Котковский, Владислав

Владислав Котковский
польск. Władysław Kotkowski
Дата рождения:	около 1840
Подданство:	Российская империя Российская империя
Дата смерти:	27 ноября 1866(1866-11-27)
Место смерти:	Иркутск Российская империя

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Владислав Котковский (польск. Władysław Kotkowski; около 1836 — 27 ноября 1866, Иркутск) — польский повстанец, участник январского восстания 1863 года, один из организаторов и руководителей Кругобайкальского восстания 1866 года.

Биография

Работал чиновником варшавской таможенной службы.

Активный участник подготовки польского восстания 1863 года. Входил в состав «народной жандармерии мятежников», созданной для охраны конспиративного руководства национального восстания.

8 ноября 1862 осуществил успешную террористическую акцию по ликвидации Павла Фелькнера, начальника тайного отдела канцелярии наместника. После подавления восстания, был арестован, осуждëн царскими властями и отправлен в Харьков на службу солдатом в Российскую армию.

В 1865 была установлена его причастность к убийству высокого российского чиновника и В. Котковского заключили в варшавскую Александровскую цитадель. Повторным судом он был приговорен к 15 годам каторжных работ в отдалëнных районах Российской империи в Забайкалье.

Весной 1866 В. Котковский оказался в околицах Иркутска, где установил контакт с поляками-заговорщиками, в частности с Густавом Шарамовичем. В это время Котковский был переведен в группу из 146 поляков, из так называемых, привилегированных каторжан (состоящей из представителей шляхетских семей) и стал заместителем руководителя группы Якова Рейнера.

Летом 1866 года часть каторжников-поляков, работавших на строительстве Кругобайкальского тракта, организовала заговор и решила напасть на конвой, обезоружить его и пойти дальше в Забайкалье, с целью освобождения других польских ссыльных, а затем бежать через Монголию в Китай в надежде найти английские корабли, чтобы через Америку вернуться в Европу.

Возглавляли восстание 48-летний Нарциз Целинский, бывший капитан русской армии (ранее, при Николае I, сосланный на Кавказ), и 30-летний пианист Густав Шарамович. Их помощниками были Владислав Котковский и Яков Рейнер.

Вечером 24 июня 1866 одна из култукских партий (48 поляков) напала на своих конвойных, отняла у них оружие и, захватив лошадей, отправилась дальше по тракту на почтовую станцию Амурскую, где также разоружила солдат, испортила телеграфное сообщение с Иркутском, и с примкнувшими к ней людьми двинулась далее.

В ходе восстания В. Котковского командовал взводом стрелков «сибирского легиона вольных поляков» (как называли себя восставшие). Ночью 27 июня повстанцы во главе с Рейнером и Котковским пришли на станцию Лихановскую. Солдаты, охранявшие станцию, забаррикадировались в станционном доме и отстреливались через окна. Им на выручку подошел отряд майора Рика (80 человек), переправившийся на пароходе через Байкал. Повстанцы подожгли станционное строение и отступили. Солдаты преследовали «сибирский легион вольных поляков» до реки Быстрой, где 28 июня у моста неподалеку от ст. Мишиха произошел решающий бой, в котором поляки были разгромлены, а их отдельные группы рассеялись и три недели блуждали по тайге, пытаясь пробиться к китайской границе. Против них были посланы крупные силы, которые вступили с ними в боевые стычки (9 июля в долине реки Темник, затем 14 июля в урочище Урбантуй и наконец 25 июля снова в долине реки Темник); в последней стычке остатки поляков, расстреляв все боеприпасы, сдались. Котковский был схвачен казаками 9 августа 1866.

Арест и ссылка

После подавления мятежа вместе с 680 другими повстанцами был арестован и доставлен в Иркутск, где 16 августа 1866 началось судебное следствие.

Военно-полевой суд над восставшими проходил в Иркутске с 29 октября по 9 ноября. Всего предстало перед судом 683 человека, из которых виновными было признано 418. Наказанию в конечном итоге были подвергнуты 326 человек: 7 «зачинщиков» были приговорены к расстрелу; 197 участников — к бессрочной каторге, а 122 восставшим был увеличен срок каторги. Генерал-губернатор Восточной Сибири М. С. Корсаков утвердил лишь 4 смертных приговора из семи: Целинскому и Шарамовичу как вожакам восстания, и Рейнеру и Котковскому как «предводителям шаек», сжёгшим Лихановскую. Они были расстреляны 15 (27) ноября 1866 года в Иркутске. В Иркутске в пригороде Ушаковка, на развилке Якутская у подножья гор вблизи р. Ангары.

По одной из версий, Корсаков запросил у Александра II разрешения помиловать приговоренных к смерти; царь такое разрешение дал, но оно опоздало: пришло по почте через месяц после казни первых четырёх приговоренных.

Литература

• Zofia Strzyżewska; Zesłańcy Powstania Styczniowego z Królestwa Polskiego. Wykaz nazwisk z akt w zasobie Archiwum Głównego Akt Dawnych; Wyd. NDAP, Warszawa 2001.
• Władysław Pobóg-Malinowski; Najnowsza historia polityczna Polski, Tom pierwszy 1864—1914, oficyna wydawnicza Graf, Gdańsk 1991

Отрывок, характеризующий Котковский, Владислав

Князь Андрей видел, что офицер находился в том пьяном припадке беспричинного бешенства, в котором люди не помнят, что говорят. Он видел, что его заступничество за лекарскую жену в кибиточке исполнено того, чего он боялся больше всего в мире, того, что называется ridicule [смешное], но инстинкт его говорил другое. Не успел офицер договорить последних слов, как князь Андрей с изуродованным от бешенства лицом подъехал к нему и поднял нагайку:
– Из воль те про пус тить!
Офицер махнул рукой и торопливо отъехал прочь.
– Всё от этих, от штабных, беспорядок весь, – проворчал он. – Делайте ж, как знаете.
Князь Андрей торопливо, не поднимая глаз, отъехал от лекарской жены, называвшей его спасителем, и, с отвращением вспоминая мельчайшие подробности этой унизи тельной сцены, поскакал дальше к той деревне, где, как ему сказали, находился главнокомандующий.
Въехав в деревню, он слез с лошади и пошел к первому дому с намерением отдохнуть хоть на минуту, съесть что нибудь и привесть в ясность все эти оскорбительные, мучившие его мысли. «Это толпа мерзавцев, а не войско», думал он, подходя к окну первого дома, когда знакомый ему голос назвал его по имени.
Он оглянулся. Из маленького окна высовывалось красивое лицо Несвицкого. Несвицкий, пережевывая что то сочным ртом и махая руками, звал его к себе.
– Болконский, Болконский! Не слышишь, что ли? Иди скорее, – кричал он.
Войдя в дом, князь Андрей увидал Несвицкого и еще другого адъютанта, закусывавших что то. Они поспешно обратились к Болконскому с вопросом, не знает ли он чего нового. На их столь знакомых ему лицах князь Андрей прочел выражение тревоги и беспокойства. Выражение это особенно заметно было на всегда смеющемся лице Несвицкого.
– Где главнокомандующий? – спросил Болконский.
– Здесь, в том доме, – отвечал адъютант.
– Ну, что ж, правда, что мир и капитуляция? – спрашивал Несвицкий.
– Я у вас спрашиваю. Я ничего не знаю, кроме того, что я насилу добрался до вас.
– А у нас, брат, что! Ужас! Винюсь, брат, над Маком смеялись, а самим еще хуже приходится, – сказал Несвицкий. – Да садись же, поешь чего нибудь.
– Теперь, князь, ни повозок, ничего не найдете, и ваш Петр Бог его знает где, – сказал другой адъютант.
– Где ж главная квартира?
– В Цнайме ночуем.
– А я так перевьючил себе всё, что мне нужно, на двух лошадей, – сказал Несвицкий, – и вьюки отличные мне сделали. Хоть через Богемские горы удирать. Плохо, брат. Да что ты, верно нездоров, что так вздрагиваешь? – спросил Несвицкий, заметив, как князя Андрея дернуло, будто от прикосновения к лейденской банке.
– Ничего, – отвечал князь Андрей.
Он вспомнил в эту минуту о недавнем столкновении с лекарскою женой и фурштатским офицером.
– Что главнокомандующий здесь делает? – спросил он.
– Ничего не понимаю, – сказал Несвицкий.
– Я одно понимаю, что всё мерзко, мерзко и мерзко, – сказал князь Андрей и пошел в дом, где стоял главнокомандующий.
Пройдя мимо экипажа Кутузова, верховых замученных лошадей свиты и казаков, громко говоривших между собою, князь Андрей вошел в сени. Сам Кутузов, как сказали князю Андрею, находился в избе с князем Багратионом и Вейротером. Вейротер был австрийский генерал, заменивший убитого Шмита. В сенях маленький Козловский сидел на корточках перед писарем. Писарь на перевернутой кадушке, заворотив обшлага мундира, поспешно писал. Лицо Козловского было измученное – он, видно, тоже не спал ночь. Он взглянул на князя Андрея и даже не кивнул ему головой.
– Вторая линия… Написал? – продолжал он, диктуя писарю, – Киевский гренадерский, Подольский…
– Не поспеешь, ваше высокоблагородие, – отвечал писарь непочтительно и сердито, оглядываясь на Козловского.
Из за двери слышен был в это время оживленно недовольный голос Кутузова, перебиваемый другим, незнакомым голосом. По звуку этих голосов, по невниманию, с которым взглянул на него Козловский, по непочтительности измученного писаря, по тому, что писарь и Козловский сидели так близко от главнокомандующего на полу около кадушки,и по тому, что казаки, державшие лошадей, смеялись громко под окном дома, – по всему этому князь Андрей чувствовал, что должно было случиться что нибудь важное и несчастливое.
Князь Андрей настоятельно обратился к Козловскому с вопросами.
– Сейчас, князь, – сказал Козловский. – Диспозиция Багратиону.
– А капитуляция?
– Никакой нет; сделаны распоряжения к сражению.
Князь Андрей направился к двери, из за которой слышны были голоса. Но в то время, как он хотел отворить дверь, голоса в комнате замолкли, дверь сама отворилась, и Кутузов, с своим орлиным носом на пухлом лице, показался на пороге.
Князь Андрей стоял прямо против Кутузова; но по выражению единственного зрячего глаза главнокомандующего видно было, что мысль и забота так сильно занимали его, что как будто застилали ему зрение. Он прямо смотрел на лицо своего адъютанта и не узнавал его.
– Ну, что, кончил? – обратился он к Козловскому.
– Сию секунду, ваше высокопревосходительство.
Багратион, невысокий, с восточным типом твердого и неподвижного лица, сухой, еще не старый человек, вышел за главнокомандующим.
– Честь имею явиться, – повторил довольно громко князь Андрей, подавая конверт.
– А, из Вены? Хорошо. После, после!
Кутузов вышел с Багратионом на крыльцо.
– Ну, князь, прощай, – сказал он Багратиону. – Христос с тобой. Благословляю тебя на великий подвиг.
Лицо Кутузова неожиданно смягчилось, и слезы показались в его глазах. Он притянул к себе левою рукой Багратиона, а правой, на которой было кольцо, видимо привычным жестом перекрестил его и подставил ему пухлую щеку, вместо которой Багратион поцеловал его в шею.