Комптон, Генри

Генри Комптон (англ. Henry Compton; 1632 — 1713) — английский епископ, младший брат Уильяма Комптона. Сын сын Спенсера Комптона, 2-го графа Нортгемптона.

Получив образование в Оксфордском университете, был возведён в епископы Оксфорда (1674), а через год — Лондона, и назначен членом Тайного совета. Комптон пользовался большим влиянием при дворе Карла II и был призван руководить религиозным воспитанием будущих королев, принцесс Марии и Анны. Умеренный сторонник англиканской церкви, он стоял за примирение с диссентерами, но в 1685 в верхней палате выступил против папизма Якова II, за что был лишён звания члена Тайного совета, а в 1686, за отказ сместить враждебного католикам проповедника Джона Шарпа, — и епископской кафедры. Комптон был одним из семи, подписавших приглашение Вильгельма Оранского в Англию, и 11 апреля 1689 короновал Марию и Вильгельма, при дворе которых Комптон вернул себе прежнее влияние.

При написании этой статьи использовался материал из Энциклопедического словаря Брокгауза и Ефрона (1890—1907).

Отрывок, характеризующий Комптон, Генри

Есть в человеке известное послеобеденное расположение духа, которое сильнее всяких разумных причин заставляет человека быть довольным собой и считать всех своими друзьями. Наполеон находился в этом расположении. Ему казалось, что он окружен людьми, обожающими его. Он был убежден, что и Балашев после его обеда был его другом и обожателем. Наполеон обратился к нему с приятной и слегка насмешливой улыбкой.
– Это та же комната, как мне говорили, в которой жил император Александр. Странно, не правда ли, генерал? – сказал он, очевидно, не сомневаясь в том, что это обращение не могло не быть приятно его собеседнику, так как оно доказывало превосходство его, Наполеона, над Александром.
Балашев ничего не мог отвечать на это и молча наклонил голову.
– Да, в этой комнате, четыре дня тому назад, совещались Винцингероде и Штейн, – с той же насмешливой, уверенной улыбкой продолжал Наполеон. – Чего я не могу понять, – сказал он, – это того, что император Александр приблизил к себе всех личных моих неприятелей. Я этого не… понимаю. Он не подумал о том, что я могу сделать то же? – с вопросом обратился он к Балашеву, и, очевидно, это воспоминание втолкнуло его опять в тот след утреннего гнева, который еще был свеж в нем.
– И пусть он знает, что я это сделаю, – сказал Наполеон, вставая и отталкивая рукой свою чашку. – Я выгоню из Германии всех его родных, Виртембергских, Баденских, Веймарских… да, я выгоню их. Пусть он готовит для них убежище в России!