Коварская, Бригитта Пинкусовна

Бриги́тта Пи́нкусовна (Петро́вна) Кова́рская (урождённая Оренштейн; 7 марта 1930, Кишинёв — 7 января 1998, там же) — автор книг по вышиванию и вязанию, библиограф, краевед, физик и учёный в области информатики. Кандидат физико-математических наук.

Биография

Родилась в Кишинёве в семье бухгалтера Пинкуса Абрамовича Оренштейна и его жены Блюмы Перецовны (Берты Петровны) Манцович. Росла в одном дворе с С. Д. Червинским (их дедушки были совладельцами аптек). Бабушка и дедушка со стороны мамы погибли в Кишинёвском гетто; Б. П. Коварской с её родителями удалось пережить войну в эвакуации в Семипалатинске и в августе 1944 года они вернулись в Кишинёв.

Закончила кишинёвскую среднюю школу № 6 с золотой медалью. В 1952 году окончила физико-математический факультет Кишинёвского университета.

В 1952—1964 годах преподавала математику и физику в средней школе и в Кишинёвском торгово-технологическом техникуме. После окончания аспирантуры в отделе квантовой химии в Институте химии АН Молдавской ССР защитила диссертацию кандидата физико-математических наук по теме «Электронное строение и свойства плоскоквадратных комплексов» под руководством И. Б. Берсукера (1969). В 1964—1968 годах преподавала на кафедре физики в Кишинёвском сельскохозяйственном институте, в 1968—1979 годах — в Кишинёвском политехническом институте. В 1979—1985 годах — научный сотрудник отдела научной информации Института математики АН Молдавии, в 1985—1998 годах — старший научный сотрудник Института истории АН Молдавии.

Автор учебника для ВУЗов «Физика в задачах» (1993), библиографического указателя «Периодические и продолжающиеся издания СССР по математике и смежным отраслям» (1987), биобиблиографического справочника «Academicieni din Basarabia şi Transnistria: A doua jumătate a sec. al 19-lea — prima jumătate a sec. al 20-lea» (Академики из Бессарабии и Приднестровья: вторая половина XIX — первая половина XX в., на румынском языке, 1996), иллюстрированных книг «Узоры вязания крючком» (1986 и 1988), «Уроки вышивания» (1988 и 1989) и «Вяжем для детей» (1989), работ по информатике («О зависимости избыточности оптимального двоичного кодирования от числа сообщений», «О комбинаторных свойствах двоичных кодов с наименьшей избыточностью») и теоретической физике, множества публицистических статей по истории науки в Бессарабии и Молдавии. Составила биографические сборники о бессарабских учёных XIX — начала ХХ веков по физико-математическому профилю, биолого-химическому профилю, юридическому и экономическому профилю.

В 1990-е годы опубликовала очерки по истории бессарабского еврейства («Становление еврейского здравоохранения в Кишинёве в XIX веке», в сб. «История, язык и культура еврейского народа», 1995; «Кишинёвское еврейское общественное училище (06.01.1839 —16.02.1850)», в сб. «Евреи в духовной жизни Молдовы», 1997).

Семья

• Муж (с 1952 года) — Виктор Анатольевич Коварский, физик, академик АН Молдавии.
  • Сын — Евгений Викторович Коварский (род. 1953, Кишинёв), российско-чилийский физик, доктор физико-математических наук (2000).
  • Дочь — Лариса Викторовна Коварская (1958—1990), врач.
• Двоюродный брат — молдавский учёный-медик в области ортопедии и травматологии Эммануил Гершевич (Георгиевич) Орнштейн (род. 1926), автор монографий «Переломы лучевой кости в классическом месте» (1966), «Переломы и вывихи костей предплечья» (1979), «Семиотика и диагностика в травматологии и ортопедии» (1992), «Сложные костосуставные повреждения предплечья у детей» (1993).

Книги

• Коварская Б. П. Узоры вязания крючком. Кишинёв: Тимпул, 1986; 2-е издание — 1988. — 176 с.
• Коварская Б. П. Периодические и продолжающиеся издания СССР по математике и смежным отраслям: Научно-вспомогательный библиографический указатель (1970—1983). Институт математики и информатики АН МССР. Кишинёв: Штиинца, 1987.
• Коварская Б. П., Евдокимова Е. Ф. Уроки вышивания. Кишинёв: Тимпул, 1988; 2-е издание — 1989. — 228 с. — 50000 экз.
• Коварская Б. П. Вяжем для детей. Минск: Полымя, 1989. — 208 с., — 100000 экз.
• Коварская Б. П. Физика в задачах: учебное пособие для вузов. Кишинёв, 1993. — 274 с.
• Brighita Covarschi. Academicieni din Basarabia şi Transnistria: A doua jumătate a sec. al 19-lea — prima jumătate a sec. al 20-lea (Академики из Бессарабии и Приднестровья: вторая половина XIX — первая половина XX в., на румынском языке). Под редакцией И. И. Жаркуцкого. Кишинёв: Центр Института Истории АН Молдовы — Centru de Editare şi tipar al Institutului de Istorie, 1996. — 127 с.

Отрывок, характеризующий Коварская, Бригитта Пинкусовна

– И вот, братец ты мой (на этом месте Пьер застал рассказ Каратаева), проходит тому делу годов десять или больше того. Живет старичок на каторге. Как следовает, покоряется, худого не делает. Только у бога смерти просит. – Хорошо. И соберись они, ночным делом, каторжные то, так же вот как мы с тобой, и старичок с ними. И зашел разговор, кто за что страдает, в чем богу виноват. Стали сказывать, тот душу загубил, тот две, тот поджег, тот беглый, так ни за что. Стали старичка спрашивать: ты за что, мол, дедушка, страдаешь? Я, братцы мои миленькие, говорит, за свои да за людские грехи страдаю. А я ни душ не губил, ни чужого не брал, акромя что нищую братию оделял. Я, братцы мои миленькие, купец; и богатство большое имел. Так и так, говорит. И рассказал им, значит, как все дело было, по порядку. Я, говорит, о себе не тужу. Меня, значит, бог сыскал. Одно, говорит, мне свою старуху и деток жаль. И так то заплакал старичок. Случись в их компании тот самый человек, значит, что купца убил. Где, говорит, дедушка, было? Когда, в каком месяце? все расспросил. Заболело у него сердце. Подходит таким манером к старичку – хлоп в ноги. За меня ты, говорит, старичок, пропадаешь. Правда истинная; безвинно напрасно, говорит, ребятушки, человек этот мучится. Я, говорит, то самое дело сделал и нож тебе под голова сонному подложил. Прости, говорит, дедушка, меня ты ради Христа.
Каратаев замолчал, радостно улыбаясь, глядя на огонь, и поправил поленья.
– Старичок и говорит: бог, мол, тебя простит, а мы все, говорит, богу грешны, я за свои грехи страдаю. Сам заплакал горючьми слезьми. Что же думаешь, соколик, – все светлее и светлее сияя восторженной улыбкой, говорил Каратаев, как будто в том, что он имел теперь рассказать, заключалась главная прелесть и все значение рассказа, – что же думаешь, соколик, объявился этот убийца самый по начальству. Я, говорит, шесть душ загубил (большой злодей был), но всего мне жальче старичка этого. Пускай же он на меня не плачется. Объявился: списали, послали бумагу, как следовает. Место дальнее, пока суд да дело, пока все бумаги списали как должно, по начальствам, значит. До царя доходило. Пока что, пришел царский указ: выпустить купца, дать ему награждения, сколько там присудили. Пришла бумага, стали старичка разыскивать. Где такой старичок безвинно напрасно страдал? От царя бумага вышла. Стали искать. – Нижняя челюсть Каратаева дрогнула. – А его уж бог простил – помер. Так то, соколик, – закончил Каратаев и долго, молча улыбаясь, смотрел перед собой.
Не самый рассказ этот, но таинственный смысл его, та восторженная радость, которая сияла в лице Каратаева при этом рассказе, таинственное значение этой радости, это то смутно и радостно наполняло теперь душу Пьера.


– A vos places! [По местам!] – вдруг закричал голос.
Между пленными и конвойными произошло радостное смятение и ожидание чего то счастливого и торжественного. Со всех сторон послышались крики команды, и с левой стороны, рысью объезжая пленных, показались кавалеристы, хорошо одетые, на хороших лошадях. На всех лицах было выражение напряженности, которая бывает у людей при близости высших властей. Пленные сбились в кучу, их столкнули с дороги; конвойные построились.
– L'Empereur! L'Empereur! Le marechal! Le duc! [Император! Император! Маршал! Герцог!] – и только что проехали сытые конвойные, как прогремела карета цугом, на серых лошадях. Пьер мельком увидал спокойное, красивое, толстое и белое лицо человека в треугольной шляпе. Это был один из маршалов. Взгляд маршала обратился на крупную, заметную фигуру Пьера, и в том выражении, с которым маршал этот нахмурился и отвернул лицо, Пьеру показалось сострадание и желание скрыть его.
Генерал, который вел депо, с красным испуганным лицом, погоняя свою худую лошадь, скакал за каретой. Несколько офицеров сошлось вместе, солдаты окружили их. У всех были взволнованно напряженные лица.
– Qu'est ce qu'il a dit? Qu'est ce qu'il a dit?.. [Что он сказал? Что? Что?..] – слышал Пьер.
Во время проезда маршала пленные сбились в кучу, и Пьер увидал Каратаева, которого он не видал еще в нынешнее утро. Каратаев в своей шинельке сидел, прислонившись к березе. В лице его, кроме выражения вчерашнего радостного умиления при рассказе о безвинном страдании купца, светилось еще выражение тихой торжественности.
Каратаев смотрел на Пьера своими добрыми, круглыми глазами, подернутыми теперь слезою, и, видимо, подзывал его к себе, хотел сказать что то. Но Пьеру слишком страшно было за себя. Он сделал так, как будто не видал его взгляда, и поспешно отошел.
Когда пленные опять тронулись, Пьер оглянулся назад. Каратаев сидел на краю дороги, у березы; и два француза что то говорили над ним. Пьер не оглядывался больше. Он шел, прихрамывая, в гору.
Сзади, с того места, где сидел Каратаев, послышался выстрел. Пьер слышал явственно этот выстрел, но в то же мгновение, как он услыхал его, Пьер вспомнил, что он не кончил еще начатое перед проездом маршала вычисление о том, сколько переходов оставалось до Смоленска. И он стал считать. Два французские солдата, из которых один держал в руке снятое, дымящееся ружье, пробежали мимо Пьера. Они оба были бледны, и в выражении их лиц – один из них робко взглянул на Пьера – было что то похожее на то, что он видел в молодом солдате на казни. Пьер посмотрел на солдата и вспомнил о том, как этот солдат третьего дня сжег, высушивая на костре, свою рубаху и как смеялись над ним.
Собака завыла сзади, с того места, где сидел Каратаев. «Экая дура, о чем она воет?» – подумал Пьер.
Солдаты товарищи, шедшие рядом с Пьером, не оглядывались, так же как и он, на то место, с которого послышался выстрел и потом вой собаки; но строгое выражение лежало на всех лицах.


Депо, и пленные, и обоз маршала остановились в деревне Шамшеве. Все сбилось в кучу у костров. Пьер подошел к костру, поел жареного лошадиного мяса, лег спиной к огню и тотчас же заснул. Он спал опять тем же сном, каким он спал в Можайске после Бородина.
Опять события действительности соединялись с сновидениями, и опять кто то, сам ли он или кто другой, говорил ему мысли, и даже те же мысли, которые ему говорились в Можайске.
«Жизнь есть всё. Жизнь есть бог. Все перемещается и движется, и это движение есть бог. И пока есть жизнь, есть наслаждение самосознания божества. Любить жизнь, любить бога. Труднее и блаженнее всего любить эту жизнь в своих страданиях, в безвинности страданий».
«Каратаев» – вспомнилось Пьеру.