Министерство железных дорог КНДР
Поделись знанием:
Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
(перенаправлено с «Корейские государственные железные дороги»)
| Министерство железных дорог КНДР | |
| кор. 조선 민주주의 인민 공화국 철도성 | |
 | |
| Годы работы: |
с 1953 |
|---|---|
| Страна: | |
| Город управления: | |
| Состояние: |
действующая |
| Подчинение: | |
| Телеграфный код: |
ZC |
| Протяжённость: |
около 6375 км |
Министерство железных дорог КНДР (кор. 조선 민주주의 인민 공화국 철도성, Чосон минчжучжуи инмин конхвагук чхольдосон) — северокорейское министерство, отвечающее за систему железнодорожного транспорта в КНДР. В 2013 году главой министерства стал Чон Гиль Су.[1]
Содержание
Технические данные железных дорог в КНДР
- Ширина колеи: используются колеи шириной: стандартная (1435 мм), протяжённость более 6000 км; узкая (762 мм), протяжённость около 375 км. В 2011 году на участке Туманган — Раджин (54 км) уложена совмещённая колея 1435/1520 мм.
- Уровень электрификации: более 5425 км линий колеи 1435 мм электрифицированы постоянным током 3000 В, узкоколейные линии электрифицированы на постоянном токе 1,5 кВ
История
- 2004 — произошла самая страшная железнодорожная катастрофа в КНДР. Тогда на станции Рёнчхон в Рёнчхоне произошёл взрыв. В большом радиусе от станции были разрушены здания. Погибло от 100 человек, ещё более 1000 пострадали.
- В 2007 году состоялся перезапуск железнодорожной линии Кэсон — Торасан, пересекающей демилитаризованную зону. Линия активно использовалась для обслуживания совместного технопарка Кэсон, после этого обслуживание было приостановлено из-за растущей напряженности между двумя странами. В то же время, с севера на юг было возобновлено пассажирское движение, перевозящее в туристический район «Гора Кымган»; позже эта линии тоже была закрыта по политическим причинам.
Линии
Железнодорожная сеть КНДР хорошо развита, но технически сильно устарела.[2] В списке приводятся только основные магистрали, список всех ответвлений и узкоколейных линий приведён в полном списке.
Основные магистрали
- Линия Хамбуксон: Чхонджин (станция) — Наджин, 331.1 км, колея 1435 мм
- Линия Хонъисон (в японских источниках может указываться как Линия Тумангансон): Хонъи (линия Хамбуксон) — Туманган — Хасан (РЖД/ДВЖД), 9,5 км, в 2011 году уложена совмещённая колея 1435/1520 мм. По некоторым сведениям, в 2008 году линия сдана в аренду ОАО «РЖД» сроком на 49 лет.
- Линия Канвонсон: Ковон — Пхённам, 145.8 км, колея 1435 мм
- Кымгасан-чхоннёнсон: Анбён (линия Канвонсон) — горы Кымгасан (-> Джеджин, Республика Корея, 101.0 км, колея 1435 мм
- Линия Манпхосон: Сунчхон — Манпхо, 299.9 km, колея 1435 мм
- Пэктусан-чхоннёнсон: Кильджу-чхоннён — Хесан-чхоннён, 141.7 км, колея 1435 мм
- Линия Пхёнбусон: Пхеньян — Кэсон (-> Торасан, Южная Корея), 187.3 км, колея 1435 мм
- Линия Пхёндоксон: Пхеньян — Кусан, 192.3 км, колея 1435 мм
- Линия Пхённамсон: Пхеньян — Нампо, 55.2 км, колея 1435 мм
- Линия Пхённасон: Пхеньян — Наджин, 819.0 км, колея 1435 мм
- Линия Пхёнъисон: Пхеньян — Синыйджу — Даньдун (Китайские железные дороги), 225.1 км, колея 1435 мм
Узкоколейные линии
Узкоколейные линии в Северной Корее имеют ширину колеи 762 мм. Некоторые электрифицированы на 1500 В постоянного тока. Есть такие линии по всей стране, но наиболее важные из них находятся в северной части страны. Самой длинной узкоколейной линией в Северной Корее является линия Пенму, которая проходит на 191.7 км, от Пегам к Мусану[3].
Список станций
Подвижной состав
На северокорейских железнодорожных линиях используется подвижной состав произведённый в XX веке в СССР, Чехословакии, ГДР, Румынии, Венгрии, Польше, а также используется подвижной состав произведённый в Китае, США, Японии и возможно часть местного производства. Многие локомотивы фактически выпущенные в Чехословакии или СССР местные железнодорожники считают своими, чему способствует «легендирование»: им присвоены свои серии, «назначены» местные гениальные конструкторы и заводы-изготовители. В частности Škoda изготовила для Северной Кореи в 1958 году 10 электровозов заводской серии 22E, кроме того были поставлены электровозы схожие с ЧС3.
Выпуском собственного подвижного состава занимается Электровозостроительный завод имени Ким Джон Тхэ в Пхеньяне, а также возможно и другие заводы.
Кроме тепловозов и электровозов используются и паровозы, есть моторвагонный подвижной состав.
В целом парк тягового подвижного состава можно охарактеризовать как разношерстный.
Соединения с сетями других стран
-
Китай — открыты несколько пограничных переходов, основной — Даньдун — Сыныйджу, колея 1435 мм. -
Россия — пограничный переход Хасан — Туманган, колея 1435/1520 мм, перестановка тележек в Тумангане. -
Южная Корея — колея 1435 мм, нерегулярное сообщение.
Напишите отзыв о статье "Министерство железных дорог КНДР"
Примечания
- ↑ Harris, Ken (editor), Jane’s World Railways, fortieth edition 1998-99, ISBN 0-7106-1813-1
- ↑ Hayato, Kokubu, 将軍様の鉄道 (Shōgun-sama no Tetsudō), ISBN 978-4-10-303731-6
- ↑ [www.naenara.com.kp/en/periodic/times/index.php?contents+13089+2011-01-03+502+9 Information]
 |
В другом языковом разделе есть более полная статья Korean State Railway (англ.) Вы можете помочь проекту, расширив текущую статью с помощью перевода.
|
Отрывок, характеризующий Министерство железных дорог КНДР
«Да, теперь тебе удобно любоваться вечером! Его уж нет, и никто тебе не помешает», – сказала она себе, и, опустившись на стул, она упала головой на подоконник.Кто то нежным и тихим голосом назвал ее со стороны сада и поцеловал в голову. Она оглянулась. Это была m lle Bourienne, в черном платье и плерезах. Она тихо подошла к княжне Марье, со вздохом поцеловала ее и тотчас же заплакала. Княжна Марья оглянулась на нее. Все прежние столкновения с нею, ревность к ней, вспомнились княжне Марье; вспомнилось и то, как он последнее время изменился к m lle Bourienne, не мог ее видеть, и, стало быть, как несправедливы были те упреки, которые княжна Марья в душе своей делала ей. «Да и мне ли, мне ли, желавшей его смерти, осуждать кого нибудь! – подумала она.
Княжне Марье живо представилось положение m lle Bourienne, в последнее время отдаленной от ее общества, но вместе с тем зависящей от нее и живущей в чужом доме. И ей стало жалко ее. Она кротко вопросительно посмотрела на нее и протянула ей руку. M lle Bourienne тотчас заплакала, стала целовать ее руку и говорить о горе, постигшем княжну, делая себя участницей этого горя. Она говорила о том, что единственное утешение в ее горе есть то, что княжна позволила ей разделить его с нею. Она говорила, что все бывшие недоразумения должны уничтожиться перед великим горем, что она чувствует себя чистой перед всеми и что он оттуда видит ее любовь и благодарность. Княжна слушала ее, не понимая ее слов, но изредка взглядывая на нее и вслушиваясь в звуки ее голоса.
– Ваше положение вдвойне ужасно, милая княжна, – помолчав немного, сказала m lle Bourienne. – Я понимаю, что вы не могли и не можете думать о себе; но я моей любовью к вам обязана это сделать… Алпатыч был у вас? Говорил он с вами об отъезде? – спросила она.
Княжна Марья не отвечала. Она не понимала, куда и кто должен был ехать. «Разве можно было что нибудь предпринимать теперь, думать о чем нибудь? Разве не все равно? Она не отвечала.
– Вы знаете ли, chere Marie, – сказала m lle Bourienne, – знаете ли, что мы в опасности, что мы окружены французами; ехать теперь опасно. Ежели мы поедем, мы почти наверное попадем в плен, и бог знает…
Княжна Марья смотрела на свою подругу, не понимая того, что она говорила.
– Ах, ежели бы кто нибудь знал, как мне все все равно теперь, – сказала она. – Разумеется, я ни за что не желала бы уехать от него… Алпатыч мне говорил что то об отъезде… Поговорите с ним, я ничего, ничего не могу и не хочу…
– Я говорила с ним. Он надеется, что мы успеем уехать завтра; но я думаю, что теперь лучше бы было остаться здесь, – сказала m lle Bourienne. – Потому что, согласитесь, chere Marie, попасть в руки солдат или бунтующих мужиков на дороге – было бы ужасно. – M lle Bourienne достала из ридикюля объявление на нерусской необыкновенной бумаге французского генерала Рамо о том, чтобы жители не покидали своих домов, что им оказано будет должное покровительство французскими властями, и подала ее княжне.
– Я думаю, что лучше обратиться к этому генералу, – сказала m lle Bourienne, – и я уверена, что вам будет оказано должное уважение.
Княжна Марья читала бумагу, и сухие рыдания задергали ее лицо.
– Через кого вы получили это? – сказала она.
– Вероятно, узнали, что я француженка по имени, – краснея, сказала m lle Bourienne.
Княжна Марья с бумагой в руке встала от окна и с бледным лицом вышла из комнаты и пошла в бывший кабинет князя Андрея.
– Дуняша, позовите ко мне Алпатыча, Дронушку, кого нибудь, – сказала княжна Марья, – и скажите Амалье Карловне, чтобы она не входила ко мне, – прибавила она, услыхав голос m lle Bourienne. – Поскорее ехать! Ехать скорее! – говорила княжна Марья, ужасаясь мысли о том, что она могла остаться во власти французов.
«Чтобы князь Андрей знал, что она во власти французов! Чтоб она, дочь князя Николая Андреича Болконского, просила господина генерала Рамо оказать ей покровительство и пользовалась его благодеяниями! – Эта мысль приводила ее в ужас, заставляла ее содрогаться, краснеть и чувствовать еще не испытанные ею припадки злобы и гордости. Все, что только было тяжелого и, главное, оскорбительного в ее положении, живо представлялось ей. «Они, французы, поселятся в этом доме; господин генерал Рамо займет кабинет князя Андрея; будет для забавы перебирать и читать его письма и бумаги. M lle Bourienne lui fera les honneurs de Богучарово. [Мадемуазель Бурьен будет принимать его с почестями в Богучарове.] Мне дадут комнатку из милости; солдаты разорят свежую могилу отца, чтобы снять с него кресты и звезды; они мне будут рассказывать о победах над русскими, будут притворно выражать сочувствие моему горю… – думала княжна Марья не своими мыслями, но чувствуя себя обязанной думать за себя мыслями своего отца и брата. Для нее лично было все равно, где бы ни оставаться и что бы с ней ни было; но она чувствовала себя вместе с тем представительницей своего покойного отца и князя Андрея. Она невольно думала их мыслями и чувствовала их чувствами. Что бы они сказали, что бы они сделали теперь, то самое она чувствовала необходимым сделать. Она пошла в кабинет князя Андрея и, стараясь проникнуться его мыслями, обдумывала свое положение.
Требования жизни, которые она считала уничтоженными со смертью отца, вдруг с новой, еще неизвестной силой возникли перед княжной Марьей и охватили ее. Взволнованная, красная, она ходила по комнате, требуя к себе то Алпатыча, то Михаила Ивановича, то Тихона, то Дрона. Дуняша, няня и все девушки ничего не могли сказать о том, в какой мере справедливо было то, что объявила m lle Bourienne. Алпатыча не было дома: он уехал к начальству. Призванный Михаил Иваныч, архитектор, явившийся к княжне Марье с заспанными глазами, ничего не мог сказать ей. Он точно с той же улыбкой согласия, с которой он привык в продолжение пятнадцати лет отвечать, не выражая своего мнения, на обращения старого князя, отвечал на вопросы княжны Марьи, так что ничего определенного нельзя было вывести из его ответов. Призванный старый камердинер Тихон, с опавшим и осунувшимся лицом, носившим на себе отпечаток неизлечимого горя, отвечал «слушаю с» на все вопросы княжны Марьи и едва удерживался от рыданий, глядя на нее.
