Качинский поселковый совет
Страна | |
---|---|
Входит в | |
Административный центр | |
Онищук Василий Ильич | |
Официальный язык |
украинский, русский, крымско-татарский |
Население (2010) |
10 032 |
Площадь |
52,89 км² |
Часовой пояс | |
Код автом. номеров |
781 |
[kacha-ps.org/Content/Show/Welcome Официальный сайт] |
Качинский поселковый совет (укр. Качинська селищна рада, крымско-тат. Qaçı qasaba şurası) — административно-территориальная единица в Нахимовском районе Севастопольского горсовета, расположенная на севере совета, в юго-восточном Крыму. Занимает территорию вдоль берега Чёрного моря и в районе устья реки Кача. Граничит на севере с Андреевский сельсоветом, на востоке — с Бахчисарайским районом и на юге с Верхнесадовским сельсоветом. Площадь сельсовета 52,89 км², население 10032 человека[1], депутатский корпус 30 человек[2]. Сельсовет образован 11ноября 1944 года[3].
Посовет включает 5 населённых пунктов:
Адрес поссовета: 99804, Севастопольский горсовет, Кача, ул. Нестерова, 5
Напишите отзыв о статье "Качинский поселковый совет"
Примечания
Ссылки
- [w1.c1.rada.gov.ua/pls/z7503/A007?rdat1=28.06.2013&rf7691=26 Качинский поссовет на сайте Верховной рады Украины (укр.)]
- [who-is-who.ua/main/page/gorodakrim2009/345/403 Качинский поссовет]
См. также
Это заготовка статьи о Севастополе. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
|
Отрывок, характеризующий Качинский поселковый совет
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
Кутузов со свитой возвращался в город. Главнокомандующий дал знак, чтобы люди продолжали итти вольно, и на его лице и на всех лицах его свиты выразилось удовольствие при звуках песни, при виде пляшущего солдата и весело и бойко идущих солдат роты. Во втором ряду, с правого фланга, с которого коляска обгоняла роты, невольно бросался в глаза голубоглазый солдат, Долохов, который особенно бойко и грациозно шел в такт песни и глядел на лица проезжающих с таким выражением, как будто он жалел всех, кто не шел в это время с ротой. Гусарский корнет из свиты Кутузова, передразнивавший полкового командира, отстал от коляски и подъехал к Долохову.
Гусарский корнет Жерков одно время в Петербурге принадлежал к тому буйному обществу, которым руководил Долохов. За границей Жерков встретил Долохова солдатом, но не счел нужным узнать его. Теперь, после разговора Кутузова с разжалованным, он с радостью старого друга обратился к нему:
– Друг сердечный, ты как? – сказал он при звуках песни, ровняя шаг своей лошади с шагом роты.
– Я как? – отвечал холодно Долохов, – как видишь.
Бойкая песня придавала особенное значение тону развязной веселости, с которой говорил Жерков, и умышленной холодности ответов Долохова.
– Ну, как ладишь с начальством? – спросил Жерков.
– Ничего, хорошие люди. Ты как в штаб затесался?
– Прикомандирован, дежурю.
Они помолчали.
«Выпускала сокола да из правого рукава», говорила песня, невольно возбуждая бодрое, веселое чувство. Разговор их, вероятно, был бы другой, ежели бы они говорили не при звуках песни.
– Что правда, австрийцев побили? – спросил Долохов.
– А чорт их знает, говорят.