Кызы-Кермен

46°50′02″ с. ш. 33°25′11″ в. д.46.83389° с. ш. 33.41972° в. д. / 46.83389; 33.41972   

Кызы-Кермен, или Гази-Керман (с турецкого — Девичья крепость), Доган-гечит — османский город-крепость, существовавший в конце XIV — первой половине XVIII веков. Сейчас город Берислав в Херсонской области.

История

В конце XIV века золотоордынский хан Тохтамыш построил здесь крепость Доган-гечит, разрушенную в 1399 году Тимур-ханом.

В начале XV века — литовская таможня, известная как «Витовтова мытница». В 1484 году на территории уничтоженного фортификационного сооружения была отстроена крепость Гази-Керман (или Кизы-Кермен, с турецкого — «Судейская крепость», от слова «казы» — судья, другой вариант перевода — «Девичья крепость»). Однако казаки её уничтожили.

В конце 1660-х годов возводится каменная крепость — один из опорных пунктов турецкого господства в Северном Причерноморье. Располагалась в районе пристани современного Берислава и состояла из малого, среднего и крупного городков. Малый городок (цитадель) находился на каменной скале рядом балки Кызыкерменки. В 1678-79 годах крепость была значительно расширена — с восточной стороны замка достроили «средний» городок с каменными стенами.

Кызы-Кермен окружал большой форштадт (пригород) с земляными укреплениями. Город вместе с другими соседними крепостями — Таванню, Ислам-Керменом, Шагин-Керменом — обеспечивал охрану татарской переправы через Днепр. Он был серьёзным препятствием для морских походов запорожцев и плацдармом для нападений на Украину.

Казаки постоянно угрожали Кызы-Кермену. В 1670 году Иван Сирко взял его в осаду, а через год частично разрушил. В 1686 году донские казаки предприняли попытку овладеть крепостью вновь, однако она была безуспешной. Летом 1687 года казаки при поддержке солдат и рейтар захватили и уничтожили Кызы-Кермен. В первой половине июня 1695 года из Белгорода под командованием Бориса Петровича Шереметева выступили 120 000 запорожских казаков, стрельцов и дворянских конников с целью овладеть данной крепостью. Казы-Кермен подвергся блокаде, в ходе которой все предпринятые турками попытки вылазок были успешно отражены. 30 июля того же года русско-запорожские войска овладели крепостью. В качестве трофеев были взяты 30 пушек. В 1696 году османы восстановили Кызы-Кермен, однако весной 1697 года он вновь был уничтожен.

В 1698 году, во время Крымского похода, русско-запорожская армия брала крепость в осаду. По условиям Константинопольского мирного договора 1700 года она должна была оставаться незаселённой. Впрочем, город фактически продолжал существовать в XVIII веке как значительный пункт транзитной торговли. После русско-турецкой войны 1768—1774 годов Кызы-Кермен находился в составе Российской империи (определённое время существовал даже Кызыкерменский уезд Херсонской провинции Новороссийской губернии). Заселялся преимущественно переселенцами из Полтавской и Черниговской губерний.

В 1784 году на руинах Кызы-Кермена возник город Берислав. В 1858 году в проекте герба Берислава было увековечено прежнее название города — «Девичья крепость»: в золотом щите, на черной горе, красная круглая башня, на которой стоит девушка в голубом наряде; в свободном углу щита — герб Херсонской губернии.

Описание устройства фортификационного сооружения

Ворот, ведущих наружу, двое: одни — на берег Днепра, другие — со стороны суши. Крепостная стена, если смотреть изнутри крепости, идет к берегу Днепра, то поднимаясь, то опускаясь, в два ряда, с двумя рядами зубцов и с красивыми, стройными и прочными башнями. Наружные рвы вырублены в скалах. В [207] очень прочных башнях, обращенных к берегу Днепра, имеются пушки бал-емез. А дома, тесно поставленные один к другому, обращены к Днепру. Цитадель находится на отвесном обрыве и представляет собой мощное укрепление с пятью-десятью башнями, которое с одной своей стороны защищено от опасности подкопа и нападения с тыла. И только одни ворота из цитадели ведут наружу — в укрепленный пригород. Здесь, кроме домов коменданта, имама, муэззина и начальников над музыкантами, а также военных складов и амбаров, нет ни торговых рядов, ни базара, ни постоялых дворов, ни бань. Но все же это очень прочная и красивая крепость. И все пушки бал-емез, обращенные ко рвам, на север и северо-запад, превращают эту крепость в седло с ежовыми иглами. Имеются здесь и пушки шахане. Та сторона стены, которая обращена к суше, представляет собою вал ровно двадцати семи аршин в высоту и в двадцать шагов шириной, так как основная опасность крепости грозит именно с этой стороны. И пять укрепленных башен на этой стороне крепости являются бастионами большой прочности. Здесь есть комендант, двенадцать аг, а также шесть ода знаменитых газиев-оружейников и их начальник — джебеджи-баши. Янычар здесь совсем нет. А имеется еще две ода пушкарей с их начальниками. Есть здесь также тысяча восемьсот воинов [гарнизона] крепости и восемьсот татарских воинов карасака (?)(Значение этого термина неясно). И все они во время сражения составляют три тысячи отборных воинов. Боеприпасов и продуктов здесь очень много. И всего там восемьсот шесть малых и больших пушек. Лучшие пушки обращены в сторону суши и в сторону Днепра; на башнях же имеются такие большие орудия бал-емез, что даже в крепости Очаков таких пушек нет. Разве что есть такие пушки в очаковской крепости Хасан-паша. Эта крепость является местом, откуда по три перехода до крепостей Очаков, Бендеры и вышеупомянутой крепости Ор, расположенной у перехода к Крымскому острову. И во все стороны от неё — степи. /525/ Эта крепость расположена на крутом выступе скалы, у берега Днепра, словно сокол, сидящий на обрыве. И название её в соответствии с сущностью обозначаемого им — крепость Сокол, и сокол этот всегда высматривает добычу (Здесь игра слов: доган—по-турецки 'сокол'). И [208] пусть всегда она будет в готовности и да сделает её всевышний господь неизменно защищенной от врагов. Аминь. Эвлия Челеби. Книга путешествий.

Литература

• Українське козацтво: Мала енциклопедія. К.-Запоріжжя, 2002.
• Історія міст і сіл УРСР. Херсонська область. К., 1972
• Топографическое описание доставшимся по мирному трактату от Оттоманской Порты во владение Российской империи землям. 1774 г. «Записки Одесского общества истории и древностей» 1868, т. 7

Отрывок, характеризующий Кызы-Кермен

В октябре 1805 года русские войска занимали села и города эрцгерцогства Австрийского, и еще новые полки приходили из России и, отягощая постоем жителей, располагались у крепости Браунау. В Браунау была главная квартира главнокомандующего Кутузова.
11 го октября 1805 года один из только что пришедших к Браунау пехотных полков, ожидая смотра главнокомандующего, стоял в полумиле от города. Несмотря на нерусскую местность и обстановку (фруктовые сады, каменные ограды, черепичные крыши, горы, видневшиеся вдали), на нерусский народ, c любопытством смотревший на солдат, полк имел точно такой же вид, какой имел всякий русский полк, готовившийся к смотру где нибудь в середине России.
С вечера, на последнем переходе, был получен приказ, что главнокомандующий будет смотреть полк на походе. Хотя слова приказа и показались неясны полковому командиру, и возник вопрос, как разуметь слова приказа: в походной форме или нет? в совете батальонных командиров было решено представить полк в парадной форме на том основании, что всегда лучше перекланяться, чем не докланяться. И солдаты, после тридцативерстного перехода, не смыкали глаз, всю ночь чинились, чистились; адъютанты и ротные рассчитывали, отчисляли; и к утру полк, вместо растянутой беспорядочной толпы, какою он был накануне на последнем переходе, представлял стройную массу 2 000 людей, из которых каждый знал свое место, свое дело и из которых на каждом каждая пуговка и ремешок были на своем месте и блестели чистотой. Не только наружное было исправно, но ежели бы угодно было главнокомандующему заглянуть под мундиры, то на каждом он увидел бы одинаково чистую рубаху и в каждом ранце нашел бы узаконенное число вещей, «шильце и мыльце», как говорят солдаты. Было только одно обстоятельство, насчет которого никто не мог быть спокоен. Это была обувь. Больше чем у половины людей сапоги были разбиты. Но недостаток этот происходил не от вины полкового командира, так как, несмотря на неоднократные требования, ему не был отпущен товар от австрийского ведомства, а полк прошел тысячу верст.
Полковой командир был пожилой, сангвинический, с седеющими бровями и бакенбардами генерал, плотный и широкий больше от груди к спине, чем от одного плеча к другому. На нем был новый, с иголочки, со слежавшимися складками мундир и густые золотые эполеты, которые как будто не книзу, а кверху поднимали его тучные плечи. Полковой командир имел вид человека, счастливо совершающего одно из самых торжественных дел жизни. Он похаживал перед фронтом и, похаживая, подрагивал на каждом шагу, слегка изгибаясь спиною. Видно, было, что полковой командир любуется своим полком, счастлив им, что все его силы душевные заняты только полком; но, несмотря на то, его подрагивающая походка как будто говорила, что, кроме военных интересов, в душе его немалое место занимают и интересы общественного быта и женский пол.
– Ну, батюшка Михайло Митрич, – обратился он к одному батальонному командиру (батальонный командир улыбаясь подался вперед; видно было, что они были счастливы), – досталось на орехи нынче ночью. Однако, кажется, ничего, полк не из дурных… А?
Батальонный командир понял веселую иронию и засмеялся.
– И на Царицыном лугу с поля бы не прогнали.
– Что? – сказал командир.
В это время по дороге из города, по которой расставлены были махальные, показались два верховые. Это были адъютант и казак, ехавший сзади.
Адъютант был прислан из главного штаба подтвердить полковому командиру то, что было сказано неясно во вчерашнем приказе, а именно то, что главнокомандующий желал видеть полк совершенно в том положении, в котором oн шел – в шинелях, в чехлах и без всяких приготовлений.
К Кутузову накануне прибыл член гофкригсрата из Вены, с предложениями и требованиями итти как можно скорее на соединение с армией эрцгерцога Фердинанда и Мака, и Кутузов, не считая выгодным это соединение, в числе прочих доказательств в пользу своего мнения намеревался показать австрийскому генералу то печальное положение, в котором приходили войска из России. С этою целью он и хотел выехать навстречу полку, так что, чем хуже было бы положение полка, тем приятнее было бы это главнокомандующему. Хотя адъютант и не знал этих подробностей, однако он передал полковому командиру непременное требование главнокомандующего, чтобы люди были в шинелях и чехлах, и что в противном случае главнокомандующий будет недоволен. Выслушав эти слова, полковой командир опустил голову, молча вздернул плечами и сангвиническим жестом развел руки.
– Наделали дела! – проговорил он. – Вот я вам говорил же, Михайло Митрич, что на походе, так в шинелях, – обратился он с упреком к батальонному командиру. – Ах, мой Бог! – прибавил он и решительно выступил вперед. – Господа ротные командиры! – крикнул он голосом, привычным к команде. – Фельдфебелей!… Скоро ли пожалуют? – обратился он к приехавшему адъютанту с выражением почтительной учтивости, видимо относившейся к лицу, про которое он говорил.
– Через час, я думаю.
– Успеем переодеть?
– Не знаю, генерал…
Полковой командир, сам подойдя к рядам, распорядился переодеванием опять в шинели. Ротные командиры разбежались по ротам, фельдфебели засуетились (шинели были не совсем исправны) и в то же мгновение заколыхались, растянулись и говором загудели прежде правильные, молчаливые четвероугольники. Со всех сторон отбегали и подбегали солдаты, подкидывали сзади плечом, через голову перетаскивали ранцы, снимали шинели и, высоко поднимая руки, натягивали их в рукава.
Через полчаса всё опять пришло в прежний порядок, только четвероугольники сделались серыми из черных. Полковой командир, опять подрагивающею походкой, вышел вперед полка и издалека оглядел его.
– Это что еще? Это что! – прокричал он, останавливаясь. – Командира 3 й роты!..
– Командир 3 й роты к генералу! командира к генералу, 3 й роты к командиру!… – послышались голоса по рядам, и адъютант побежал отыскивать замешкавшегося офицера.
Когда звуки усердных голосов, перевирая, крича уже «генерала в 3 ю роту», дошли по назначению, требуемый офицер показался из за роты и, хотя человек уже пожилой и не имевший привычки бегать, неловко цепляясь носками, рысью направился к генералу. Лицо капитана выражало беспокойство школьника, которому велят сказать невыученный им урок. На красном (очевидно от невоздержания) носу выступали пятна, и рот не находил положения. Полковой командир с ног до головы осматривал капитана, в то время как он запыхавшись подходил, по мере приближения сдерживая шаг.
– Вы скоро людей в сарафаны нарядите! Это что? – крикнул полковой командир, выдвигая нижнюю челюсть и указывая в рядах 3 й роты на солдата в шинели цвета фабричного сукна, отличавшегося от других шинелей. – Сами где находились? Ожидается главнокомандующий, а вы отходите от своего места? А?… Я вас научу, как на смотр людей в казакины одевать!… А?…
Ротный командир, не спуская глаз с начальника, всё больше и больше прижимал свои два пальца к козырьку, как будто в одном этом прижимании он видел теперь свое спасенье.