Златин, Моисей Маркович

Моисей Маркович Златин
Основная информация
Дата рождения	10 декабря 1882(1882-12-10)
Место рождения	Екатеринослав, Российская империя
Дата смерти	1953(1953)
Страна	Россия Россия, Болгария Болгария, США США
Профессии	дирижёр, пианист

Моисей Маркович Златин (10 декабря 1882, Екатеринослав — 1953) — российский дирижёр и академический пианист, главный дирижёр Народной оперы в Софии (1922—1924, 1929, 1932—1936).

Родился в Екатеринославе Екатеринославской губернии Российской империи (сегодня: Днепропетровск) 10 декабря 1882 года.

Окончил Московскую консерваторию как пианист и дирижёр. После окончания преподавал в классе оперы в консерватории. Позже работал в опере Зимина в Москве. Сделал несколько гастролей за рубежом.

В 1920 году прибыл в Болгарию, где был назначен главным дирижером Оперного общества (Оперна дружба) в Софии. Там вводит новые музыкальные инструменты — бас-кларнет и контрафагот. В 1922 году организовал Народную филармонию, работал в качестве её первого дирижёра.

После 1924 года покинул Болгарию, возглавлял русские оперные труппы в европейских странах и Соединенных Штатах.

Был директором Софийской оперы в 1929 году и снова в 1932—1936 гг. Поставил в первый раз в Болгарии свыше 20 опер, среди них «Князь Игорь», «Борис Годунов», «Гугеноты».

Моисей Маркович Златин умер в 1953 году.

Отрывок, характеризующий Златин, Моисей Маркович

– Гость, – отвечал Антон.
– Проси подождать, – и послышался отодвинутый стул. Пьер быстрыми шагами подошел к двери и столкнулся лицом к лицу с выходившим к нему, нахмуренным и постаревшим, князем Андреем. Пьер обнял его и, подняв очки, целовал его в щеки и близко смотрел на него.
– Вот не ждал, очень рад, – сказал князь Андрей. Пьер ничего не говорил; он удивленно, не спуская глаз, смотрел на своего друга. Его поразила происшедшая перемена в князе Андрее. Слова были ласковы, улыбка была на губах и лице князя Андрея, но взгляд был потухший, мертвый, которому, несмотря на видимое желание, князь Андрей не мог придать радостного и веселого блеска. Не то, что похудел, побледнел, возмужал его друг; но взгляд этот и морщинка на лбу, выражавшие долгое сосредоточение на чем то одном, поражали и отчуждали Пьера, пока он не привык к ним.
При свидании после долгой разлуки, как это всегда бывает, разговор долго не мог остановиться; они спрашивали и отвечали коротко о таких вещах, о которых они сами знали, что надо было говорить долго. Наконец разговор стал понемногу останавливаться на прежде отрывочно сказанном, на вопросах о прошедшей жизни, о планах на будущее, о путешествии Пьера, о его занятиях, о войне и т. д. Та сосредоточенность и убитость, которую заметил Пьер во взгляде князя Андрея, теперь выражалась еще сильнее в улыбке, с которою он слушал Пьера, в особенности тогда, когда Пьер говорил с одушевлением радости о прошедшем или будущем. Как будто князь Андрей и желал бы, но не мог принимать участия в том, что он говорил. Пьер начинал чувствовать, что перед князем Андреем восторженность, мечты, надежды на счастие и на добро не приличны. Ему совестно было высказывать все свои новые, масонские мысли, в особенности подновленные и возбужденные в нем его последним путешествием. Он сдерживал себя, боялся быть наивным; вместе с тем ему неудержимо хотелось поскорей показать своему другу, что он был теперь совсем другой, лучший Пьер, чем тот, который был в Петербурге.
– Я не могу вам сказать, как много я пережил за это время. Я сам бы не узнал себя.
– Да, много, много мы изменились с тех пор, – сказал князь Андрей.
– Ну а вы? – спрашивал Пьер, – какие ваши планы?
– Планы? – иронически повторил князь Андрей. – Мои планы? – повторил он, как бы удивляясь значению такого слова. – Да вот видишь, строюсь, хочу к будущему году переехать совсем…