Лейпцигская площадь
Лейпцигская площадь (нем. Leipziger Platz) — площадь в центре Берлина, граничащая на западе с Потсдамской площадью. От восточного края площади берёт начало Лейпцигская улица.
Восьмиугольная площадь под названием Октогон была заложена одновременно с современными Парижской площадью и площадью Меринга в 1732—1738 годах по проектам Филиппа Герлаха. В 1814 году площадь Октогон была переименована в Лейпцигскую в честь Битвы народов.
Во времена кайзеровской Германии на южной стороне площади размещалось прусское министерство сельского хозяйства, у юго-восточного края — прусское министерство торговли, а у северо-восточного — морское министерство. До 1867 года Лейпцигскую площадь от Потсдамской отделяла таможенная стена. В конце XIX века на Лейпцигской площади был возведён торговый дом «Вертхайм».
После Второй мировой войны застройка Лейпцигской площади оказалась в руинах, которые были впоследствии снесены. Берлинская стена в 1961 году прошла по Потсдамской площади с севера на юг. Северо-западная часть Лейпцигской площади оказалась в пограничной полосе. Её застройка началась только после объединения Германии в 1990 году, и площадь вновь стала обретать восьмиугольную форму. В 1998 году появился дворец Моссе. В 2005 году в новое здание на Лейпцигской площади въехало посольство Канады. На месте торгового дома «Вертхайм» 25 сентября 2014 года открылся многофункциональный торговый центр LP12 Mall of Berlin.
Напишите отзыв о статье "Лейпцигская площадь"
Ссылки
- [www.berlin.de/orte/sehenswuerdigkeiten/leipziger-platz/ Лейпцигская площадь на официальном сайте города (нем.)]
Отрывок, характеризующий Лейпцигская площадь
И с легкой и наивной откровенностью француза капитан рассказал Пьеру историю своих предков, свое детство, отрочество и возмужалость, все свои родственныеимущественные, семейные отношения. «Ma pauvre mere [„Моя бедная мать“.] играла, разумеется, важную роль в этом рассказе.– Mais tout ca ce n'est que la mise en scene de la vie, le fond c'est l'amour? L'amour! N'est ce pas, monsieur; Pierre? – сказал он, оживляясь. – Encore un verre. [Но все это есть только вступление в жизнь, сущность же ее – это любовь. Любовь! Не правда ли, мосье Пьер? Еще стаканчик.]
Пьер опять выпил и налил себе третий.
– Oh! les femmes, les femmes! [О! женщины, женщины!] – и капитан, замаслившимися глазами глядя на Пьера, начал говорить о любви и о своих любовных похождениях. Их было очень много, чему легко было поверить, глядя на самодовольное, красивое лицо офицера и на восторженное оживление, с которым он говорил о женщинах. Несмотря на то, что все любовные истории Рамбаля имели тот характер пакостности, в котором французы видят исключительную прелесть и поэзию любви, капитан рассказывал свои истории с таким искренним убеждением, что он один испытал и познал все прелести любви, и так заманчиво описывал женщин, что Пьер с любопытством слушал его.
Очевидно было, что l'amour, которую так любил француз, была ни та низшего и простого рода любовь, которую Пьер испытывал когда то к своей жене, ни та раздуваемая им самим романтическая любовь, которую он испытывал к Наташе (оба рода этой любви Рамбаль одинаково презирал – одна была l'amour des charretiers, другая l'amour des nigauds) [любовь извозчиков, другая – любовь дурней.]; l'amour, которой поклонялся француз, заключалась преимущественно в неестественности отношений к женщине и в комбинация уродливостей, которые придавали главную прелесть чувству.
