Волости Латвии
| Политика — Портал:Политика |
| Латвия |
 Эта статья — часть серии: |
|
Волости Латвии (латыш. pagasts; от русского погост[1]) — единицы административно-территориального деления в Латвии. В разных регионах России аналогами латвийских волостей являются: волость, сельсовет, сельское поселение, сельская Администрация, сельский округ, наслег.
Начиная с XII века крестьянские дворы на территориях современной Латвии административно были объединены в сёла и участки плательщиков феодальной ренты — вакки или пагасты (волости). В XIV—XV веках немецкими феодалами была сохранена прежняя форма деления, постепенно утратившая своё значение административно-территориальной единицы. Последовавшее позднее разложение сельской общины привело к исчезновению волостей, которые со временем уступили своё место новой единице — приходу.
После раскрепощения крестьян Остзейских губерний, новый закон восстановил волость, в качестве единицы крестьянского самоуправления, в Курляндской (1817) и Лифляндской (1819) губерниях. Первоначально волости были подчинены поместью (мызе) и только по закону от 19 февраля 1866 года обрели самостоятельность. В Латгалии (Витебская губерния) волости были созданы после отмены крепостного права (1861)[2].
Волостное деление было сохранено после образования Латвийской Республики. В 1939 году насчитывалось 517 волостей.
31 декабря 1949 года Указом Президиума Верховного Совета Латвийской ССР волости были упразднены, как промежуточное звено между районными исполнительными комитетами и сельсоветами[3].
В начале 1990-х годов волости были восстановлены. После административной реформы 2009 года, 494 волости в качестве территориальных единиц составили 110 краёв и перестали быть низшей ступенью местного самоуправления. Самая крупная волость Латвии это Дундагская, а самая маленькая — Куправская.
См. также
Напишите отзыв о статье "Волости Латвии"
Примечания
- ↑ Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4-х т.: Пер. с нем. — 2-е изд., стереотип. — М.: Прогресс, 1986. — Т. 2. — 671 с. (с доп.)
- ↑ Советская Латвия / Гл. ред. П. П. Еран. — 1-е изд.. — Рига: Главная редакция энциклопедий, 1985. — 50 000 экз.
- ↑ Государственно-правовое строительство Латвийской ССР. Рига, 1968
Отрывок, характеризующий Волости Латвии
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
