Крепость Святой Елисаветы

Крепость Святой Елисаветы, или Елисаветинская крепость — русский военный город (крепость, шанец) в Новой Сербии, из которой вырос Елисаветград.

Названа в честь покровительницы императрицы Елизаветы Петровны святой Елисаветы. Имел форму правильного шестиугольника периметром (вместе с внешними укреплениями) до 6 верст (6,3 км).

Елизаветинская крепость была главным военным поселением (штаб-квартирой) Русской армии на юге в тот период, позднее Новослободского казацкого и Елизаветградского пикинёрного полков.

Крепость была одним из оплотов российской защиты в регионе от нападений соседей — Польши и крымчаков: на протяжении 1753—1764 годов она была местом пребывания наивысшего российского командования на юге России; в ней действовала следственная комиссия по гайдамацким делам (с 1756 года).

Во время русско-турецкой войны 1768—1774 годов, когда за границы Елисаветградской провинции вторглись татары, гарнизон укрепления не только удачно выдержал осаду, но и отбил турецко-татарское войско от соседних селений.

С 1775 года крепость Святой Елизаветы окончательно теряет своё оборонное значение; в 1784 году с неё вывезли в Херсон всю артиллерию. С 1785 года она превращается в город Елисаветград (теперь — город Кропивницкий, административный центр Кировоградской области).

Литература

• Соколов Г. И. Историческая и статистическая записка о военном городе Елисаветграде // Записки Одесского общества истории и древностей. — Т. 2. — 1848. — С. 386—395;
• Українське козацтво: Мала енциклопедія. — Київ; Запоріжжя, 2005.

Ссылки

• [library.kr.ua/kray/shlakhovoy/fortecia.html Фортеця Святої Єлисавети] (Справка обл. библиотеки им Д. И. Чижевского)

Отрывок, характеризующий Крепость Святой Елисаветы

Жюли собиралась на другой день уезжать из Москвы и делала прощальный вечер.
– Безухов est ridicule [смешон], но он так добр, так мил. Что за удовольствие быть так caustique [злоязычным]?
– Штраф! – сказал молодой человек в ополченском мундире, которого Жюли называла «mon chevalier» [мой рыцарь] и который с нею вместе ехал в Нижний.
В обществе Жюли, как и во многих обществах Москвы, было положено говорить только по русски, и те, которые ошибались, говоря французские слова, платили штраф в пользу комитета пожертвований.
– Другой штраф за галлицизм, – сказал русский писатель, бывший в гостиной. – «Удовольствие быть не по русски.
– Вы никому не делаете милости, – продолжала Жюли к ополченцу, не обращая внимания на замечание сочинителя. – За caustique виновата, – сказала она, – и плачу, но за удовольствие сказать вам правду я готова еще заплатить; за галлицизмы не отвечаю, – обратилась она к сочинителю: – у меня нет ни денег, ни времени, как у князя Голицына, взять учителя и учиться по русски. А вот и он, – сказала Жюли. – Quand on… [Когда.] Нет, нет, – обратилась она к ополченцу, – не поймаете. Когда говорят про солнце – видят его лучи, – сказала хозяйка, любезно улыбаясь Пьеру. – Мы только говорили о вас, – с свойственной светским женщинам свободой лжи сказала Жюли. – Мы говорили, что ваш полк, верно, будет лучше мамоновского.
– Ах, не говорите мне про мой полк, – отвечал Пьер, целуя руку хозяйке и садясь подле нее. – Он мне так надоел!
– Вы ведь, верно, сами будете командовать им? – сказала Жюли, хитро и насмешливо переглянувшись с ополченцем.
Ополченец в присутствии Пьера был уже не так caustique, и в лице его выразилось недоуменье к тому, что означала улыбка Жюли. Несмотря на свою рассеянность и добродушие, личность Пьера прекращала тотчас же всякие попытки на насмешку в его присутствии.
– Нет, – смеясь, отвечал Пьер, оглядывая свое большое, толстое тело. – В меня слишком легко попасть французам, да и я боюсь, что не влезу на лошадь…
В числе перебираемых лиц для предмета разговора общество Жюли попало на Ростовых.
– Очень, говорят, плохи дела их, – сказала Жюли. – И он так бестолков – сам граф. Разумовские хотели купить его дом и подмосковную, и все это тянется. Он дорожится.
– Нет, кажется, на днях состоится продажа, – сказал кто то. – Хотя теперь и безумно покупать что нибудь в Москве.