Крепость Кёнигштайн

Крепость
Крепость Кёнигштайн Festung Königstein
Крепость Кёнигштайн с одноимённым городом, 2008 г.
Страна	Германия
Сайт	[www.festung-koenigstein.de/ Официальный сайт]

Крепость Кёнигштайн (нем. Festung Königstein) — крепость в Саксонской Швейцарии, недалеко от Дрездена, на одноимённой горе на левом берегу Эльбы, рядом с городом, также носящим название Кёнигштайн.

Скалистое плато площадью 9,5 гектаров поднимается на 240 м над Эльбой. В центре крепости находится самый глубокий колодец Саксонии и второй по глубине Европы (152,5 м). Первое письменное упоминание крепости на горе Кёнигштайн обнаружено в грамоте чешского короля Вацлава I (1233), в которой назван в качестве свидетеля «бургграф Гебхард фом Штайн». Средневековая крепость относилась к чешскому королевству. Полное название Кёнигштайн впервые возникает в «Верхнелужицкой граничной грамоте» 1241 года, на которую Вацлав I. поставил печать «in lapide regis» (с лат.: на камне короля). По поручению короля крепость была расширена, так как он понял важное стратегическое значение крепости над рекой Эльбой, по которой развивалась торговля.

25 апреля 1459 года Эгерским договором была окончательно определена саксонско-чешская граница и этим переход крепости в маркграфство Мейсен.

Герцог Георг Бородатый, решительный противник реформации, создал в 1516 году целестинский монастырь на Кёнигштайне, но монастырь просуществовал лишь до 1524 года — после смерти герцога Саксония стала протестантской.

В начале XVIII века алхимик Бёттгер, заключённый в Кёнигштайнской крепости под надзором Э. В. фон Чирнгауза, первым в Европе смог получить фарфор. Это положило начало производству знаменитого мейсенского фарфора.

Крепость Кёнигшайн посещал Российский император Пётр I.

Во время Дрезденского восстания 1849 года крепость послужила убежищем для саксонской королевской семьи. После подавления восстания здесь содержались арестованные революционеры, в том числе анархист Михаил Бакунин, приговоренный саксонским судом к смертной казни.

В годы Первой мировой войны в крепости содержались пленные русские офицеры и генералы.

Во время Второй мировой войны в замке также содержались военнопленные. Как лагерь военнопленных замок имел обозначение Oflag IV-B Koenigstein. С 1939 года там находились генералы и офицеры Польской армии. После поражения Франции в 1940 большинство поляков были переведены в другие лагеря военнопленных, а в Кенигштайн помещены французские офицеры и генералы. В 1942 французскому генералу Анри Жиро удалось успешно бежать из замка. Пленные были освобождены Советской армией 9 мая 1945 года.

Во время Второй мировой войны в замке были спрятаны картины Дрезденской галереи.

С 1955 года крепость была открыта для публики как музей под открытым небом. В настоящее время замок является популярным туристическим местом. В нём оборудована военно-историческая музейная экспозиция, имеются ресторан и магазин сувениров.

Виды крепости и её сооружений

• Festung Königstein - Georgenburg (1) 2006-03-25.jpg

  Замок св. Георгия в составе крепости

• Brunnen Festung Koenigstein 2007 04 22.JPG

  Колодец крепости Кёнигштайн

• Königstein041.jpg

  Вид на одну из башен крепости

• Koenigstein2.jpg

  Крепостные ворота

• Festung Koenigstein 2009.jpg

  Северная сторона крепостной стены

• Festung Koenigstein 2009 02.jpg

  Вход в крепость

• Festung Koenigstein 2009 03.jpg

  Вид на Георгиевскую батарею с северной крепостной стены

• Kanonen-lafette-burg-felsenstein 1-1024x768.jpg

  Картаун (осадное орудие) на крепостном лафете

• Festung Koenigstein 2009 04.jpg

  Южная сторона крепостной стены

• Fortress Koenigstein (js).jpg

  Вид с крепости на Эльбу и гору Лилиенштайн

Примечания

• Angelika Taube: Festung Königstein, Edition Leipzig, 2000. 2004 — 2. A. Verlag Peter Lang, Frankfurt/M. ISBN 3361005108.
• Richard Vogel: Gebiet Königstein Sächsische Schweiz, Berlin 1985.
• Manfred Kobuch: Von wann datiert die urkundliche Ersterwähnung des Königsteins in der Sächsischen Schweiz? In: Burgenforschung in Sachsen, Sonderheft zum 75. Geburtstag von Karlheinz Blaschke, 2004
• Fritz Ziegenbalg: Friedrich Wilhelm von Kyau — Herkunft und Leben des Festungkommandanten auf Königstein mit Anekdoten, Sonderausgabe Mitteilungsblatt des Festungsverein Königsteins e.V., 2009

Ссылки

• [www.festung-koenigstein.de/ www.festung-koenigstein.de]  (нем.)
• [www.bibliotekar.ru/100zamkov/100.htm Сто великих замков. Кенигштайн]
• [great-travel.ru/410-krepost-kenigshtayn-kenigshtayn-germaniya.html Крепость Кенигштайн, Германия]

Отрывок, характеризующий Крепость Кёнигштайн

– Ваше сиятельство, когда прикажете доставить? – сказал Митенька. – Изволите знать, что… Впрочем, не извольте беспокоиться, – прибавил он, заметив, как граф уже начал тяжело и часто дышать, что всегда было признаком начинавшегося гнева. – Я было и запамятовал… Сию минуту прикажете доставить?
– Да, да, то то, принеси. Вот графине отдай.
– Экое золото у меня этот Митенька, – прибавил граф улыбаясь, когда молодой человек вышел. – Нет того, чтобы нельзя. Я же этого терпеть не могу. Всё можно.
– Ах, деньги, граф, деньги, сколько от них горя на свете! – сказала графиня. – А эти деньги мне очень нужны.
– Вы, графинюшка, мотовка известная, – проговорил граф и, поцеловав у жены руку, ушел опять в кабинет.
Когда Анна Михайловна вернулась опять от Безухого, у графини лежали уже деньги, всё новенькими бумажками, под платком на столике, и Анна Михайловна заметила, что графиня чем то растревожена.
– Ну, что, мой друг? – спросила графиня.
– Ах, в каком он ужасном положении! Его узнать нельзя, он так плох, так плох; я минутку побыла и двух слов не сказала…
– Annette, ради Бога, не откажи мне, – сказала вдруг графиня, краснея, что так странно было при ее немолодом, худом и важном лице, доставая из под платка деньги.
Анна Михайловна мгновенно поняла, в чем дело, и уж нагнулась, чтобы в должную минуту ловко обнять графиню.
– Вот Борису от меня, на шитье мундира…
Анна Михайловна уж обнимала ее и плакала. Графиня плакала тоже. Плакали они о том, что они дружны; и о том, что они добры; и о том, что они, подруги молодости, заняты таким низким предметом – деньгами; и о том, что молодость их прошла… Но слезы обеих были приятны…


Графиня Ростова с дочерьми и уже с большим числом гостей сидела в гостиной. Граф провел гостей мужчин в кабинет, предлагая им свою охотницкую коллекцию турецких трубок. Изредка он выходил и спрашивал: не приехала ли? Ждали Марью Дмитриевну Ахросимову, прозванную в обществе le terrible dragon, [страшный дракон,] даму знаменитую не богатством, не почестями, но прямотой ума и откровенною простотой обращения. Марью Дмитриевну знала царская фамилия, знала вся Москва и весь Петербург, и оба города, удивляясь ей, втихомолку посмеивались над ее грубостью, рассказывали про нее анекдоты; тем не менее все без исключения уважали и боялись ее.
В кабинете, полном дыма, шел разговор о войне, которая была объявлена манифестом, о наборе. Манифеста еще никто не читал, но все знали о его появлении. Граф сидел на отоманке между двумя курившими и разговаривавшими соседями. Граф сам не курил и не говорил, а наклоняя голову, то на один бок, то на другой, с видимым удовольствием смотрел на куривших и слушал разговор двух соседей своих, которых он стравил между собой.
Один из говоривших был штатский, с морщинистым, желчным и бритым худым лицом, человек, уже приближавшийся к старости, хотя и одетый, как самый модный молодой человек; он сидел с ногами на отоманке с видом домашнего человека и, сбоку запустив себе далеко в рот янтарь, порывисто втягивал дым и жмурился. Это был старый холостяк Шиншин, двоюродный брат графини, злой язык, как про него говорили в московских гостиных. Он, казалось, снисходил до своего собеседника. Другой, свежий, розовый, гвардейский офицер, безупречно вымытый, застегнутый и причесанный, держал янтарь у середины рта и розовыми губами слегка вытягивал дымок, выпуская его колечками из красивого рта. Это был тот поручик Берг, офицер Семеновского полка, с которым Борис ехал вместе в полк и которым Наташа дразнила Веру, старшую графиню, называя Берга ее женихом. Граф сидел между ними и внимательно слушал. Самое приятное для графа занятие, за исключением игры в бостон, которую он очень любил, было положение слушающего, особенно когда ему удавалось стравить двух говорливых собеседников.
– Ну, как же, батюшка, mon tres honorable [почтеннейший] Альфонс Карлыч, – говорил Шиншин, посмеиваясь и соединяя (в чем и состояла особенность его речи) самые народные русские выражения с изысканными французскими фразами. – Vous comptez vous faire des rentes sur l'etat, [Вы рассчитываете иметь доход с казны,] с роты доходец получать хотите?
– Нет с, Петр Николаич, я только желаю показать, что в кавалерии выгод гораздо меньше против пехоты. Вот теперь сообразите, Петр Николаич, мое положение…
Берг говорил всегда очень точно, спокойно и учтиво. Разговор его всегда касался только его одного; он всегда спокойно молчал, пока говорили о чем нибудь, не имеющем прямого к нему отношения. И молчать таким образом он мог несколько часов, не испытывая и не производя в других ни малейшего замешательства. Но как скоро разговор касался его лично, он начинал говорить пространно и с видимым удовольствием.
– Сообразите мое положение, Петр Николаич: будь я в кавалерии, я бы получал не более двухсот рублей в треть, даже и в чине поручика; а теперь я получаю двести тридцать, – говорил он с радостною, приятною улыбкой, оглядывая Шиншина и графа, как будто для него было очевидно, что его успех всегда будет составлять главную цель желаний всех остальных людей.
– Кроме того, Петр Николаич, перейдя в гвардию, я на виду, – продолжал Берг, – и вакансии в гвардейской пехоте гораздо чаще. Потом, сами сообразите, как я мог устроиться из двухсот тридцати рублей. А я откладываю и еще отцу посылаю, – продолжал он, пуская колечко.