Зиемерская волость
| Страна | |
|---|---|
| Статус | |
| Входит в | |
| Административный центр | |
| Население (2010) |
937[1] |
| Плотность |
8 чел./км² |
| Площадь |
117,02 км² |
| Часовой пояс |
Зиемерская волость (латыш. Ziemera pagasts) — одна из шестнадцати территориальных единиц Алуксненского края Латвии. Находится на севере края. Граничит с городом Алуксне, Маркалненской, Алсвикской, Яунлайценской и Вецлайценской волостями своего края, а также с двумя эстонскими волостями уезда Вырумаа — Миссо и Хаанья.
Крупнейшими населёнными пунктами волости являются сёла: Маринькалнс (волостной центр), Венгерски, Зиемери, Блумьи, Гобас, Биранти, Гарожи, Григули, Ратениеки, Стамери, Страутини, Шкерсти, Шлюкумс.
В селе Зиемери находятся сохранившиеся постройки бывшей Зиемерской усадьбы.
По территории волости протекают реки: Дуньупите и Вайдава. Крупные водоёмы: озёра Алукснес, Мурата и Вайдавас.
История
В 1935 году в Зиемерской волости Валкского уезда проживало 1630 жителей на площади 94,3 км².
В 1945 году в Зиемерской волости были созданы Маринькалнский и Зиемерский сельские советы (в 1946—1949 годах в составе Алуксненского уезда). После отмены в 1949 году волостного деления Зиемерский сельсовет входил поочерёдно в состав Алуксненского (1949—1962, 1967—2009) и Гулбенского (1962—1967) районов.
В 1954 году к территории Зиемерского сельсовета был присоединён ликвидированный Маринькалнский сельсовет. В 1958 году совхоз «Алуксне» Зиемерского сельсовета был переподчинён Маркалнскому сельсовету. В 1961 году к Зиемерскому сельсовету была присоединена территория колхоза «Страуме» Алуксненского сельсовета. В 1977 году часть территории Зиемерского сельсовета была присоединена к городу Алуксне[2].
В 1990 году Зиемерский сельсовет был реорганизован в волость. В 2009 году, по окончании латвийской административно-территориальной реформы, Зиемерская волость вошла в состав Алуксненского края.
Напишите отзыв о статье "Зиемерская волость"
Примечания
- ↑ [www.pmlp.gov.lv/lv/statistika/dokuments/2011/ISPV_Pasvaldibas_iedzivotaju_skaits_pagasti.pdf Численность населения в самоуправлениях на 01.01.2011] (латыш.). Управление по делам гражданства и миграции. Проверено 1 апреля 2011. [www.webcitation.org/69oTS7aLk Архивировано из первоисточника 10 августа 2012].
- ↑ Latvijas pagasti. Enciklopēdija. A/S Preses nams, Rīga, 2001—2002 ISBN 9984-00-412-0
|
Это заготовка статьи по географии Латвии. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
Отрывок, характеризующий Зиемерская волость
Так капитан рассказал трогательную историю своей любви к одной обворожительной тридцатипятилетней маркизе и в одно и то же время к прелестному невинному, семнадцатилетнему ребенку, дочери обворожительной маркизы. Борьба великодушия между матерью и дочерью, окончившаяся тем, что мать, жертвуя собой, предложила свою дочь в жены своему любовнику, еще и теперь, хотя уж давно прошедшее воспоминание, волновала капитана. Потом он рассказал один эпизод, в котором муж играл роль любовника, а он (любовник) роль мужа, и несколько комических эпизодов из souvenirs d'Allemagne, где asile значит Unterkunft, где les maris mangent de la choux croute и где les jeunes filles sont trop blondes. [воспоминаний о Германии, где мужья едят капустный суп и где молодые девушки слишком белокуры.]Наконец последний эпизод в Польше, еще свежий в памяти капитана, который он рассказывал с быстрыми жестами и разгоревшимся лицом, состоял в том, что он спас жизнь одному поляку (вообще в рассказах капитана эпизод спасения жизни встречался беспрестанно) и поляк этот вверил ему свою обворожительную жену (Parisienne de c?ur [парижанку сердцем]), в то время как сам поступил во французскую службу. Капитан был счастлив, обворожительная полька хотела бежать с ним; но, движимый великодушием, капитан возвратил мужу жену, при этом сказав ему: «Je vous ai sauve la vie et je sauve votre honneur!» [Я спас вашу жизнь и спасаю вашу честь!] Повторив эти слова, капитан протер глаза и встряхнулся, как бы отгоняя от себя охватившую его слабость при этом трогательном воспоминании.
Слушая рассказы капитана, как это часто бывает в позднюю вечернюю пору и под влиянием вина, Пьер следил за всем тем, что говорил капитан, понимал все и вместе с тем следил за рядом личных воспоминаний, вдруг почему то представших его воображению. Когда он слушал эти рассказы любви, его собственная любовь к Наташе неожиданно вдруг вспомнилась ему, и, перебирая в своем воображении картины этой любви, он мысленно сравнивал их с рассказами Рамбаля. Следя за рассказом о борьбе долга с любовью, Пьер видел пред собою все малейшие подробности своей последней встречи с предметом своей любви у Сухаревой башни. Тогда эта встреча не произвела на него влияния; он даже ни разу не вспомнил о ней. Но теперь ему казалось, что встреча эта имела что то очень значительное и поэтическое.
«Петр Кирилыч, идите сюда, я узнала», – слышал он теперь сказанные сю слова, видел пред собой ее глаза, улыбку, дорожный чепчик, выбившуюся прядь волос… и что то трогательное, умиляющее представлялось ему во всем этом.
Окончив свой рассказ об обворожительной польке, капитан обратился к Пьеру с вопросом, испытывал ли он подобное чувство самопожертвования для любви и зависти к законному мужу.
Вызванный этим вопросом, Пьер поднял голову и почувствовал необходимость высказать занимавшие его мысли; он стал объяснять, как он несколько иначе понимает любовь к женщине. Он сказал, что он во всю свою жизнь любил и любит только одну женщину и что эта женщина никогда не может принадлежать ему.
– Tiens! [Вишь ты!] – сказал капитан.
Потом Пьер объяснил, что он любил эту женщину с самых юных лет; но не смел думать о ней, потому что она была слишком молода, а он был незаконный сын без имени. Потом же, когда он получил имя и богатство, он не смел думать о ней, потому что слишком любил ее, слишком высоко ставил ее над всем миром и потому, тем более, над самим собою. Дойдя до этого места своего рассказа, Пьер обратился к капитану с вопросом: понимает ли он это?
Капитан сделал жест, выражающий то, что ежели бы он не понимал, то он все таки просит продолжать.
– L'amour platonique, les nuages… [Платоническая любовь, облака…] – пробормотал он. Выпитое ли вино, или потребность откровенности, или мысль, что этот человек не знает и не узнает никого из действующих лиц его истории, или все вместе развязало язык Пьеру. И он шамкающим ртом и маслеными глазами, глядя куда то вдаль, рассказал всю свою историю: и свою женитьбу, и историю любви Наташи к его лучшему другу, и ее измену, и все свои несложные отношения к ней. Вызываемый вопросами Рамбаля, он рассказал и то, что скрывал сначала, – свое положение в свете и даже открыл ему свое имя.
