Кумани, Николай Михайлович

Николай Михайлович Кумани
Дата рождения	1793(1793)
Место рождения	Севастополь
Дата смерти	7 ноября 1869(1869-11-07)
Принадлежность	Российская империя Российская империя
Род войск	Флот
Годы службы	1810—1861
Звание	Генерал флота
Командовал	управляющий Черноморским депо карт начальник Черноморского Гидрографического Депо инспектор корпуса штурманов Черноморского флота
Сражения/войны	Русско-турецкая война 1806—1812, Крымская война
Награды и премии

Николай Михайлович Кумани (1793 год, Севастополь — 7 ноября 1869, Новая Одесса) — российский военный моряк, топограф, гидрограф, генерал флота. Сын адмирала Михаила Николаевича Кумани; внук контр-адмирала Николая Петровича Кумани; отец контр-адмирала Михаила Николаевича Кумани; тесть адмирала Андрея Ивановича Никонова; прадед авиаконструктора, генерал-майора Михаила Михайловича Шишмарёва;

Биография

Родился в семье офицера флота М. Н. Кумани в Севастополе. С юных лет увлекался математикой, физикой, астрономией и иностранными языками. В 1810 г. поступил гардемарином на Черноморский флот. Плавал на гребных судах по р. Южный Буг и Днепровскому лиману. В 1811 г., находясь на корабле «Анапа», участвовал в операции капитана 1 ранга И. Т. Быченского у г. Пендераклии. Тогда удалось всего двумя кораблями быстрым, отважным нападением захватить и увести построенные там фрегат и корвет, которые долго служили в нашем флоте под своими настоящими именами «Магубей-Субхан» и «Шагин-Гирей».

16 февраля 1812 г. Кумани произведен в мичманы, в 1816 г. — в лейтенанты. Смолоду он отличался глубокими познания в математике, физике, астрономии, что было замечено начальством. В 1825 г. Кумани был назначен управляющим Черноморским Депо карт в Николаеве с переводом в гражданскую службу коллежским асессором, однако уже через четыре года, в июле 1829 г. был переведён в корпус штурманов Черноморского флота с присвоением звания полковника.

В 1829 году он принимал участие в гидрографической экспедиции Е. П. Манганари на яхте «Голубка», исследовавшей берега Чёрного и Азовского морей.

После завершения экспедиции, в марте 1832 г. Кумани был назначен в Николаев начальником Черноморского Гидрографического Депо с присвоением в 1933 г. звания полковника флота. В эти годы по материалам, собранным экспедицией Е. П. Манганари в Черноморскому Гидрографическому Депо предстояло литографировать и издать карты Чёрного и Азовского морей. Из-за отсутствия средств, выполнение этих работ срывалось. Только благодаря настойчивости Кумани Географический департамент в Петербурге оказал необходимую помощь в 1841 г. Черноморским Гидрографическим Депо был издан «Атлас Чёрного и Азовского морей».

Составление этих карт имело огромное значение для флота. Возможно по этой причине адмирал М. П. Лазарев, ходатайствуя о повышении по службе отличившихся офицеров, писал: «…нельзя не отдать справедливости и полковнику Кумани, который распорядительностью своей по топографии и литографии сделал все, что только от подобного небольшого заведения, каково Николаевское депо, ожидать было можно».

В теж же годы Кумани занимался составлением телеграфных сигналов. Значение этой работы было оценено уже через несколько лет, во время Крымской войны. 13 сентября 1845 г. Кумани было присвоено звание генерал-майора. В должности начальника Черноморского Гидрографического Депо Кумани встретил начало Крымской войны. Николаев стал основным тыловым городом, но готовился к возможной осаде. Вероятность того, что союзники ударят по Николаеву резко усилилась с падением Севастополя. Кстати, незадолго до сдачи Севастополя в 1855 г., в Николаев, в здание Гидрографического Депо Кумани организовал доставку из осажденного города величайшей духовной ценности — Морской офицерской библиотеки. Именно в Севастополе 30 августа 1855 г., то есть за 9 дней до сдачи города, он узнал о присвоении ему звания генерал-лейтенанта. Союзники так и не решились идти на Николаев. Они лишь взяли крепость Кинбурн, но на большее сил уже не хватило. Кинбурн и оказался для Кумани последним событием той войны. Ещё некоторое время он продолжал руководить Черноморским Гидрографическим Депо. Считается, что под его руководством это учреждение пережило наиболее плодотворный период своей деятельности.

Вскоре после подписания весной 1856 г. мирного договора, Кумани был назначен инспектором Корпуса штурманов Черноморского флота. Находясь на этой должности, он внес большой вклад в подготовку кадров квалифицированных штурманов для русского флота. Это было трудное время, поскольку в соответствии с мирным договором России было запрещено иметь на Чёрном море военный флот. Необходимо было ухитриться, не нарушая договора, сохранить кадры, обеспечить подготовку новых специалистов. За заслуги на этом поприще 8 сентября 1860 г. Кумани был произведен в чин полного генерала.

За годы жизни в Николаеве, Кумани заслужил огромный авторитет, как среди коллег, так и горожан. Долгие годы он входил в состав правления, а позже возглавлял городское Благородное собрание. Интересы Кумани были весьма разносторонними. Например, на протяжении многих лет он состоял членом Одесского Императорского Общества Истории и Древностей. Его статья «Действия Черноморского флота в царствование императора Александра I» содержит воспоминания о русско-турецкой войне 1806—1812 гг. Рукопись статьи хранилась в семье генерала и была издана журнале «Морской сборник» спустя много лет после его смерти, только в 1900 г. Зато, в 1861 г., тоже в «Морском сборнике» был издан труд Кумани «Николаев» — первая объемная работа посвященная истории г. Николаева, не потерявшая своего значения и в наши дни. В Николаеве Кумани был дружен с известным ученым, просветителем, основателем Харьковского университета В. Н. Казариным, который и умер у него на руках.

В 1861 г. Н. М. Кумани вышел в отставку. Последние годы жизни он провел в своем имении в станице Новая Одесса Херсонской губернии (ныне г. Новая Одесса), где и скончался в возрасте 76 лет 7 ноября 1869 г. Похоронен в ограде Свято-Георгиевской церкви, на устройство которой он жертвовал немало средств.

Семья

• дочь: Софья Николаевна Никонова (1830—1889) — жена адмирала Андрея Ивановича Никонова;
• сын: Михаил Николаевич Кумани (1730—1809) — контр-адмирал.

Награды

• Орден Святого Владимира 4-й степени (1833)
• Орден Святого Станислава 2-й степени (1840)
• Орден Святого Георгия 4-й степени (5 декабря 1841 № 6462)
• Орден Святой Анны 2-й степени (1850)
• Орден Святого Владимира 3-й степени (1850)

Библиография

• Н. М. Кумани «Действия Черноморского флота в царствование императора Александра I с 1801 по 1826 г.г.» // Морской сборник, 1900, № 9-12";
• Н. М. Кумани «Николаев» // Морской сборник, 1861, № 9.

Ссылки

• [rusgeneral.ru/general_k7.html Генералитет российской императорской армии и флота]
• [history.mk.ua/kumani-kumanis-grech-κουμάνης.htm Николаевская область. Электронная историческая энциклопедия]
• [litnik.org/index.php/nikolaevskaya-starina2 Николаев литературный]

Отрывок, характеризующий Кумани, Николай Михайлович

– Je vous demande pardon, une tabatiere avec le portrait de l'Empereur est une recompense, mais point une distinction, – сказал дипломат, un cadeau plutot. [Извините, табакерка с портретом Императора есть награда, а не отличие; скорее подарок.]
– Il y eu plutot des antecedents, je vous citerai Schwarzenberg. [Были примеры – Шварценберг.]
– C'est impossible, [Это невозможно,] – возразил другой.
– Пари. Le grand cordon, c'est different… [Лента – это другое дело…]
Когда все поднялись, чтоб уезжать, Элен, очень мало говорившая весь вечер, опять обратилась к Борису с просьбой и ласковым, значительным приказанием, чтобы он был у нее во вторник.
– Мне это очень нужно, – сказала она с улыбкой, оглядываясь на Анну Павловну, и Анна Павловна той грустной улыбкой, которая сопровождала ее слова при речи о своей высокой покровительнице, подтвердила желание Элен. Казалось, что в этот вечер из каких то слов, сказанных Борисом о прусском войске, Элен вдруг открыла необходимость видеть его. Она как будто обещала ему, что, когда он приедет во вторник, она объяснит ему эту необходимость.
Приехав во вторник вечером в великолепный салон Элен, Борис не получил ясного объяснения, для чего было ему необходимо приехать. Были другие гости, графиня мало говорила с ним, и только прощаясь, когда он целовал ее руку, она с странным отсутствием улыбки, неожиданно, шопотом, сказала ему: Venez demain diner… le soir. Il faut que vous veniez… Venez. [Приезжайте завтра обедать… вечером. Надо, чтоб вы приехали… Приезжайте.]
В этот свой приезд в Петербург Борис сделался близким человеком в доме графини Безуховой.


Война разгоралась, и театр ее приближался к русским границам. Всюду слышались проклятия врагу рода человеческого Бонапартию; в деревнях собирались ратники и рекруты, и с театра войны приходили разноречивые известия, как всегда ложные и потому различно перетолковываемые.
Жизнь старого князя Болконского, князя Андрея и княжны Марьи во многом изменилась с 1805 года.
В 1806 году старый князь был определен одним из восьми главнокомандующих по ополчению, назначенных тогда по всей России. Старый князь, несмотря на свою старческую слабость, особенно сделавшуюся заметной в тот период времени, когда он считал своего сына убитым, не счел себя вправе отказаться от должности, в которую был определен самим государем, и эта вновь открывшаяся ему деятельность возбудила и укрепила его. Он постоянно бывал в разъездах по трем вверенным ему губерниям; был до педантизма исполнителен в своих обязанностях, строг до жестокости с своими подчиненными, и сам доходил до малейших подробностей дела. Княжна Марья перестала уже брать у своего отца математические уроки, и только по утрам, сопутствуемая кормилицей, с маленьким князем Николаем (как звал его дед) входила в кабинет отца, когда он был дома. Грудной князь Николай жил с кормилицей и няней Савишной на половине покойной княгини, и княжна Марья большую часть дня проводила в детской, заменяя, как умела, мать маленькому племяннику. M lle Bourienne тоже, как казалось, страстно любила мальчика, и княжна Марья, часто лишая себя, уступала своей подруге наслаждение нянчить маленького ангела (как называла она племянника) и играть с ним.
У алтаря лысогорской церкви была часовня над могилой маленькой княгини, и в часовне был поставлен привезенный из Италии мраморный памятник, изображавший ангела, расправившего крылья и готовящегося подняться на небо. У ангела была немного приподнята верхняя губа, как будто он сбирался улыбнуться, и однажды князь Андрей и княжна Марья, выходя из часовни, признались друг другу, что странно, лицо этого ангела напоминало им лицо покойницы. Но что было еще страннее и чего князь Андрей не сказал сестре, было то, что в выражении, которое дал случайно художник лицу ангела, князь Андрей читал те же слова кроткой укоризны, которые он прочел тогда на лице своей мертвой жены: «Ах, зачем вы это со мной сделали?…»
Вскоре после возвращения князя Андрея, старый князь отделил сына и дал ему Богучарово, большое имение, находившееся в 40 верстах от Лысых Гор. Частью по причине тяжелых воспоминаний, связанных с Лысыми Горами, частью потому, что не всегда князь Андрей чувствовал себя в силах переносить характер отца, частью и потому, что ему нужно было уединение, князь Андрей воспользовался Богучаровым, строился там и проводил в нем большую часть времени.
Князь Андрей, после Аустерлицкой кампании, твердо pешил никогда не служить более в военной службе; и когда началась война, и все должны были служить, он, чтобы отделаться от действительной службы, принял должность под начальством отца по сбору ополчения. Старый князь с сыном как бы переменились ролями после кампании 1805 года. Старый князь, возбужденный деятельностью, ожидал всего хорошего от настоящей кампании; князь Андрей, напротив, не участвуя в войне и в тайне души сожалея о том, видел одно дурное.
26 февраля 1807 года, старый князь уехал по округу. Князь Андрей, как и большею частью во время отлучек отца, оставался в Лысых Горах. Маленький Николушка был нездоров уже 4 й день. Кучера, возившие старого князя, вернулись из города и привезли бумаги и письма князю Андрею.
Камердинер с письмами, не застав молодого князя в его кабинете, прошел на половину княжны Марьи; но и там его не было. Камердинеру сказали, что князь пошел в детскую.
– Пожалуйте, ваше сиятельство, Петруша с бумагами пришел, – сказала одна из девушек помощниц няни, обращаясь к князю Андрею, который сидел на маленьком детском стуле и дрожащими руками, хмурясь, капал из стклянки лекарство в рюмку, налитую до половины водой.
– Что такое? – сказал он сердито, и неосторожно дрогнув рукой, перелил из стклянки в рюмку лишнее количество капель. Он выплеснул лекарство из рюмки на пол и опять спросил воды. Девушка подала ему.
В комнате стояла детская кроватка, два сундука, два кресла, стол и детские столик и стульчик, тот, на котором сидел князь Андрей. Окна были завешаны, и на столе горела одна свеча, заставленная переплетенной нотной книгой, так, чтобы свет не падал на кроватку.
– Мой друг, – обращаясь к брату, сказала княжна Марья от кроватки, у которой она стояла, – лучше подождать… после…
– Ах, сделай милость, ты всё говоришь глупости, ты и так всё дожидалась – вот и дождалась, – сказал князь Андрей озлобленным шопотом, видимо желая уколоть сестру.
– Мой друг, право лучше не будить, он заснул, – умоляющим голосом сказала княжна.
Князь Андрей встал и, на цыпочках, с рюмкой подошел к кроватке.
– Или точно не будить? – сказал он нерешительно.
– Как хочешь – право… я думаю… а как хочешь, – сказала княжна Марья, видимо робея и стыдясь того, что ее мнение восторжествовало. Она указала брату на девушку, шопотом вызывавшую его.
Была вторая ночь, что они оба не спали, ухаживая за горевшим в жару мальчиком. Все сутки эти, не доверяя своему домашнему доктору и ожидая того, за которым было послано в город, они предпринимали то то, то другое средство. Измученные бессоницей и встревоженные, они сваливали друг на друга свое горе, упрекали друг друга и ссорились.
– Петруша с бумагами от папеньки, – прошептала девушка. – Князь Андрей вышел.
– Ну что там! – проговорил он сердито, и выслушав словесные приказания от отца и взяв подаваемые конверты и письмо отца, вернулся в детскую.
– Ну что? – спросил князь Андрей.
– Всё то же, подожди ради Бога. Карл Иваныч всегда говорит, что сон всего дороже, – прошептала со вздохом княжна Марья. – Князь Андрей подошел к ребенку и пощупал его. Он горел.
– Убирайтесь вы с вашим Карлом Иванычем! – Он взял рюмку с накапанными в нее каплями и опять подошел.
– Andre, не надо! – сказала княжна Марья.
Но он злобно и вместе страдальчески нахмурился на нее и с рюмкой нагнулся к ребенку. – Ну, я хочу этого, сказал он. – Ну я прошу тебя, дай ему.
Княжна Марья пожала плечами, но покорно взяла рюмку и подозвав няньку, стала давать лекарство. Ребенок закричал и захрипел. Князь Андрей, сморщившись, взяв себя за голову, вышел из комнаты и сел в соседней, на диване.
Письма всё были в его руке. Он машинально открыл их и стал читать. Старый князь, на синей бумаге, своим крупным, продолговатым почерком, употребляя кое где титлы, писал следующее: