Левидов, Михаил Юльевич

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Левит и Левидов

Михаил Юльевич Левидов
Имя при рождении:	Михаил Юльевич Левит
Дата рождения:	24 февраля 1891(1891-02-24)
Место рождения:	Москва, Российская империя
Дата смерти:	5 мая 1942(1942-05-05) (51 год)
Гражданство:	Российская империя, СССР
Род деятельности:	журналист, писатель, драматург
Годы творчества:	1914 – 1940
Жанр:	проза
Язык произведений:	русский
Дебют:	1914

Михаил Юльевич Левидов (настоящая фамилия Левит; 12 (24) февраля 1891, Москва — 5 мая 1942) — русский советский писатель, драматург и журналист.

Биография

В 1907 году окончил гимназию в Баку, в 1911 году — юридический факультет Харьковского университета.

Печатался с 1914 года, в том числе в горьковской «Летописи».

С первых дней Октябрьской революции стал работать в советской печати. В 1918—1920 заведовал иностранным отделом РОСТА и отделом печати Народного комиссариата иностранных дел. В качестве корреспондента неоднократно выезжал за границу (Ревель, Лондон, Гаага, Берлин). Выступал как политический фельетонист в газетах «Правда», «Труд», «Рабочая газета», «Ленинградская правда», печатал статьи по вопросам культуры, литературы и театра в журналах, преподавал литературу в первом институте журналистики. Сотрудничал с авангардистским журналом «ЛЕФ» (Левый фронт искусства). Создатель теории «организованного упрощения культуры». Был знаменит своим остроумием — отсюда прозвище «советский Бернард Шоу».

В июне 1941 года арестован «за шпионаж в пользу Великобритании». Расстрелян 5 мая 1942 года, реабилитирован посмертно.

Семья

• Жена — Белла Владимировна Минц (1890—?), родом из Витебска, врач. Её сестра Дина Владимировна Минц была замужем за драматургом Андреем Петровичем Наврозовым (Семёнов, 1899—1941); их сын — литератор и переводчик Лев Наврозов (род. 1928), внук — блогер Андрей Наврозов. Её племянница Татьяна Марковна Рыбакова (1928—2008), мемуаристка, была замужем (последовательно) за поэтом Евгением Винокуровым и прозаиком Анатолием Рыбаковым.
  • Дочь — Майя Михайловна Левидова (1921—2012), художница, педагог-методист по рисованию.
    • Внук — художник Михаил Одноралов.

Сочинения

• Диктатура пустяков. М.-Пг., Пучина, 1923.
• Все об Англии (1924)
• К истории союзной интервенции в Россию. Том 1. Л., Прибой, 1925 г., 6 000 экз.
• Ораторы Октября. Харьков, 1925.
• Главнейшие государства мира (1925)
• Чья рука? (убийство Нетте). Гиз, 1926.
• Взгляд на Запад. Изд. Московского т-ва писателей. (1927)
• Простые истины (1927)
• Стейниц. Ласкер (1936) — в серии ЖЗЛ
• Путешествие в некоторые отдалённые страны, мысли и чувства Джонатана Свифта, сначала исследователя, а потом воина в нескольких сражениях М., Советский писатель,1939. — 402 с., тир. 10 000 экз. Переиздания — 1964, 1986 г.
• Как возникла книга (1940)

Пьесы

• Заговор равных (1927) — запрещена постановлением Политбюро.
• Человек умер (1929)
• Аэроплан над городом (М., «Советская литература», 1934)
• Азорские острова (М.-Л., «Искусство», 1936)
• Именины (1937)
• Осторожный человек (1939)

Фильмография

Сценарист

• 1924 — Руки прочь!
• 1931 — Две дороги

Литература

• Парамонов, Борис. [www.svoboda.org/content/article/384122.html Русский европеец Михаил Левидов] (Russian), Радио Свобода (22 марта 2007). Проверено 18 мая 2016.

Ссылки

• [www.belousenko.com/wr_Steinitz.htm В. Стейниц]  (Проверено 14 октября 2011)
• [www.kino-teatr.ru/kino/screenwriter/sov/254895/bio/ М. Левидов]  (Проверено 14 октября 2011)

Отрывок, характеризующий Левидов, Михаил Юльевич

«Но это не мог быть он, один посреди этого пустого поля», подумал Ростов. В это время Александр повернул голову, и Ростов увидал так живо врезавшиеся в его памяти любимые черты. Государь был бледен, щеки его впали и глаза ввалились; но тем больше прелести, кротости было в его чертах. Ростов был счастлив, убедившись в том, что слух о ране государя был несправедлив. Он был счастлив, что видел его. Он знал, что мог, даже должен был прямо обратиться к нему и передать то, что приказано было ему передать от Долгорукова.
Но как влюбленный юноша дрожит и млеет, не смея сказать того, о чем он мечтает ночи, и испуганно оглядывается, ища помощи или возможности отсрочки и бегства, когда наступила желанная минута, и он стоит наедине с ней, так и Ростов теперь, достигнув того, чего он желал больше всего на свете, не знал, как подступить к государю, и ему представлялись тысячи соображений, почему это было неудобно, неприлично и невозможно.
«Как! Я как будто рад случаю воспользоваться тем, что он один и в унынии. Ему неприятно и тяжело может показаться неизвестное лицо в эту минуту печали; потом, что я могу сказать ему теперь, когда при одном взгляде на него у меня замирает сердце и пересыхает во рту?» Ни одна из тех бесчисленных речей, которые он, обращая к государю, слагал в своем воображении, не приходила ему теперь в голову. Те речи большею частию держались совсем при других условиях, те говорились большею частию в минуту побед и торжеств и преимущественно на смертном одре от полученных ран, в то время как государь благодарил его за геройские поступки, и он, умирая, высказывал ему подтвержденную на деле любовь свою.
«Потом, что же я буду спрашивать государя об его приказаниях на правый фланг, когда уже теперь 4 й час вечера, и сражение проиграно? Нет, решительно я не должен подъезжать к нему. Не должен нарушать его задумчивость. Лучше умереть тысячу раз, чем получить от него дурной взгляд, дурное мнение», решил Ростов и с грустью и с отчаянием в сердце поехал прочь, беспрестанно оглядываясь на всё еще стоявшего в том же положении нерешительности государя.
В то время как Ростов делал эти соображения и печально отъезжал от государя, капитан фон Толь случайно наехал на то же место и, увидав государя, прямо подъехал к нему, предложил ему свои услуги и помог перейти пешком через канаву. Государь, желая отдохнуть и чувствуя себя нездоровым, сел под яблочное дерево, и Толь остановился подле него. Ростов издалека с завистью и раскаянием видел, как фон Толь что то долго и с жаром говорил государю, как государь, видимо, заплакав, закрыл глаза рукой и пожал руку Толю.
«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.