Класс коррекции
Поделись знанием:
К:Фильмы 2014 года
– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.
Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
| Класс коррекции | |
 | |
| Жанр | |
|---|---|
| Режиссёр | |
| Продюсер |
Наталья Мокрицкая |
| Автор сценария | |
| В главных ролях |
Мария Поезжаева |
| Оператор | |
| Кинокомпания |
Новые люди |
| Длительность |
88 мин |
| Бюджет |
1 500 000 $ |
| Страна | |
| Язык | |
| Год | |
| IMDb | |
«Класс корре́кции» — российский драматический фильм, история про первую подростковую любовь, снятая по мотивам одноимённой повести Екатерины Мурашовой. Фильм стал полнометражным игровым дебютом для режиссёра Ивана Твердовского. Премьера состоялась 4 июня 2014 года на XXV Открытом российском кинофестивале «Кинотавр». В российский прокат картина вышла 25 сентября 2014 года[1].
Содержание
Сюжет
После многолетнего домашнего обучения, девочка-колясочница Лена Чехова переводится в среднюю общеобразовательную школу, в класс коррекционного обучения, объединивший в себе детей с различными отклонениями. Там она не только встречает свою первую любовь, но и впервые в своей жизни сталкивается с жестокостью окружающего мира.
В главных ролях
Дети
| Актёр | Роль |
|---|---|
| Мария Поезжаева | Лена Чехова |
| Филипп Авдеев | Антон Соболев |
| Никита Кукушкин | Миша |
| Юлия Серина | Витька |
| Артём Маркарьян | Митька |
| Мария Урядова | Оля |
Взрослые
| Актёр | Роль |
|---|---|
| Наталья Павленкова | Светлана Викторовна мама Лены |
| Ольга Лапшина | Полина Григорьевна мама Антона |
| Наталья Домерецкая | Тереза Павловна Кузнецова директор школы |
| Марина Николаева | Елена Викторовна завуч |
| Ирина Вилкова | Людмила Николаевна классный руководитель |
| Елена Нестерова | учитель математики |
| Жаннетта Демихова | Ольга Николаевна уборщица |
Создание
Мария Поезжаева, Филипп Авдеев и Никита Кукушкин являются актёрами Гоголь-центра. Съёмки проходили с августа по сентябрь 2013 года в Москве, Наро-Фоминске и посёлке Киевский. Съёмочный период занял 25 дней. Главная героиня — Лена Чехова — названа режиссёром картины в честь его первой любви[2].
Саундтрек картины исполнен актёрами «Седьмой студии» Кирилла Серебренникова. Ими была создана [корпорация Жёлтый Асфальт], в которую входят: Филипп Авдеев, Никита Кукушкин, Роман Шмаков, Риналь Мухаметов и Юрий Лобиков. Последний из них выступает также и как сольный исполнитель под творческим псевдонимом YOURALOBiKOV, чья композиция тоже вошла в фильм.
Саундтрек
| Исполнитель | Название композиции |
|---|---|
| [корпорация Жёлтый Асфальт] | Суицидница |
| Кровь | |
| Ты моя | |
| YOURALOBiKOV | Очень странный сон |
| RD87 | Rain washing away memories |
Критика
 |
В этой статье или разделе имеется избыток цитат либо слишком длинные цитаты. Излишние и чрезмерно большие цитаты следует обобщить и переписать своими словами.
Возможно, эти цитаты будут более уместны в Викицитатнике или в Викитеке. |
Картина была высоко оценена российской кинокритикой.
;«А самая большая удача Твердовского — это грамотное лавирование между опасными камнями эксплуатации темы инвалидов и критики в адрес системы образования. Да, пандусы строят криво и короче, чем нужно. Да, училки по-хамски общаются с учениками, а те хамят им в ответ. Но все это — не более, чем не самый благополучный фон для истории о том, как Лена и Антон встретились и полюбили друг друга.»— Илья Миллер, The Hollywood Reporter Russia[3]
"«Класс коррекции» от начала до конца — это песня в петле, циничный, но откровенный прием, который — большая редкость для российского кино — работает. "— Василий Корецкий, Colta.ru[4]
«И кастинг тут так прекрасен, и первые витальные сцены детского хорового единения против скучных „нормальных“ так заразительны, что забываешь, какая тут страшная подмена понятий, как кощунственно любоваться, простите, социальной драмой.»
«Твердовский здорово схватывает моменты подростковой изменчивости, влияния коллектива и обстоятельств на пластичную, а в данном случае ещё и сильно травмированную детскую психику: те, кто объединяется, чтобы защитить тебя от внешнего врага, уже на следующий день сами могут начать травить, словно ничего и не было. Подмечает он и то, что многим людям свойственно жалеть тех, кто слаб в своей слабости, но ломать тех, кто сколь-нибудь успешно борется с обстоятельствами, разрушая попутно обморочный покой системы, в которой главные заповеди: „не лезь“, „не спрашивай“, „тебе больше всех надо?“, „самая умная?“ и тому подобные.»
«Давно у нас не было столь ярких, самобытных, объемных и серьезных историй о подростках. Крепкая режиссура, потрясающие актерские работы, операторское мастерство — слагаемые одного из лучших российских фильмов года.»— Евгений Ухов, Film.ru[6]
«Картине, кажется, вновь удалось соединить то, что в нашем кино давно распалось: все признаки „артхаусного фильма“ со страстным социальным посылом и способностью сразить любую аудиторию — и киноклубную и мейнстримовскую. Наконец, это редкий пример обращения к стихийно табуированной у нас теме судьбы людей с ограниченными возможностями — в обществе, возможности которого ещё более ограничены.»— Валерий Кичин, Российская газета[7]
«В сущности, мы стали свидетелями рождения яркого режиссёра, с которым можно связывать надежды на новый стиль в нашем кино.»— Ирина Любарская, The Hollywood Reporter Russia[8]
«В конечном счёте, это — фильм о волшебстве и его сражении с повседневным мраком. Чудо побеждает; на то оно и кино.»
«Если говорить совсем просто, „Класс коррекции“ — это сказка о силе и слабости, стремлении к счастью и самопожертвованию ради любви. Всё — в тех же масштабах, в которых это представляется в пятнадцать, и с тем же повествовательным запалом, какой был у советских писателей-фантастов.»— Анна Сотникова, Коммерсантъ[10]
«Дебютант Иван И. Твердовский в первом полном метре пытается опробовать все, что ему когда-либо хотелось сделать в кино. Цитат здесь — букет, приемов — воз, референций — маленькая тележка. Вместо того чтобы, боясь обвинений в дурном вкусе, робко стилизовать фильм в духе одной из местных традиций школьного кино (а такими традициями наше кино богато), он стилизует его во всех традициях сразу.»
«„Класс коррекции“ — максимально живое кино: оно дышит, заставляет чувствовать, сопереживать и плакать (не столько из жалости, сколько из-за того, насколько они похожи на настоящих людей).»
«Без сомнения, это один из самых сильных отечественных фильмов последнего времени, достойный хорошей кассы.»— Роман Грачев, Комсомольская правда[13]
Награды и номинации
| Награды и номинации | ||||
|---|---|---|---|---|
| Награда | Категория | Номинант | Результат | |
| XXV Кинотавр[14] | «Главный приз» | Номинация | ||
| «За лучший дебют» | Иван И. Твердовский | Победа | ||
| Приз жюри кинопрокатчиков | Победа | |||
| XLIX Международный кинофестиваль в Карловых Варах[15] | Главный приз конкурса «К Востоку от Запада» | Победа | ||
| Специальное упоминание европейских кинокритиков | Победа | |||
| XII Международный кинофестиваль стран АТР «Меридианы Тихого»[16] | «За лучший полнометражный фильм» | Номинация | ||
| «За лучшую режиссёрскую работу» | Иван И. Твердовский | Победа | ||
| «За лучшую женскую роль» | Мария Поезжаева | Победа | ||
| XII фестиваль кино и театра на Амуре «Амурская осень»[17] | Гран-при в конкурсе полнометражных фильмов | Номинация | ||
| Специальный приз жюри | Никита Кукушкин | Победа | ||
| «За режиссуру» | Иван И. Твердовский | Победа | ||
| 24-й МКФ восточно-европейского кино в Котбусе[18] | «Лучший фильм» | Победа | ||
| Приз FIPRESCI | Победа | |||
| Приз экуменистического жюри | Победа | |||
На церемонии вручения премии «Золотой орёл» фильм «Класс коррекции» был награждён спецпризом с формулировкой: «За искренность!»[19].
Картина участвовала в международных кинофестивалях в Греции (Thessaloniki International Film Festival), Турции (Aldana Golden Boll Film Festival), Польше (Ars Independent Film Festival), Канаде (Festival du Cinema Nouveau), Австралии (Asia Pacific Film Festival), Украине (Международный кинофестиваль «Молодость»)[20].
Напишите отзыв о статье "Класс коррекции"
Примечания
- ↑ [www.acompany-russia.ru/press-centr/novosti/a-company-russia-vypustit-v-prokat-film-ivana-i-tverdovskogo-klass-korrekcii A Company Russia выпустит в прокат фильм Ивана И. Твердовского «Класс Коррекции»] // A COMPANY RUSSIA, 14 июля 2014
- ↑ 1 2 [seance.ru/blog/reviews/kinotavr2014-klas/ Кинотавр-2014: Детский хор имени Дианы Арбус] // Журнал «Сеанс», 6 июня 2014 года
- ↑ [www.thr.ru/features/4222/ Кинотавр. «Класс коррекции» и «Кино про Алексеева»] // The Hollywood Reporter Russia, 5 июня 2014 года
- ↑ [www.colta.ru/articles/cinema/3486 Чулочки в колясочку СТЫД, СРАМ И БАРДОВСКАЯ ПЕСНЯ НА «КИНОТАВРЕ»] // Colta.ru, 6 июня 2014 года
- ↑ [www.gazeta.ru/culture/2014/06/06/a_6062061.shtml Детки в клетке] // Газета.Ru, 6 июня 2014 года
- ↑ [www.film.ru/articles/vstan-i-idi Рецензия на фильм «Класс коррекции»] // Film.ru, 11 сентября 2014 года
- ↑ [www.rg.ru/2014/09/12/korrektsii-site.html Туннель в конце света] // Российская газета, 12 сентября 2014 года
- ↑ [thr.ru/features/5023/ Рецензия: «Класс коррекции»] // The Hollywood Reporter Russia, 22 сентября 2014 года
- ↑ [radiovesti.ru/article/show/article_id/148670 Дебют удался: почему стоит посмотреть "Класс коррекции" Ивана Твердовского] // Вести ФМ, 25 сентября 2014 года
- ↑ [kommersant.ru/doc/2564652 Сказка о силе и слабости] // Коммерсантъ, 26 сентября 2014 года
- ↑ [www.vedomosti.ru/lifestyle/news/33905361/klass-effektivnosti В прокат выходит драма о школьниках-инвалидах «Класс коррекции»] // Ведомости, 26 сентября 2014 года
- ↑ [www.gq.ru/blogs/revizor/90226_neschastlivoe_detstvo.php Несчастливое детство] // GQ, 26 сентября 2014 года
- ↑ [www.kp.ru/daily/26288.7/3165029/ «Класс коррекции»: душераздирающее зрелище!] // Комсомольская правда, 26 сентября 2014 года
- ↑ [www.kinotavr.ru/ru/2014/winners-25/ Призеры 25 Открытого Российского кинофестиваля «Кинотавр»]
- ↑ [www.proficinema.ru/mainnews/festival/detail.php?ID=162541 49-й МКФ в Карловых Варах: Класс и кукуруза]
- ↑ [pacificmeridianfest.ru/news/fest/the-result-of-the-12th-pacific-meridian-iff Итоги 12-го МКФ стран АТР «Меридианы Тихого»]
- ↑ [www.kinonaamure.ru/history_year/index/2014 НАГРАДЫ ФЕСТИВАЛЯ 2014]
- ↑ [www.filmneweurope.com/news/region/109436-fne-at-cottbus-2014-corrections-class-gets-top-honours/menu-id-384 FNE at Cottbus 2014: Corrections Class Gets Top Honours] // filmneweurope.com, 10 ноября 2014
- ↑ [www.mk.ru/culture/2015/01/23/zolotoy-orel2015-pryamaya-translyaciya.html «Золотой орел»-2015]. Московский комсомолец (23 января 2015). Проверено 23 января 2015.
- ↑ [ria.ru/culture/20140919/1024805995.html Фильм «Класс коррекции» выйдет в российский прокат в сентябре] // РИА Новости, 19 сентября 2014 года
Ссылки
- [www.acompany-russia.ru/vse-filmy/2014/klass-korrekcii Страница фильма на сайте дистрибьюторской компании A Company Russia]
- «Класс коррекции» (англ.) на сайте Internet Movie Database
Отрывок, характеризующий Класс коррекции
– Наташа не знает еще; но он едет с нами, – сказала Соня.– Ты говоришь, при смерти?
Соня кивнула головой.
Графиня обняла Соню и заплакала.
«Пути господни неисповедимы!» – думала она, чувствуя, что во всем, что делалось теперь, начинала выступать скрывавшаяся прежде от взгляда людей всемогущая рука.
– Ну, мама, все готово. О чем вы?.. – спросила с оживленным лицом Наташа, вбегая в комнату.
– Ни о чем, – сказала графиня. – Готово, так поедем. – И графиня нагнулась к своему ридикюлю, чтобы скрыть расстроенное лицо. Соня обняла Наташу и поцеловала ее.
Наташа вопросительно взглянула на нее.
– Что ты? Что такое случилось?
– Ничего… Нет…
– Очень дурное для меня?.. Что такое? – спрашивала чуткая Наташа.
Соня вздохнула и ничего не ответила. Граф, Петя, m me Schoss, Мавра Кузминишна, Васильич вошли в гостиную, и, затворив двери, все сели и молча, не глядя друг на друга, посидели несколько секунд.
Граф первый встал и, громко вздохнув, стал креститься на образ. Все сделали то же. Потом граф стал обнимать Мавру Кузминишну и Васильича, которые оставались в Москве, и, в то время как они ловили его руку и целовали его в плечо, слегка трепал их по спине, приговаривая что то неясное, ласково успокоительное. Графиня ушла в образную, и Соня нашла ее там на коленях перед разрозненно по стене остававшимися образами. (Самые дорогие по семейным преданиям образа везлись с собою.)
На крыльце и на дворе уезжавшие люди с кинжалами и саблями, которыми их вооружил Петя, с заправленными панталонами в сапоги и туго перепоясанные ремнями и кушаками, прощались с теми, которые оставались.
Как и всегда при отъездах, многое было забыто и не так уложено, и довольно долго два гайдука стояли с обеих сторон отворенной дверцы и ступенек кареты, готовясь подсадить графиню, в то время как бегали девушки с подушками, узелками из дому в кареты, и коляску, и бричку, и обратно.
– Век свой все перезабудут! – говорила графиня. – Ведь ты знаешь, что я не могу так сидеть. – И Дуняша, стиснув зубы и не отвечая, с выражением упрека на лице, бросилась в карету переделывать сиденье.
– Ах, народ этот! – говорил граф, покачивая головой.
Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.
Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.
– Большого ума были, а теперь, как изволите видеть, ослабели, – сказал Герасим. – В кабинет угодно? – Пьер кивнул головой. – Кабинет как был запечатан, так и остался. Софья Даниловна приказывали, ежели от вас придут, то отпустить книги.
Пьер вошел в тот самый мрачный кабинет, в который он еще при жизни благодетеля входил с таким трепетом. Кабинет этот, теперь запыленный и нетронутый со времени кончины Иосифа Алексеевича, был еще мрачнее.
Герасим открыл один ставень и на цыпочках вышел из комнаты. Пьер обошел кабинет, подошел к шкафу, в котором лежали рукописи, и достал одну из важнейших когда то святынь ордена. Это были подлинные шотландские акты с примечаниями и объяснениями благодетеля. Он сел за письменный запыленный стол и положил перед собой рукописи, раскрывал, закрывал их и, наконец, отодвинув их от себя, облокотившись головой на руки, задумался.
