Кагу
| Кагу | |||||||||||||||||||||||||||||
 | |||||||||||||||||||||||||||||
| Научная классификация | |||||||||||||||||||||||||||||
|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|---|
|
промежуточные ранги
| |||||||||||||||||||||||||||||
| Международное научное название | |||||||||||||||||||||||||||||
| Охранный статус | |||||||||||||||||||||||||||||
|
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение Вымирающие видыIUCN 3.1 Endangered: [www.iucnredlist.org/details/106002808 106002808 ] | |||||||||||||||||||||||||||||
| |||||||||||||||||||||||||||||
Ка́гу[1] (лат. Rhynochetos jubatus) — единственный вид монотипичного семейства кагу, длинноногая светло-серая птица, эндемик группы островов Новая Каледония в Тихом океане. Обитает в лесистой местности, предпочитая влажные тропические леса. Во время дождливого сезона встречается в густых кустарниковых зарослях с плотным листовым пологом.
Содержание
Описание
Ведущая наземный образ жизни нелетающая птица размером с домашнюю курицу, длиной около 55 см[2]. Оперение необычно яркое для лесной подстилки, пепельно-серое или почти белое. При расправленных крыльях отчётливо видны чёрно-белые полосы перьев. На голове имеется выступающий мохнатый хохолок, который птица приподнимает время от времени, демонстрируя другим птицам. Глаза прямосмотрящие, что позволяет им легче находить прокорм среди опавшей листвы. Клюв и ноги оранжево-красные, яркие. Половой диморфизм не выражен. В пределах ареала птицу невозможно спутать с каким-либо другим видом благодаря уникальным морфологическим особенностям.
Образ жизни
Птицы не летают, а свои крылья используют для демонстративного поведения. Обычно их можно встретить в затемнённом лесу, медленно передвигающихся по лесной подстилке. Питаются кагу в основном различными беспозвоночными животными, такими как черви и улитки, но могут употреблять в пищу и небольших позвоночных вроде ящериц.
Голос у кагу лающий на рассвете и обычно тихо шипящий или дребезжащий в остальное время суток.
На территории провинции Rivière Bleue пары обычно занимают территорию 10—28 гектар и выводят в среднем 0,9 цыплят в год, то есть обычно по одному птенцу каждый год, за исключением засушливых периодов[3]. В условиях неволи птицы живут в среднем 30 лет, в природе не менее 15 лет.
Охрана
Кагу находятся под угрозой исчезновения, на основной территории их обитания — провинции Rivière Bleue — их популяция в 1998 году насчитывала порядка 300 взрослых особей, а за пределами этого региона подсчёты 1991—1992 годов показали 491 птицу. [4] При этом популяция птиц имеет тенденцию к дальнейшему снижению.
Одним из факторов резкого снижения популяции считаются интродуцированные домашние животные — собаки, кошки, крысы и свиньи, которые охотятся на птиц или питаются их яйцами. Только в 1993 году 17 из 21 птиц с прикреплёнными радиопередатчиками в Pic Ningua погибли в результате нападения собак. [4] Кроме того, они страдают от уменьшения площади природного ареала, который используется горнодобывающей и лесной промышленностью.
Кагу признан видом, которому угрожает опасность исчезновения, и внесён в список конвенции по международной торговли вымирающими видами (CITES). Благодаря природоохранным усилиям кагу неплохо размножается в условиях внешней консервации в зоопарке города Нумеа в Новой Каледонии.
Напишите отзыв о статье "Кагу"
Примечания
- ↑ Бёме Р. Л., Флинт В. Е. Пятиязычный словарь названий животных. Птицы. Латинский, русский, английский, немецкий, французский / Под общей редакцией акад. В. Е. Соколова. — М.: Рус. яз., «РУССО», 1994. — С. 76. — 2030 экз. — ISBN 5-200-00643-0.
- ↑ [www.arkive.org/species/GES/birds/Rhynochetos_jubatus/more_info.html Kagu — Rhynochetos jubatus — Information — ARKive]
- ↑ [www.birdlife.org/datazone/speciesfactsheet.php?id=2808 Kagu (Rhynochetos jubatus) — BirdLife species factsheet]
- ↑ 1 2 BirdLife International 2004. Rhynochetos jubatus. In: IUCN 2006. 2006 IUCN Red List of Threatened Species. <www.iucnredlist.org>. Downloaded on 17 January 2007
Литература
- Handbook of the Birds of the World, Volume Three, Hoatzin to Auks; de Hoyo, Elliot and Sargatal, Lynx Edicions, ISBN 84-87334-20-2
Ссылки
- [www.birdlife.org/datazone/speciesfactsheet.php?id=2808 Факты о Кагу]
- [dema.com.ua/Countries_Krause/New_Caledonia.html Птица Кагу на монетах Новой Каледонии]
Отрывок, характеризующий Кагу
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.
Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
