Кретов-Даждь, Анатолий Ильич

Анатолий Ильич Кретов-Даждь
рус. Анатолий Кретов-Даждь
Имя при рождении:	Анатолий Ильич Кретов
Жанр:	иллюстратор
Сайт:	[www.dazhd.ru hd.ru]

Кретов-Даждь Анатолий Ильич родился 18 июня 1940. Русский художник, иллюстратор русской современной станковой и книжной графики; член горкома художников-графиков с 1967 с 1979 года, член Московского Союза Художников СССР, профессор, музыкант, посол Мира, согласно награде федерации "За мир во всем мире", сторонник «другого искусства».

Биография

Родился в 1940 году в семье сапожных дел мастера. Рано потерял мать. Отец художника попал в 1941 году в немецкий плен, а вернувшись после окончания Великой отечественной Войны, отбыл срок на Родине, освободившись лишь в середине 50-х. Практически не принимал участия в формировании личности художника. В послевоенное время художник воспитывался в семье художественно одаренного, всесторонне образованного человека, дворянина А. Г. Золотова.

Среднее образование получил в школе № 2 Люблинского района. Проходил службу в Советской Армии в качестве военного музыканта. Начинающий художник осваивал азы изобразительной культуры под руководством Соболева Д. Г., ученика Императорской Академии Художеств. Высшее профессиональное образование художник получил в МПИ (Московский Полиграфический институт) на курсе Гончарова А. Д., Захарова П. Г., Ляхова В. Н. После окончания учебы стал сотрудничать с центральными и республиканскими, краевыми издательствами. Художник проиллюстрировал более 100 книг. Среди них наиболее значительны серии к шедеврам русской классической литературы. Также художник много работал в «станковых» графических техниках: гравюре и офорте.

За период 1960 по 1990 год создано множество живописных полотен: портретов, жанровых картин, авангардных произведений.

С 1974 г. принимал участие в нонконформистских экспозициях в Москве, активно участствовал в организации полузапрещённых властью выставок на пресловутой «Малой Грузинской 28». (Московский горком художников-графиков.) Анатолий Кретов-Даждь стал лидером группы «Российские Мотивы», состоявшей из из 36 художников.

«Российские мотивы» получили приглашения к эскпонированию от Академии Наук СССР для экспонирования «РМ» в своём Доме Ученых, из предместья Парижа — Сен-Дени и других музейно-выставочных площадок. Последнее участие художника как лидера группы «Российские мотивы» с организованной им экспозицией состоялось в 1980 году. Центром той масштабной экспозиции стало 5-ти частное полотно, (180х240см — самая большая работа на всех выставках Горкома) пентаптих под названием «Вся Россия». Выставка 1980 года была создана в честь 600-летия Куликовской Битвы, юбилейной дате, о которой советский официоз «забыл». В последний момент экспозиция была запрещена к показу и снята с площадки XVII Международного Кинофестиваля в Москве.

Конец 80-х и начало 90-х годов художник провел в поездках по России и Америке. Перестройка на общественно-политической сцене России совпала с новой творческой эпохой — «перестройкой» художника в результате которой он сосредоточил свои поиски на графическом осмыслении наследия великого русского авангардного писателя Достоевского Ф. М. Над этой вехой своей творческой биографии художник работает по сегодняшний день.

На сегодняшний день им созданы коллекции графических листов к романам «Преступление и наказание», «Игрок», «Бедные люди» (с соавторстве с Кристиной Кретовой-Даждь), «Белые ночи», «Двойник», «Братья Карамазовы», «Идиот», «Записки из мертвого дома», повестям и рассказам «Дядюшкин сон», «Маленький герой», «Неточка Незванова», «Кроткая», «Скверный анекдот», «Слабое сердце», «Сон смешного человека» и др.

Также, в «нулевые» годы художник занимался с детьми со слабым здоровьем в рамках программ Правительства Москвы. В 2011 году в ознаменование юбилейных дат, связанных с именем Федора Михайловича Достоевского организовал общественно-культурный Арт-Фестиваль «Дом Друзей Достоевского».

Кредо художника

"Моё искусство оправляется от эстетического шока. На фоне русского неоавангарда мой представительский подход — выстраивание разделительной линии между «везде и всегда» и «здесь и сегодня». Это граница искусства и не-искусства. Это свободная оценка конвертации произведений и энергия для будущего. "

Наиболее значимые выставки

1968 — Персональная выставка в Центре ядерных исследований, г. Протвино;

1972 — II Всероссийская выставка станковой графики, г. Москва;

1974 — Выставка-хэппенинг в парке «Измайлово», г. Москва;

1980 — Выставка 15-ти художников «Отечество» Крутицкое подворье, г. Москва; 1984 — Выставка «Мастера книги» Кузнецкий мост, г. Москва;

1985 — Выставка «Серебряный век», г. С-Пб ;

1990 — Персональная выставка в Университете штата Айова США;

1991 — Выставка «Храм» ЦДРА, г. Москва;

1997 — Выставка «Изоинтеллект» Дом Европы г. Москва;

1998—2000 — Серия выставок «Москва-Третий Рим»

2004 — Выставка «Дни Достоевского» в РУДН, г. Москва;

2005 — IV Биеннале графики «Белые ночи», Центральный Дом Художника г. С-Пб;

2009 — Персональная выставка в Музее книги в РГБ, г. Москва;

2011 — март Фонд Славянской Письменности г. Москва

2011 — 3-х частная выставка-экспозиция «Арт-Фестиваль Дом Друзей Достоевского», Дипломатическая Академия, Московский Государственный Университет, г. Москва;

2012 — Библиотека им. Боголюбова. 33 иллюстрации к роману Идиот.

2012 — Коллективная выставка книжной графики в Московском Союзе Художников

2013 – Музей-библиотека Н.Ф.Федорова "Достоевский в Музее Федорова"

2013 - Выставка "Quadrum" в ЦДХ.

Проекты

После проведения выставки в Фонде Славянской Письменности (март 2011 года), было принято решение о создании арт-фестиваля посвящённому Ф. М. Достоевскому. Арт-фестиваль «Дом Друзей Достоевского» — нерегулярное некоммерческое культурное событие с мультимедийной программой, включающей в себя серии передвижных выставок на различных площадках Российской Федерации и Европы. На выставках Арт-фестиваля, главная идея которых — всестороннее осмысление творчества писателя — современные экспозиционные концепции; живые выступления, вдохновленные наследием Ф. М. Достоевского; в программах арт-фестиваля можно увидеть живопись, графику, скульптуру, инсталляции, кинематограф, мультипликацию; участвуют литературоведы, искусствоведы, организуются тематические круглые столы, лекции, выступления. Выставочно-артистические программы фестиваля — событие в атмосфере отечественного искусства. В осуществлении миссии Арт-фестиваля принимают участие: художники, литературоведы, искусствоведы, художники-аниматоры, музыканты, актёры,- представители различных направлений и жанров современной русской культуры. Миссия фестиваля — формирование положительного образа России, связь различных форм её искусства с культурами мира, сохранение и обогащение культурного наследия страны, укрепление международных и межрегиональных культурных связей, возможность самореализации для художников и других творческих лиц. Художественная среда Арт-фестиваля — метафизическое триединство: диалог писателя, художника и зрителя-читателя, исследование национальной «Живой Жизни». На перекрёстке эпох — новейшего времени, соединенного с хронотопом писателя и реализуется такое соединение. В таком сплаве и возникает «Живая Жизнь» — по мысли Ф. М. Достоевского. Фестиваль открылся в 2011 году — выставкой-экспозицией в Московском Государственном Университете имени М. В. Ломоносова.

Награды

Медаль «Пушкинская» — «Ревнителю просвещения» от Академии Российской Словесности;

Медаль «За заслуги в культуре и искусстве» от Объединения общественных организаций Москвы

Семья

Женат, имеет дочь; Кретова-Даждь Кристина — художник-иллюстратор, специалист по графическому дизайну, руководитель творческого объединения «Студия19», поэт — концептуалист;

Работы в собраниях

Собрание музея А. Глезера. Вена, Австрия;

Собрание ТОМО-Банка. Москва, Россия;

Галерея «Никор». Москва, Россия;

Университет штата Айова, США;

Дом-музей Ф. М. Достоевского. Старая Русса, Россия;

Вудворд-галлери. Дюбук, США;

Инновационный банк России;

Частные собрания Европы, Америки, Японии

Источники

«Другое искусство. Москва 1956—1988» . — Галарт, 2005.

Ссылки

[www.dazhd.ru Официальный сайт художника]

[www.mecenat-and-world.ru/avtors/kretov.htm Литературно-художественный и культурологический журнал «Меценат и Мир»]

[www.nacfund.ru/ru/painters/кретов-даждь-анатолий-ильич Фонд национальных художественных коллекций]

[esenin.ru/grafika/kretov-dazhd-a-i.html Страница на сайте поэта Сергея Есенина]

[www.nptm.ru/poto-dostoevsky-nptm.htm Репортаж о выставке в Фонде Славянской письменности]

[nrumjlx.reshetoria.ru/literaturnye_hroniki/meynstrim/news3588.php Дни Достоевского в Москве]

Отрывок, характеризующий Кретов-Даждь, Анатолий Ильич

Старый кучер Ефим, с которым одним только решалась ездить графиня, сидя высоко на своих козлах, даже не оглядывался на то, что делалось позади его. Он тридцатилетним опытом знал, что не скоро еще ему скажут «с богом!» и что когда скажут, то еще два раза остановят его и пошлют за забытыми вещами, и уже после этого еще раз остановят, и графиня сама высунется к нему в окно и попросит его Христом богом ехать осторожнее на спусках. Он знал это и потому терпеливее своих лошадей (в особенности левого рыжего – Сокола, который бил ногой и, пережевывая, перебирал удила) ожидал того, что будет. Наконец все уселись; ступеньки собрались и закинулись в карету, дверка захлопнулась, послали за шкатулкой, графиня высунулась и сказала, что должно. Тогда Ефим медленно снял шляпу с своей головы и стал креститься. Форейтор и все люди сделали то же.
– С богом! – сказал Ефим, надев шляпу. – Вытягивай! – Форейтор тронул. Правый дышловой влег в хомут, хрустнули высокие рессоры, и качнулся кузов. Лакей на ходу вскочил на козлы. Встряхнуло карету при выезде со двора на тряскую мостовую, так же встряхнуло другие экипажи, и поезд тронулся вверх по улице. В каретах, коляске и бричке все крестились на церковь, которая была напротив. Остававшиеся в Москве люди шли по обоим бокам экипажей, провожая их.
Наташа редко испытывала столь радостное чувство, как то, которое она испытывала теперь, сидя в карете подле графини и глядя на медленно подвигавшиеся мимо нее стены оставляемой, встревоженной Москвы. Она изредка высовывалась в окно кареты и глядела назад и вперед на длинный поезд раненых, предшествующий им. Почти впереди всех виднелся ей закрытый верх коляски князя Андрея. Она не знала, кто был в ней, и всякий раз, соображая область своего обоза, отыскивала глазами эту коляску. Она знала, что она была впереди всех.
В Кудрине, из Никитской, от Пресни, от Подновинского съехалось несколько таких же поездов, как был поезд Ростовых, и по Садовой уже в два ряда ехали экипажи и подводы.
Объезжая Сухареву башню, Наташа, любопытно и быстро осматривавшая народ, едущий и идущий, вдруг радостно и удивленно вскрикнула:
– Батюшки! Мама, Соня, посмотрите, это он!
– Кто? Кто?
– Смотрите, ей богу, Безухов! – говорила Наташа, высовываясь в окно кареты и глядя на высокого толстого человека в кучерском кафтане, очевидно, наряженного барина по походке и осанке, который рядом с желтым безбородым старичком в фризовой шинели подошел под арку Сухаревой башни.
– Ей богу, Безухов, в кафтане, с каким то старым мальчиком! Ей богу, – говорила Наташа, – смотрите, смотрите!
– Да нет, это не он. Можно ли, такие глупости.
– Мама, – кричала Наташа, – я вам голову дам на отсечение, что это он! Я вас уверяю. Постой, постой! – кричала она кучеру; но кучер не мог остановиться, потому что из Мещанской выехали еще подводы и экипажи, и на Ростовых кричали, чтоб они трогались и не задерживали других.
Действительно, хотя уже гораздо дальше, чем прежде, все Ростовы увидали Пьера или человека, необыкновенно похожего на Пьера, в кучерском кафтане, шедшего по улице с нагнутой головой и серьезным лицом, подле маленького безбородого старичка, имевшего вид лакея. Старичок этот заметил высунувшееся на него лицо из кареты и, почтительно дотронувшись до локтя Пьера, что то сказал ему, указывая на карету. Пьер долго не мог понять того, что он говорил; так он, видимо, погружен был в свои мысли. Наконец, когда он понял его, посмотрел по указанию и, узнав Наташу, в ту же секунду отдаваясь первому впечатлению, быстро направился к карете. Но, пройдя шагов десять, он, видимо, вспомнив что то, остановился.
Высунувшееся из кареты лицо Наташи сияло насмешливою ласкою.
– Петр Кирилыч, идите же! Ведь мы узнали! Это удивительно! – кричала она, протягивая ему руку. – Как это вы? Зачем вы так?
Пьер взял протянутую руку и на ходу (так как карета. продолжала двигаться) неловко поцеловал ее.
– Что с вами, граф? – спросила удивленным и соболезнующим голосом графиня.
– Что? Что? Зачем? Не спрашивайте у меня, – сказал Пьер и оглянулся на Наташу, сияющий, радостный взгляд которой (он чувствовал это, не глядя на нее) обдавал его своей прелестью.
– Что же вы, или в Москве остаетесь? – Пьер помолчал.
– В Москве? – сказал он вопросительно. – Да, в Москве. Прощайте.
– Ах, желала бы я быть мужчиной, я бы непременно осталась с вами. Ах, как это хорошо! – сказала Наташа. – Мама, позвольте, я останусь. – Пьер рассеянно посмотрел на Наташу и что то хотел сказать, но графиня перебила его:
– Вы были на сражении, мы слышали?
– Да, я был, – отвечал Пьер. – Завтра будет опять сражение… – начал было он, но Наташа перебила его:
– Да что же с вами, граф? Вы на себя не похожи…
– Ах, не спрашивайте, не спрашивайте меня, я ничего сам не знаю. Завтра… Да нет! Прощайте, прощайте, – проговорил он, – ужасное время! – И, отстав от кареты, он отошел на тротуар.
Наташа долго еще высовывалась из окна, сияя на него ласковой и немного насмешливой, радостной улыбкой.


Пьер, со времени исчезновения своего из дома, ужа второй день жил на пустой квартире покойного Баздеева. Вот как это случилось.
Проснувшись на другой день после своего возвращения в Москву и свидания с графом Растопчиным, Пьер долго не мог понять того, где он находился и чего от него хотели. Когда ему, между именами прочих лиц, дожидавшихся его в приемной, доложили, что его дожидается еще француз, привезший письмо от графини Елены Васильевны, на него нашло вдруг то чувство спутанности и безнадежности, которому он способен был поддаваться. Ему вдруг представилось, что все теперь кончено, все смешалось, все разрушилось, что нет ни правого, ни виноватого, что впереди ничего не будет и что выхода из этого положения нет никакого. Он, неестественно улыбаясь и что то бормоча, то садился на диван в беспомощной позе, то вставал, подходил к двери и заглядывал в щелку в приемную, то, махая руками, возвращался назад я брался за книгу. Дворецкий в другой раз пришел доложить Пьеру, что француз, привезший от графини письмо, очень желает видеть его хоть на минутку и что приходили от вдовы И. А. Баздеева просить принять книги, так как сама г жа Баздеева уехала в деревню.
– Ах, да, сейчас, подожди… Или нет… да нет, поди скажи, что сейчас приду, – сказал Пьер дворецкому.
Но как только вышел дворецкий, Пьер взял шляпу, лежавшую на столе, и вышел в заднюю дверь из кабинета. В коридоре никого не было. Пьер прошел во всю длину коридора до лестницы и, морщась и растирая лоб обеими руками, спустился до первой площадки. Швейцар стоял у парадной двери. С площадки, на которую спустился Пьер, другая лестница вела к заднему ходу. Пьер пошел по ней и вышел во двор. Никто не видал его. Но на улице, как только он вышел в ворота, кучера, стоявшие с экипажами, и дворник увидали барина и сняли перед ним шапки. Почувствовав на себя устремленные взгляды, Пьер поступил как страус, который прячет голову в куст, с тем чтобы его не видали; он опустил голову и, прибавив шагу, пошел по улице.
Из всех дел, предстоявших Пьеру в это утро, дело разборки книг и бумаг Иосифа Алексеевича показалось ему самым нужным.
Он взял первого попавшегося ему извозчика и велел ему ехать на Патриаршие пруды, где был дом вдовы Баздеева.
Беспрестанно оглядываясь на со всех сторон двигавшиеся обозы выезжавших из Москвы и оправляясь своим тучным телом, чтобы не соскользнуть с дребезжащих старых дрожек, Пьер, испытывая радостное чувство, подобное тому, которое испытывает мальчик, убежавший из школы, разговорился с извозчиком.
Извозчик рассказал ему, что нынешний день разбирают в Кремле оружие, и что на завтрашний народ выгоняют весь за Трехгорную заставу, и что там будет большое сражение.
Приехав на Патриаршие пруды, Пьер отыскал дом Баздеева, в котором он давно не бывал. Он подошел к калитке. Герасим, тот самый желтый безбородый старичок, которого Пьер видел пять лет тому назад в Торжке с Иосифом Алексеевичем, вышел на его стук.
– Дома? – спросил Пьер.
– По обстоятельствам нынешним, Софья Даниловна с детьми уехали в торжковскую деревню, ваше сиятельство.
– Я все таки войду, мне надо книги разобрать, – сказал Пьер.
– Пожалуйте, милости просим, братец покойника, – царство небесное! – Макар Алексеевич остались, да, как изволите знать, они в слабости, – сказал старый слуга.
Макар Алексеевич был, как знал Пьер, полусумасшедший, пивший запоем брат Иосифа Алексеевича.
– Да, да, знаю. Пойдем, пойдем… – сказал Пьер и вошел в дом. Высокий плешивый старый человек в халате, с красным носом, в калошах на босу ногу, стоял в передней; увидав Пьера, он сердито пробормотал что то и ушел в коридор.