Лапин, Борис Фёдорович

Борис Фёдорович Лапин
Борис Лапин
Дата рождения:	5 сентября 1934(1934-09-05)
Место рождения:	Иркутск
Дата смерти:	4 июня 2005(2005-06-04) (70 лет)
Место смерти:	Иркутск, Россия
Гражданство:	СССР СССР, Россия Россия
Род деятельности:	прозаик, писатель-фантаст, сценарист
Жанр:	фантастика, детектив, современная проза
Дебют:	«Сын своего отца» (1964)
[www.lib.ru/RUFANT/LAPIN/ Произведения на сайте Lib.ru]

Бори́с Фёдорович Ла́пин (1934—2005) — русский советский писатель, киносценарист, редактор. Член Союза писателей СССР.

Биография

Родился 5 сентября 1934 года в Иркутске.

Окончил филологический факультет Иркутского университета в 1957 году. Работал сценаристом, редактором, потом главным редактором Восточно-Сибирской студии кинохроники.

В 1974—1979 годах был главным редактором журнала «Сибирь».

В 1990 году подписал «Письмо 74-х».

Скончался 4 июня 2005 года в Иркутске.

Творчество

Первый рассказ Лапин опубликовал в 1952 в газете «Советская молодёжь» (Иркутск). Его первые стихи появились в сборнике «Молодая Ангара» (1955).

В середине 1960-х годов писатель обратился к жанру научной фантастики. Первая фантастическая публикация — рассказ «Мы встретимся здесь завтра» в первой книге писателя «Сын своего отца» (1964). Фантастические произведения автора составили сборники «Кратер Ольга» (1968), «Под счастливой звездой» (1978), «Первый итог» (1985), «Ничьи дети» (1985).

Споры вызвала фантастическая повесть Лапина «Первая звёздная» (1973; др. — «Первый шаг»), рассказывающая о полёте в космос «звёздного ковчега», на котором сменяются поколения и который, как выясняется, оказывается всего лишь имитацией звёздной экспедиции — экспериментом над не знающими этого людьми. Особое возмущение критиков вызвал тот факт, что автор относится к подобному эксперименту вполне положительно.

В 1990-е годы писатель вновь вернулся к реалистической прозе, написав несколько детективов («Окнами в тайгу», серия «Дела и дни Аркадия Старухина»), лирическую повесть «Любовь-разлука, северный вариант», а также воспоминания о В. П. Астафьеве. В 2004 году Лапин опубликовал книгу «Рассоха», в которую вошли его повести и рассказы о современной сибирской жизни.

По сценариям Лапина снято несколько хроникальных и документальных фильмов. Кроме того, по его рассказу «Разноцветье-разнотравье» создан художественные фильм «На берегу большой реки» (1980), а по рассказу «Клавдюшка» — «Гарем Степана Гуслякова» (1990).

Библиография

Книги

• Сын своего отца. — 1964.
• Кратер Ольга. — Иркутск: Восточно-Сибирское кн. изд-во,, 1968.. — С. 136 с.. — 30 тыс, экз, экз.
• Пещера трёх робинзонов. — Иркутск: Восточно-Сибирское кн. изд-во, 1972. — С. 104 с.. — 100 тыс, экз, экз.
• Под счастливой звездой: Повести и рассказы. — М.: МГ, 1978. — С. 240 с.. — (БСФ). — 100 тыс, экз, экз.
• Ничьи дети: НФ повести и рассказы. — Иркутск: Восточно-Сибирское кн. изд-во, 1985. — С. 272 с. — 50 тыс, экз, экз.
• Первый итог: Ф рассказы и повести. — М.: МГ, 1985. — С. 224 с.. — (БСФ). — 100 тыс, экз, экз.
• Чугуевские ведьмы. — 1994.
• Рассоха. — 2004.

Произведения

• X, Y, Z + O из подворотни: Забавная, почти фантастическая история из жизни студентов (1965)
• Арбузная корочка (1985) [= Коэффициент Маггера]
• Белый шаман (1991) [= Хронос Неумолимый 1]
• Вся мудрость мира (1966)
• Голубые зарницы Язона (1990)
• Грядёт великое потепление (1981)
• Дайна (1967)
• День тринадцатый (1985)
• Десять лет спустя (1968)
• Дуэль (1968)
• Если рядом Осипов
• Затмение (1972)
• Колокола истории
• Конгресс (1976)
• Контакт
• Коэффициент Маггера (1985) [= Арбузная корочка]
• Краснозвёздный (1972)
• Кратер Ольга (1966) [= Лунное притяжение]
• Ларчик [= Хронос Неумолимый 5]
• Легенда о верблюдах Чингисхана (2004)
• Лесная сказка (2005)
• Литературный вечер (1966)
• Лунное притяжение (1985) [= Кратер Ольга]
• Любовь-разлука, северный вариант
• Мы встретимся здесь завтра (1964)
• Ничьи дети (1970)
• Обкомовские дачи
• Окнами в тайгу
• Опрокинутый мир (1972)
• Палочка с зарубками (1981)
• Пенальти (1972)
• Первая звёздная (1973)
• Первый шаг (1973) [= Первая звёздная]
• Петрович. Воспоминания о В.П.Астафьеве
• Пещера Трёх Робинзонов (1972)
• Пленники преисподней
• По сообщениям прессы [=Хронос Неумолимый 2]
• Под счастливой звездой (1978)
• Поединок под водой
• Потаённое ныряющее судно (1990)
• Прогулка в каменный век [= Хронос Неумолимый 3]
• Ракета на Марс (1972)
• Рукопожатие: Несколько историй из жизни телепата с приложением подлинных документов (1968) [=Литературный вечер + Поединок под водой + Контакт]
• Сказка (1972)
• След пришельца (1985)
• Старинная детская песенка (1972)
• Страх, у которого глаза велики (1972)
• Тени (1976)
• Убийство без раскаяния
• Химеры Диша (1974)
• Хромка (1972)
• Чугуевские ведьмы [= Хронос Неумолимый 4]
• Ыргл
• Янтарный фрегат

Литература

• Лапин, Борис Фёдорович // Энциклопедия фантастики: Кто есть кто / Под ред. Вл. Гакова. — Минск: ИКО «Галаксиас», 1995. — С. 321. — 694 с. — ISBN 985-6269-01-6.

Интересные факты

• [www.pribaikal.ru/single-image/gallery/0/355/6243.html Шарж на Б. Лапина] работы художника Владимира Скурихина (Иркутск, 2000) вошёл в серию шаржей литераторов Иркутской писательской организации.

Ссылки

• [www.lib.ru/RUFANT/LAPIN/ Лапин, Борис Фёдорович] в библиотеке Максима Мошкова
• [detstvo.irkutsk.ru/authors/lapin/index.html Борис Лапин] на сайте Писатели Приангарья — детям
• [bvi.rusf.ru/fanta/esf_l/authors/l/lapin.htm Борис Лапин] в Экстелопедии фэнтези и научной фантастики

Отрывок, характеризующий Лапин, Борис Фёдорович

Он замялся, не зная, прилично ли назвать умирающего графом; назвать же отцом ему было совестно.
– Il a eu encore un coup, il y a une demi heure. Еще был удар. Courage, mon аmi… [Полчаса назад у него был еще удар. Не унывать, мой друг…]
Пьер был в таком состоянии неясности мысли, что при слове «удар» ему представился удар какого нибудь тела. Он, недоумевая, посмотрел на князя Василия и уже потом сообразил, что ударом называется болезнь. Князь Василий на ходу сказал несколько слов Лоррену и прошел в дверь на цыпочках. Он не умел ходить на цыпочках и неловко подпрыгивал всем телом. Вслед за ним прошла старшая княжна, потом прошли духовные лица и причетники, люди (прислуга) тоже прошли в дверь. За этою дверью послышалось передвиженье, и наконец, всё с тем же бледным, но твердым в исполнении долга лицом, выбежала Анна Михайловна и, дотронувшись до руки Пьера, сказала:
– La bonte divine est inepuisable. C'est la ceremonie de l'extreme onction qui va commencer. Venez. [Милосердие Божие неисчерпаемо. Соборование сейчас начнется. Пойдемте.]
Пьер прошел в дверь, ступая по мягкому ковру, и заметил, что и адъютант, и незнакомая дама, и еще кто то из прислуги – все прошли за ним, как будто теперь уж не надо было спрашивать разрешения входить в эту комнату.


Пьер хорошо знал эту большую, разделенную колоннами и аркой комнату, всю обитую персидскими коврами. Часть комнаты за колоннами, где с одной стороны стояла высокая красного дерева кровать, под шелковыми занавесами, а с другой – огромный киот с образами, была красно и ярко освещена, как бывают освещены церкви во время вечерней службы. Под освещенными ризами киота стояло длинное вольтеровское кресло, и на кресле, обложенном вверху снежно белыми, не смятыми, видимо, только – что перемененными подушками, укрытая до пояса ярко зеленым одеялом, лежала знакомая Пьеру величественная фигура его отца, графа Безухого, с тою же седою гривой волос, напоминавших льва, над широким лбом и с теми же характерно благородными крупными морщинами на красивом красно желтом лице. Он лежал прямо под образами; обе толстые, большие руки его были выпростаны из под одеяла и лежали на нем. В правую руку, лежавшую ладонью книзу, между большим и указательным пальцами вставлена была восковая свеча, которую, нагибаясь из за кресла, придерживал в ней старый слуга. Над креслом стояли духовные лица в своих величественных блестящих одеждах, с выпростанными на них длинными волосами, с зажженными свечами в руках, и медленно торжественно служили. Немного позади их стояли две младшие княжны, с платком в руках и у глаз, и впереди их старшая, Катишь, с злобным и решительным видом, ни на мгновение не спуская глаз с икон, как будто говорила всем, что не отвечает за себя, если оглянется. Анна Михайловна, с кроткою печалью и всепрощением на лице, и неизвестная дама стояли у двери. Князь Василий стоял с другой стороны двери, близко к креслу, за резным бархатным стулом, который он поворотил к себе спинкой, и, облокотив на нее левую руку со свечой, крестился правою, каждый раз поднимая глаза кверху, когда приставлял персты ко лбу. Лицо его выражало спокойную набожность и преданность воле Божией. «Ежели вы не понимаете этих чувств, то тем хуже для вас», казалось, говорило его лицо.
Сзади его стоял адъютант, доктора и мужская прислуга; как бы в церкви, мужчины и женщины разделились. Всё молчало, крестилось, только слышны были церковное чтение, сдержанное, густое басовое пение и в минуты молчания перестановка ног и вздохи. Анна Михайловна, с тем значительным видом, который показывал, что она знает, что делает, перешла через всю комнату к Пьеру и подала ему свечу. Он зажег ее и, развлеченный наблюдениями над окружающими, стал креститься тою же рукой, в которой была свеча.
Младшая, румяная и смешливая княжна Софи, с родинкою, смотрела на него. Она улыбнулась, спрятала свое лицо в платок и долго не открывала его; но, посмотрев на Пьера, опять засмеялась. Она, видимо, чувствовала себя не в силах глядеть на него без смеха, но не могла удержаться, чтобы не смотреть на него, и во избежание искушений тихо перешла за колонну. В середине службы голоса духовенства вдруг замолкли; духовные лица шопотом сказали что то друг другу; старый слуга, державший руку графа, поднялся и обратился к дамам. Анна Михайловна выступила вперед и, нагнувшись над больным, из за спины пальцем поманила к себе Лоррена. Француз доктор, – стоявший без зажженной свечи, прислонившись к колонне, в той почтительной позе иностранца, которая показывает, что, несмотря на различие веры, он понимает всю важность совершающегося обряда и даже одобряет его, – неслышными шагами человека во всей силе возраста подошел к больному, взял своими белыми тонкими пальцами его свободную руку с зеленого одеяла и, отвернувшись, стал щупать пульс и задумался. Больному дали чего то выпить, зашевелились около него, потом опять расступились по местам, и богослужение возобновилось. Во время этого перерыва Пьер заметил, что князь Василий вышел из за своей спинки стула и, с тем же видом, который показывал, что он знает, что делает, и что тем хуже для других, ежели они не понимают его, не подошел к больному, а, пройдя мимо его, присоединился к старшей княжне и с нею вместе направился в глубь спальни, к высокой кровати под шелковыми занавесами. От кровати и князь и княжна оба скрылись в заднюю дверь, но перед концом службы один за другим возвратились на свои места. Пьер обратил на это обстоятельство не более внимания, как и на все другие, раз навсегда решив в своем уме, что всё, что совершалось перед ним нынешний вечер, было так необходимо нужно.
Звуки церковного пения прекратились, и послышался голос духовного лица, которое почтительно поздравляло больного с принятием таинства. Больной лежал всё так же безжизненно и неподвижно. Вокруг него всё зашевелилось, послышались шаги и шопоты, из которых шопот Анны Михайловны выдавался резче всех.
Пьер слышал, как она сказала:
– Непременно надо перенести на кровать, здесь никак нельзя будет…
Больного так обступили доктора, княжны и слуги, что Пьер уже не видал той красно желтой головы с седою гривой, которая, несмотря на то, что он видел и другие лица, ни на мгновение не выходила у него из вида во всё время службы. Пьер догадался по осторожному движению людей, обступивших кресло, что умирающего поднимали и переносили.
– За мою руку держись, уронишь так, – послышался ему испуганный шопот одного из слуг, – снизу… еще один, – говорили голоса, и тяжелые дыхания и переступанья ногами людей стали торопливее, как будто тяжесть, которую они несли, была сверх сил их.
Несущие, в числе которых была и Анна Михайловна, поровнялись с молодым человеком, и ему на мгновение из за спин и затылков людей показалась высокая, жирная, открытая грудь, тучные плечи больного, приподнятые кверху людьми, державшими его под мышки, и седая курчавая, львиная голова. Голова эта, с необычайно широким лбом и скулами, красивым чувственным ртом и величественным холодным взглядом, была не обезображена близостью смерти. Она была такая же, какою знал ее Пьер назад тому три месяца, когда граф отпускал его в Петербург. Но голова эта беспомощно покачивалась от неровных шагов несущих, и холодный, безучастный взгляд не знал, на чем остановиться.