Индекс Биг-Мака

Индекс Биг-Мака (англ. Big Mac Index) — неофициальный способ определения паритета покупательной способности (ППС).

Индекс бигмака основан на теории паритета покупательной способности, по которой валютный курс должен уравнивать стоимость корзины товаров в разных странах (то есть отношение обменных валютных курсов), только вместо корзины берется один стандартный бутерброд, выпускаемый компанией McDonald’s повсеместно.

Делается это для того, чтобы определить реальные обменные курсы валют различных государств. Такие исследования журнал «The Economist» ведет с 1986 года. Биг-Мак используется экспертами журнала в качестве эталона по двум причинам: McDonald's представлен в большинстве стран мира, а сам Биг-Мак содержит достаточное количество продовольственных компонентов (хлеб, сыр, мясо и овощи), чтобы считать его универсальным слепком народного хозяйства. Его стоимость в каждой стране зависит от объёмов выпуска, цены аренды, сырья, рабочей силы и прочих факторов. Этот способ позволяет увидеть несоответствие стоимости валют у стран с похожим уровнем дохода, тем более в кризис, когда дорогая валюта особенно невыгодна. Слабая валюта дает преимущество по издержкам и ценам на продукцию.

Данные индекса по годам

В день своего появления на свет в 1967 году Биг-Мак стоил 47 центов. В следующем году, когда он стал американским национальным стандартом, его цена составила 49 центов. В 1986 году, когда The Economist начал высчитывать Big Mac Index, его цена была уже равна $1,60. Тогда, в 1986-м, в таблице были представлены лишь 15 стран. В 1990 году, то есть, на момент открытия первого советского Макдоналдса на Пушкинской площади в Москве, Биг-Мак стоил 3 рубля 75 копеек, что по официальному курсу советского Госбанка равнялось 6 долларам 18 центам. Средняя заработная плата тогда составляла 248 рублей 50 копеек. Его цена в США была равна 2 долларам 10 центам. После того, как с 1 апреля 1991 года в СССР были отпущены цены, цена Биг-Мака возросла до 10 рублей, что было равно 4,44 доллара. В США Биг-Мак в это время стоил 2 доллара 25 центов.

Данные 2007 года

Согласно опубликованным результатам 2007 года, самый дорогой сэндвич — в Исландии (7,44 доллара), Норвегии (6,63) и Швейцарии (5,05), самый дешевый — в Китае (1,41 доллара). В России этот продукт индустрии фастфуда стоит 1,85 доллара, в США — 3,22 доллара.

Данные 2009 года

Согласно данным 2009 года, опубликованным в журнале «The Economist», и впоследствии переведенным на русский язык интернет-версией ежедневной газеты «Ведомости», российский рубль по-прежнему остается недооцененным на 43 %, и стоимость одного доллара в России должна равняться 18 руб. 80 коп. Согласно этому же сообщению, в России Биг-Мак за год подорожал на 8 руб. (на 13,5 %) до 67 руб., а в долларах — подешевел на $0,5 (19,7 %). В последние годы Россия сокращала разрыв с США в паритете покупательной способности; по бутербродному индексу рубль год назад был недооценен на 29 % — примерно как валюты Японии и Саудовской Аравии. Сейчас разрыв вырос до 43 % (для сравнения был взят курс 32,8 руб./$) — больше только у четырёх стран с самыми дешевыми бигмаками (всего оценено 47 валют). На пике девальвации в январе разрыв достигал 51 %. Если бы обменный курс устанавливался по индексу Биг-Мака, то сейчас доллар стоил бы 18,8 руб. (в июле 2008 г. — 16,5 руб.).

Данные 2010 года

Журнал The Economist опубликовал свой ежегодный индекс Биг-Мака, который должен оценивать, насколько недооценена или переоценена та или иная валюта. За основу все так же принимается теория ППС, по которой валютные курсы должны уравнять стоимость потребительской корзины в разных странах. На 23 июля 2010 года Биг-Мак в США стоит 3,73$, а в России — 71 рубль, то есть по текущему курсу 2,33$ (1$ = 30,47 рубля). Согласно данному индексу, доллар должен стоить 19 рублей. Недооценка рубля составляет 38 %.

Данные 2011 года

Биг-Мак, продающийся в сети McDonald’s, стоит в России 78 рублей (2,7 доллара), а в США — 4,07 доллара. Это означает, как свидетельствует опубликованный The Economist «индекс Биг-Мака», что рубль недооценен на 34 процента, а доллар в России должен стоить 18,5 рубля. Самые дорогие гамбургеры оказались в Норвегии: за один Биг-Мак в скандинавской стране приходится платить по 8,31 доллара. В Швейцарии гамбургер стоит 8,06 доллара, больше семи долларов — в Швеции, больше шести долларов — в Бразилии.

В то же время в Гонконге Биг-Мак стоит меньше двух долларов, в Китае — 2,27 доллара, в Таиланде — 2,35 доллара, а в Египте — 2,36 доллара. В 2011 году The Economist впервые включил в рейтинг Индию. Биг-Мак там не производится, но вместо него журналисты взяли Махараджа-Мак с курицей. The Economist отмечает, что стоимость мяса составляет менее 10 процентов себестоимости гамбургера, поэтому этим допущением можно было пренебречь. Махараджа Мак стоит дешевле Биг Мака в Гонконге — 1,89 доллара. Вторая в списке недооцененных валют мира, после индийской рупии — украинская гривна. Американский журнал The Economist обновил в январе 2012 года индекс «Биг-Мака», согласно которому украинская валюта недооценена на 50,2 %. Согласно обновленному индексу, доллар должен стоить 4 гривны.

Данные 2012 года

В США за Биг-Мак придется выложить 4,33 доллара, а в России — 2,29 доллара (75 рублей), то есть рубль обесценен почти на 53 %. Самый дорогой Биг Мак в Венесуэле (7,92 доллара), где «Индекс Биг Мака» за 5 лет вырос сильнее всего, второе и третье место по дороговизне занимают Норвегия (7,06 доллара) и Швейцария (6,56 доллара).

Биг-Мак и другие «Бургеры» за историю своего существования изменились в размерах, т. е. Биг-Мак пару лет назад и сейчас — это разный продукт с точки зрения удельного веса компонентов. Поэтому, выводы относительно роста его цены нужно сопоставлять с удельным весом продукта.

Данные 2015 года

В 2015 году самым дешёвым Биг-Маком можно полакомиться в Венесуэле (три года назад именно в этой стране был самый дорогой Биг-Мак) — за 0,67 доллара (недооценка на 86 %), потом идёт Украина — 1,55 доллара (-67,7 %), а за ними Индия, где цена за этот бутерброд 1,83 доллара (-61,7 %) и Россия (1,88 доллара). Самый дорогой Биг-Мак можно купить в Швейцарии — за 6,82 доллара (+42,4 %), затем идут Норвегия — 5,65 $ (+17,9 %), Швеция — 5,13 $ (+7 %) и Дания — 5,08 $ (+6 %). В остальных странах Биг-Мак продаётся дешевле, чем в США, где он стоит 4,79 доллара. Для сравнения: в так называемой «зоне евро» за этот продукт фаст-фуда придется заплатить 4,05 доллара (3,70 евро в местной валюте), что на 15,4 % меньше, чем в США. Все указанные цифры приведены на основе так называемого «сырого индекса» («Raw Index») за июль 2015 года.

Общие выводы

По мнению экспертов журнала «The Economist», российский рубль, наряду с валютами таких стран, как Украина, Египет, Филиппины, Аргентина, Гонконг, Индонезия, Таиланд, Малайзия, недооценен примерно на 70% на январь 2016 года.

Согласно мнению экспертов журнала «The Economist», в 2010 году рубль по отношению к американскому доллару был недооценен примерно в 1,6 раза.

В 2015 году недооценка рубля, по индексу Биг Мака, составила 60,7%, то есть примерно 2.5 раза.

Согласно индексу Биг-Мака, который приводится журналом «The Economist», на 2005 год один доллар должен был стоить 15,2 рублей, а не 26 с лишним. В 2006 году по оценке индекса доллар стоил в России 14 рублей. Российский Биг-Мак занимал тогда восьмую позицию в списке самых дешёвых сэндвичей в мире.

Российская газета «Комсомольская правда» регулярно публикует так называемый «индекс бутерброда» — неофициальный показатель достатка населения разных городов России, который рассчитывается как отношение средней заработной платы к цене бутерброда с полукопчёной колбасой в привокзальном кафе, то есть количеству бутербродов, которое можно купить на среднюю зарплату.

Ссылки

• [www.economist.com/markets/Bigmac/Index.cfm Economist: Официальная страница индекса Биг-Мака]  (англ.)
• [www.allbe.ru/41-indeks-big-maka.html Индекс Биг Мака 2010 год] на сайте allbe.ru
• [umcd.ru/news/2008-04-08-22 Индекс Биг Мака апрель 2008 года] на сайте umcd.ru
• [www.opoccuu.com/zhal1.htm Бигмак в рублях, долларах и зарплатах с 1990 по 2010]

Отрывок, характеризующий Индекс Биг-Мака

В особенности после соединения армий блестящего адмирала и героя Петербурга Витгенштейна это настроение и штабная сплетня дошли до высших пределов. Кутузов видел это и, вздыхая, пожимал только плечами. Только один раз, после Березины, он рассердился и написал Бенигсену, доносившему отдельно государю, следующее письмо:
«По причине болезненных ваших припадков, извольте, ваше высокопревосходительство, с получения сего, отправиться в Калугу, где и ожидайте дальнейшего повеления и назначения от его императорского величества».
Но вслед за отсылкой Бенигсена к армии приехал великий князь Константин Павлович, делавший начало кампании и удаленный из армии Кутузовым. Теперь великий князь, приехав к армии, сообщил Кутузову о неудовольствии государя императора за слабые успехи наших войск и за медленность движения. Государь император сам на днях намеревался прибыть к армии.
Старый человек, столь же опытный в придворном деле, как и в военном, тот Кутузов, который в августе того же года был выбран главнокомандующим против воли государя, тот, который удалил наследника и великого князя из армии, тот, который своей властью, в противность воле государя, предписал оставление Москвы, этот Кутузов теперь тотчас же понял, что время его кончено, что роль его сыграна и что этой мнимой власти у него уже нет больше. И не по одним придворным отношениям он понял это. С одной стороны, он видел, что военное дело, то, в котором он играл свою роль, – кончено, и чувствовал, что его призвание исполнено. С другой стороны, он в то же самое время стал чувствовать физическую усталость в своем старом теле и необходимость физического отдыха.
29 ноября Кутузов въехал в Вильно – в свою добрую Вильну, как он говорил. Два раза в свою службу Кутузов был в Вильне губернатором. В богатой уцелевшей Вильне, кроме удобств жизни, которых так давно уже он был лишен, Кутузов нашел старых друзей и воспоминания. И он, вдруг отвернувшись от всех военных и государственных забот, погрузился в ровную, привычную жизнь настолько, насколько ему давали покоя страсти, кипевшие вокруг него, как будто все, что совершалось теперь и имело совершиться в историческом мире, нисколько его не касалось.
Чичагов, один из самых страстных отрезывателей и опрокидывателей, Чичагов, который хотел сначала сделать диверсию в Грецию, а потом в Варшаву, но никак не хотел идти туда, куда ему было велено, Чичагов, известный своею смелостью речи с государем, Чичагов, считавший Кутузова собою облагодетельствованным, потому что, когда он был послан в 11 м году для заключения мира с Турцией помимо Кутузова, он, убедившись, что мир уже заключен, признал перед государем, что заслуга заключения мира принадлежит Кутузову; этот то Чичагов первый встретил Кутузова в Вильне у замка, в котором должен был остановиться Кутузов. Чичагов в флотском вицмундире, с кортиком, держа фуражку под мышкой, подал Кутузову строевой рапорт и ключи от города. То презрительно почтительное отношение молодежи к выжившему из ума старику выражалось в высшей степени во всем обращении Чичагова, знавшего уже обвинения, взводимые на Кутузова.
Разговаривая с Чичаговым, Кутузов, между прочим, сказал ему, что отбитые у него в Борисове экипажи с посудою целы и будут возвращены ему.
– C'est pour me dire que je n'ai pas sur quoi manger… Je puis au contraire vous fournir de tout dans le cas meme ou vous voudriez donner des diners, [Вы хотите мне сказать, что мне не на чем есть. Напротив, могу вам служить всем, даже если бы вы захотели давать обеды.] – вспыхнув, проговорил Чичагов, каждым словом своим желавший доказать свою правоту и потому предполагавший, что и Кутузов был озабочен этим самым. Кутузов улыбнулся своей тонкой, проницательной улыбкой и, пожав плечами, отвечал: – Ce n'est que pour vous dire ce que je vous dis. [Я хочу сказать только то, что говорю.]
В Вильне Кутузов, в противность воле государя, остановил большую часть войск. Кутузов, как говорили его приближенные, необыкновенно опустился и физически ослабел в это свое пребывание в Вильне. Он неохотно занимался делами по армии, предоставляя все своим генералам и, ожидая государя, предавался рассеянной жизни.
Выехав с своей свитой – графом Толстым, князем Волконским, Аракчеевым и другими, 7 го декабря из Петербурга, государь 11 го декабря приехал в Вильну и в дорожных санях прямо подъехал к замку. У замка, несмотря на сильный мороз, стояло человек сто генералов и штабных офицеров в полной парадной форме и почетный караул Семеновского полка.
Курьер, подскакавший к замку на потной тройке, впереди государя, прокричал: «Едет!» Коновницын бросился в сени доложить Кутузову, дожидавшемуся в маленькой швейцарской комнатке.
Через минуту толстая большая фигура старика, в полной парадной форме, со всеми регалиями, покрывавшими грудь, и подтянутым шарфом брюхом, перекачиваясь, вышла на крыльцо. Кутузов надел шляпу по фронту, взял в руки перчатки и бочком, с трудом переступая вниз ступеней, сошел с них и взял в руку приготовленный для подачи государю рапорт.
Беготня, шепот, еще отчаянно пролетевшая тройка, и все глаза устремились на подскакивающие сани, в которых уже видны были фигуры государя и Волконского.
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.
Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.


На другой день были у фельдмаршала обед и бал, которые государь удостоил своим присутствием. Кутузову пожалован Георгий 1 й степени; государь оказывал ему высочайшие почести; но неудовольствие государя против фельдмаршала было известно каждому. Соблюдалось приличие, и государь показывал первый пример этого; но все знали, что старик виноват и никуда не годится. Когда на бале Кутузов, по старой екатерининской привычке, при входе государя в бальную залу велел к ногам его повергнуть взятые знамена, государь неприятно поморщился и проговорил слова, в которых некоторые слышали: «старый комедиант».
Неудовольствие государя против Кутузова усилилось в Вильне в особенности потому, что Кутузов, очевидно, не хотел или не мог понимать значение предстоящей кампании.
Когда на другой день утром государь сказал собравшимся у него офицерам: «Вы спасли не одну Россию; вы спасли Европу», – все уже тогда поняли, что война не кончена.
Один Кутузов не хотел понимать этого и открыто говорил свое мнение о том, что новая война не может улучшить положение и увеличить славу России, а только может ухудшить ее положение и уменьшить ту высшую степень славы, на которой, по его мнению, теперь стояла Россия. Он старался доказать государю невозможность набрания новых войск; говорил о тяжелом положении населений, о возможности неудач и т. п.
При таком настроении фельдмаршал, естественно, представлялся только помехой и тормозом предстоящей войны.
Для избежания столкновений со стариком сам собою нашелся выход, состоящий в том, чтобы, как в Аустерлице и как в начале кампании при Барклае, вынуть из под главнокомандующего, не тревожа его, не объявляя ему о том, ту почву власти, на которой он стоял, и перенести ее к самому государю.