Куликов, Леонид Иванович
Поделись знанием:
– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.
Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
| Леонид Куликов | |||
 | |||
| Имя при рождении: |
Леонид Иванович Куликов | ||
|---|---|---|---|
| Место рождения: |
Иваново-Вознесенск, Иваново-Вознесенская губерния, РСФСР, СССР | ||
| Род деятельности: | |||
| Язык произведений: | |||
| Награды: |
| ||
Леонид Иванович Куликов (7 августа 1924, Иваново-Вознесенск — 7 сентября 1980, Курган) — детский советский поэт.
Содержание
Биография
Л. И. Куликов родился 7 августа 1924 года в городе Иваново-Вознесенск (ныне Иваново). Мать Антонина Семёновна — учитель истории, отец Иван Карпович — юрисконсульт. Дед по линии матери — Семён Александрович Воронин — в царское время был одним из первых рабочих депутатов третьей Государственной Думы.
В 1931 году Куликовы переехали в Гатчину. В 1939 году Леонид вступил в ВЛКСМ.
16 февраля 1940 года Леонид заболел — поднялась высокая температура, появилась боль в суставах. Юноша провёл полгода в Ленинградской больнице и с тех пор остался прикованным к постели; подвижными были только руки.
В октябре 1941 года Куликовы были эвакуированы в Сибирь, однако по дороге в Новосибирск 17-летнему Леониду стало плохо, и семью сняли с поезда на станции Шумиха. Волею судьбы Куликовы поселились в селе Дудино Усть-Уйского (ныне Целинного) района Курганской области, а затем в селе Половинное того же района, где прожили до начала 1960-х годов. Антонина Семёновна преподавала историю в Половинской средней школе. Именно в Половинном Куликов начал писать стихи для детей. Первые его произведения «На пустыре» и «Про кота» были опубликованы в «Пионерской правде» в 1946 году.
За 1951—1970 годы было издано 11 книг Куликова тиражом 1 млн 920 тыс. Всесоюзная фирма «Мелодия» выпустила несколько пластинок с записями его стихов и сказок.
Член Союза писателей СССР с 1959 года.
С 1961 г. и до своей кончины Куликов жил вместе с матерью в Кургане. Все эти годы Куликовы дружили со школьниками: они сопровождали поэта в театры и кинотеатры, заказывали ему стихи на определённые темы.
Скончался Леонид Куликов 7 сентября 1980 года.
Награды
Награды Леонида Куликова:
- Орден «Знак Почёта» (1974) — За заслуги в области советской литературы и в связи с 50-летием со дня рождения
- Юбилейная медаль «За доблестный труд. В ознаменование 100-летия со дня рождения Владимира Ильича Ленина»
- Знак «Отличник народного образования»
- Знак «За активную работу с пионерами»
Память
- Музей в общеобразовательной школе № 26, г. Курган, 2-й микрорайон, 27.
- В 1982 году в Кургане была открыта библиотека имени Куликова, ул. Гоголя, 183.
- Мемориальная доска на доме в котором он жил в г. Гатчине с 1931 по 1941 гг., ул. Советская (ныне Соборная), 10/12.
- Мемориальная доска на доме в котором он жил в г. Кургане с 1961 по 1980 гг., ул. Гоголя, 62.
Произведения
- Скоро в школу! [Стихи] / [Илл.: С. С. Алюхин]. Челябинск: Челяб. обл. гос. изд., 1951. — 16 с.
- Кораблики: [Стихи. Для детей] / [Илл.: Г. Ляхин]. Курган: «Красный Курган», 1952. — 40 с.
- [То же]. 2-е изд. Курган: «Красный Курган», 1952. — 40 с.
- [То же]. 3-е изд. Курган: «Красный Курган», 1953. — 40 с.
- Как ёжик стал колючим: [Сказка] / [Илл.: С. Я. Савочкин]. Челябинск: Кн. изд, 1955. — 16 с.
- [То же] / [Илл.: Г. Ляхин]. Курган: газ. «Красный Курган», [1957]. — 18 с.
- Младшая сестра: [Стихи. Для детей] / [Илл.: Н. А. Пономарёв]. Курган: «Красный Курган», 1956. — 51 с.
- Про кота: [Стихи. Для дошкольного возраста] / [Илл.: Л. Зусман]. [М.]: Детгиз, 1956. — [12] с.
- [То же] / [Илл.: Л. Зусман]. [М.]: Детгиз, 1958. — [12] с.
- [То же] / [Худ. В. Н. Ёлкин]. М.: Детский мир, 1959. — [10] с.
- Храбрый Василёк: [Сказка] / Рис. М. Ткачёва. Челябинск: Кн. изд., 1958. — 16 с.
- [То же] / [Илл.: М. И. Ткачёв]. [Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1971]. — [15] c.
- Майские флажки: [Стихи. Для дошкольного и младш. школьного возраста] / [Илл.: Г. А. Филатов]. Челябинск: Кн. изд., 1960. — 43 с.
- Белочка-умелочка: Сказка / [Илл.: М. В. Майоров]. Курган: газ. «Сов. Зауралье», 1962. — 16 с.
- [То же] / [Илл.: А. В. Гилёв]. Челябинск: Кн. изд, 1963. — 16 с.
- [То же] / Рис. Н. Чарушина. М.: Дет. лит, 1975. — 16 с.
- Торопей: [Стихи] / [Илл.: Р. И. Габриэлян]. [Челябинск: Кн. изд., 1962]. — 16 с.
- [То же] / [Илл.: М. Скобелев и А. Елисеев]. [М.]: Сов. Россия, 1963. — [22] с.
- [То же] / Рис. Т. Бураковой. М.: Дет. лит., 1978. — 32 с.
- Хитрая сорока: Сказки / [Илл.: М. И. Ткачёв]. Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1964. — 32 с.
- Солнечные зайчики: Стихи и сказки / [Илл.: А. М. Смирнов]. [Челябинск]: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1966. — 56, [8] с.
- Стихи. Сказки / [Илл.: Ю. Шубин]. [Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1973]. — 54 с.
- Сказки: [В стихах] / [Худож. Ю. Г. Шубин]. Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1979. — 27 с.
- Золотая бабочка: Сказка / [Худож. В. В. и О. А. Штукатуровы]. Челябинск: Юж.-Урал. кн. изд-во, 1982. — 49 с.
В переводе
- Белочка-умелочка. Киев (на украинском языке), 1979
- Белочка-умелочка. Вильнюс (на литовском языке), 1981
О жизни и творчестве Л. Куликова
- Куликова А.С. О сыне пишу. – Челябинск: Юж. - Ур. кн. изд-во, 1977.
- Кардашева А. Сила духа// Огонек. – 1956. - №16.
- Васильев С. Поэты Зауралья// Васильев С. Проза про поэзию. – М., 1967.
- Янко М.Д. Поэт для детей// Янко М.Д. Советские писатели Зауралья. – Курган, 1973.
- Безрукова Л. Пока душа жива// Мол. ленинец. – 1974. – 6 и 8 авг.
- Баруздин С. Сказки нашего детства // Дружба народов. – 1974. - № 10.
- Ольдерогге Г. Урок мужества// Революционный держите шаг. – М., 1976.
- Баруздин С. Только ли поучительно? // Дружба народов. – 1978. - № 11.
- Подвиг преодоления: Воспоминания о Л.И. Куликове // Молодой ленинец. – 1984. – 7 авг.
- Насырова Р.С. Творчество и судьба Леонида Куликова // Культура Зауралья: Прошлое и настоящее. Вып.2. – Курган, 1999. – с.216.
- Белоусов А. Искрометное сердце поэта: Леониду Куликову – 75 лет // Тобол. – 2002. - №2.– с.91.
Напишите отзыв о статье "Куликов, Леонид Иванович"
Ссылки
- [641162.ru/ourpeople.html О юных годах Л. И. Куликова]
Примечания
- ↑ [www.polovinnoe.ru/ourpeople.html Моя Половинка – уголок, куда хочется возвращаться. Наши люди]
Отрывок, характеризующий Куликов, Леонид Иванович
Весь этот день охота была дома; было морозно и колко, но с вечера стало замолаживать и оттеплело. 15 сентября, когда молодой Ростов утром в халате выглянул в окно, он увидал такое утро, лучше которого ничего не могло быть для охоты: как будто небо таяло и без ветра спускалось на землю. Единственное движенье, которое было в воздухе, было тихое движенье сверху вниз спускающихся микроскопических капель мги или тумана. На оголившихся ветвях сада висели прозрачные капли и падали на только что свалившиеся листья. Земля на огороде, как мак, глянцевито мокро чернела, и в недалеком расстоянии сливалась с тусклым и влажным покровом тумана. Николай вышел на мокрое с натасканной грязью крыльцо: пахло вянущим лесом и собаками. Чернопегая, широкозадая сука Милка с большими черными на выкате глазами, увидав хозяина, встала, потянулась назад и легла по русачьи, потом неожиданно вскочила и лизнула его прямо в нос и усы. Другая борзая собака, увидав хозяина с цветной дорожки, выгибая спину, стремительно бросилась к крыльцу и подняв правило (хвост), стала тереться о ноги Николая.– О гой! – послышался в это время тот неподражаемый охотничий подклик, который соединяет в себе и самый глубокий бас, и самый тонкий тенор; и из за угла вышел доезжачий и ловчий Данило, по украински в скобку обстриженный, седой, морщинистый охотник с гнутым арапником в руке и с тем выражением самостоятельности и презрения ко всему в мире, которое бывает только у охотников. Он снял свою черкесскую шапку перед барином, и презрительно посмотрел на него. Презрение это не было оскорбительно для барина: Николай знал, что этот всё презирающий и превыше всего стоящий Данило всё таки был его человек и охотник.
– Данила! – сказал Николай, робко чувствуя, что при виде этой охотничьей погоды, этих собак и охотника, его уже обхватило то непреодолимое охотничье чувство, в котором человек забывает все прежние намерения, как человек влюбленный в присутствии своей любовницы.
– Что прикажете, ваше сиятельство? – спросил протодиаконский, охриплый от порсканья бас, и два черные блестящие глаза взглянули исподлобья на замолчавшего барина. «Что, или не выдержишь?» как будто сказали эти два глаза.
– Хорош денек, а? И гоньба, и скачка, а? – сказал Николай, чеша за ушами Милку.
Данило не отвечал и помигал глазами.
– Уварку посылал послушать на заре, – сказал его бас после минутного молчанья, – сказывал, в отрадненский заказ перевела, там выли. (Перевела значило то, что волчица, про которую они оба знали, перешла с детьми в отрадненский лес, который был за две версты от дома и который был небольшое отъемное место.)
– А ведь ехать надо? – сказал Николай. – Приди ка ко мне с Уваркой.
– Как прикажете!
– Так погоди же кормить.
– Слушаю.
Через пять минут Данило с Уваркой стояли в большом кабинете Николая. Несмотря на то, что Данило был не велик ростом, видеть его в комнате производило впечатление подобное тому, как когда видишь лошадь или медведя на полу между мебелью и условиями людской жизни. Данило сам это чувствовал и, как обыкновенно, стоял у самой двери, стараясь говорить тише, не двигаться, чтобы не поломать как нибудь господских покоев, и стараясь поскорее всё высказать и выйти на простор, из под потолка под небо.
Окончив расспросы и выпытав сознание Данилы, что собаки ничего (Даниле и самому хотелось ехать), Николай велел седлать. Но только что Данила хотел выйти, как в комнату вошла быстрыми шагами Наташа, еще не причесанная и не одетая, в большом, нянином платке. Петя вбежал вместе с ней.
– Ты едешь? – сказала Наташа, – я так и знала! Соня говорила, что не поедете. Я знала, что нынче такой день, что нельзя не ехать.
– Едем, – неохотно отвечал Николай, которому нынче, так как он намеревался предпринять серьезную охоту, не хотелось брать Наташу и Петю. – Едем, да только за волками: тебе скучно будет.
– Ты знаешь, что это самое большое мое удовольствие, – сказала Наташа.
– Это дурно, – сам едет, велел седлать, а нам ничего не сказал.
– Тщетны россам все препоны, едем! – прокричал Петя.
– Да ведь тебе и нельзя: маменька сказала, что тебе нельзя, – сказал Николай, обращаясь к Наташе.
– Нет, я поеду, непременно поеду, – сказала решительно Наташа. – Данила, вели нам седлать, и Михайла чтоб выезжал с моей сворой, – обратилась она к ловчему.
И так то быть в комнате Даниле казалось неприлично и тяжело, но иметь какое нибудь дело с барышней – для него казалось невозможным. Он опустил глаза и поспешил выйти, как будто до него это не касалось, стараясь как нибудь нечаянно не повредить барышне.
Старый граф, всегда державший огромную охоту, теперь же передавший всю охоту в ведение сына, в этот день, 15 го сентября, развеселившись, собрался сам тоже выехать.
Через час вся охота была у крыльца. Николай с строгим и серьезным видом, показывавшим, что некогда теперь заниматься пустяками, прошел мимо Наташи и Пети, которые что то рассказывали ему. Он осмотрел все части охоты, послал вперед стаю и охотников в заезд, сел на своего рыжего донца и, подсвистывая собак своей своры, тронулся через гумно в поле, ведущее к отрадненскому заказу. Лошадь старого графа, игреневого меренка, называемого Вифлянкой, вел графский стремянной; сам же он должен был прямо выехать в дрожечках на оставленный ему лаз.
Всех гончих выведено было 54 собаки, под которыми, доезжачими и выжлятниками, выехало 6 человек. Борзятников кроме господ было 8 человек, за которыми рыскало более 40 борзых, так что с господскими сворами выехало в поле около 130 ти собак и 20 ти конных охотников.
Каждая собака знала хозяина и кличку. Каждый охотник знал свое дело, место и назначение. Как только вышли за ограду, все без шуму и разговоров равномерно и спокойно растянулись по дороге и полю, ведшими к отрадненскому лесу.
Как по пушному ковру шли по полю лошади, изредка шлепая по лужам, когда переходили через дороги. Туманное небо продолжало незаметно и равномерно спускаться на землю; в воздухе было тихо, тепло, беззвучно. Изредка слышались то подсвистыванье охотника, то храп лошади, то удар арапником или взвизг собаки, не шедшей на своем месте.
Отъехав с версту, навстречу Ростовской охоте из тумана показалось еще пять всадников с собаками. Впереди ехал свежий, красивый старик с большими седыми усами.
