Подождите, увидите. Все маневры, все наступления! – думал он. – К чему? Все отличиться. Точно что то веселое есть в том, чтобы драться. Они точно дети, от которых не добьешься толку, как было дело, оттого что все хотят доказать, как они умеют драться. Да не в том теперь дело.
И какие искусные маневры предлагают мне все эти! Им кажется, что, когда они выдумали две три случайности (он вспомнил об общем плане из Петербурга), они выдумали их все. А им всем нет числа!»
