Козы Корпеш — Баян сулу
Козы Корпеш — Баян сулу — казахская лиро-эпическая поэма XIII — XIV веков, записана в середине XIX века. Поэма была известна в устных вариантах в исполнении акынов Сыбанбая, Бекбау, Жанака, Шоже. Из около 20 вариантов наиболее известен вариант Жанака. В письменном варианте наиболее распространены версии, записанные собирателями фольклора Саблуковым (1831 год), Г. Дербисалиным (1834 год), А. Фроловым (1841 год), Ч. Валихановым (1856 год). На русском языке поэма была издана М. Путинцевым в 1865 году, затем была включена в третий том сборника В. Радлова «Образцы народной литературы тюркских племён» 1870 годов[1].
Сюжет
Старинная легенда о трагической любви Козы Корпеш и Баян Сулу гласит: некие друзья с детства Сарыбай и Карабай поклялись поженить своих детей, которых ещё до появления на свет обручили. Не дождавшись рождения сына, умирает во время охоты Сарыбай. Подрастающие Козы и Баян, ещё не видевшие друг друга, но связанные узами брачного договора, наконец, полюбили друг друга. Проходит время и Карабай меняет жизненные планы. Он обещает отдать свою дочь за местного палуана Кодара, спасшего однажды его отары от джута. Кодар становится преградой между влюбленными. В этом вечном треугольнике первым сложил буйную голову Козы. Опечаленная Баян, чтобы отомстить убийце, прибегает к хитрости. Она обещает выйти замуж за Кодара, если тот выроет для неё колодец с ключевой водой. Кодар принимается за работу, все углубляясь, держась за длинные косы Баян. Девушка неожиданно отрезает косы: Кодар оставленный в колодце умирает. Тем самым Козы отомщен. На его могиле героиня легенды закалывает себя кинжалом.
Исследования и переводы
Поэма «Козы Корпеш — Баян сулу» заинтересовала А. С. Пушкина во время его приезда в Оренбург с целью сбора информации о крестьянском восстании под руководством Е. И. Пугачёва для «Истории пугачёвского бунта» и повести «Капитанская дочка». Впоследствии в его архивах обнаружили поэму, её текст был опубликован в 1837 году в «Вестнике Пушкинской комиссии». Запись на пяти листах сделана рукой неизвестного человека. Пушкинская запись немного расходится с общераспространённым вариантом. Краевед из Уральска Николай Чесноков утверждает, что поэму записал яицкий казак, владевший казахским языком. Однако вероятнее всего, что великому русскому поэту казахскую поэму записали люди из Бокеевской ставки хана Младшего жуза, которые хорошо владели русским языком. Есть предположение, что на основе «Козы Корпеш — Баян Сулу» Пушкин намеревался написать собственную поэму, но ему помешала ранняя смерть.
Поэма получила высокую оценку С. А. Кастанье, Н. А. Абрамова и других учёных. В прозаическом изложении на русском языке поэму издавали фольклористы Н. Н. Пантусов, Р. Ш. Абдурахманов, Е. З. Баранов. Первым её переводом на русский язык, которые были изданы в 1928, 1941 и 1949 годах, занимался русский поэт Г. Н. Тверитин. В советский период М. О. Ауэзов издал вариант Жанака вначале в 1925 году в Москве, затем в 1936 году в Алма-Ате[1].
Историческое значение поэмы изучали М. Габдуллин, И. Дуйсенбаев, А. Коныратбаев. Согласно их мнению конкретные названия местности, рек (Аягуз, Уржар, Лепсы, Калба) свидетельствуют о реальных исторических условиях формирования эпоса. В Восточно-Казахстанской области в Аягузском районе возле станции Тансык есть памятник, который называют могилой Козы и Баян[1].Существует около 20 вариантов этой поэмы
Аналоги и переработки
В фольклоре некоторых тюркоязычных народов существуют другие варианты поэмы. К примеру, у башкир она называется «Кузы Курпеш мэнен Маян hылу», у барабинских татар — «Козы Корпеш», у алтайцев — «Козы Эркеш»[1].
На основе поэмы были созданы пьеса «Козы Корпеш — Баян сулу» Г. М. Мусрепова, фильм «Поэма о любви» в 1954 году по сценарию Мусрепова.
В 1992 году известный казахский режиссёр и актёр Асанали Ашимов снял кинофильм «Козы Корпеш — Баян сулу».
Напишите отзыв о статье "Козы Корпеш — Баян сулу"
Примечания
- ↑ 1 2 3 4 Казахская ССР: краткая энциклопедия / Гл. ред. Р. Н. Нургалиев. — Алма-Ата: Гл. ред. Казахской советской энциклопедии, 1991. — Т. 4: Язык. Литература. Фольклор. Искусство. Архитектура. — С. 324–325. — 31 300 экз. — ISBN 5-89800-023-2.
Отрывок, характеризующий Козы Корпеш — Баян сулу
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
