Лелей, Аркадий Степанович

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Аркадий Степанович Лелей
Дата рождения:

25 августа 1946(1946-08-25) (77 лет)

Место рождения:

деревня Ладорож, Пинский район, Брестская область

Страна:

СССР, Россия

Научная сфера:

энтомология

Место работы:

Биолого-почвенный институт ДВО РАН

Учёное звание:

профессор

Альма-матер:

Казахский государственный университет

Известен как:

специалист по осам-немкам и другим жалящим перепончатокрылым

Аркадий Степанович Лелей (25 августа 1946, деревня Ладорож, Пинский район, Брестская область) — российский учёный-биолог в области систематики насекомых, доктор биологических наук (1993), профессор Биолого-почвенного института ДВО РАН. Член Русского энтомологического общества.



Биография

Аркадий Степанович Лелей родился 25 августа 1946 года в деревне Ладорож Пинского района. Затем семья переехала в Пинск. В 1965 году поступил на биологический факультет Казахского государственного университета в городе Алма-Ата, который окончил с красным дипломом в 1970 году[1]. С 1970 по 1972 гг. проходил действительную службу в рядах Внутренних войск МВД СССР в должности командира взвода. В 1977 году он окончил аспирантуру Биолого-почвенного института при Дальневосточной АН во Владивостоке и остался работать там младшим научным сотрудником. В 1978 году он защитил кандидатскую диссертацию в Зоологическом институте АН СССР в Ленинграде на тему «Осы семейств Mutillidae и Myrmosidae (Hymenoptera) фауны СССР», в октябре 1993 года защитил докторскую диссертацию в Зоологическом институте РАН, Санкт-Петербург на тему «Филогения и эволюция ос семейства Mutillidae и их положение в системе Scolioidea (Hymenoptera)»[2]. С 1986 года старший научный сотрудник института, с 1989 года — заведующий лабораторией систематики и зоогеографии наземных членистоногих. С 1992 года заведует лабораторией энтомологии Биолого-почвенного института Дальневосточной Академии наук.

Публикации

Лелей является автором более 200 научных публикаций[3]. Вот только некоторые из них:

  • Лелей А. С. Осы-немки (Hymenoptera, Mutillidae) фауны СССР и сопредельных стран. — Л.: Наука, 1985.
  • Лелей А. С. (1995). 63. Сем. Mutillidae — Немки, или мутиллиды // Определитель насекомых Дальнего Востока России. — Санкт-Петербург.
  • Лелей А. С. (2002). Каталог ос-немок (Hymenoptera, Mutillidae) Палеарктической области // Владивосток, Дальнаука, 2002.
  • Лелей А. С. (2005). Каталог ос-немок (Hymenoptera, Mutillidae) ориентальной области — Владивосток: Дальнаука, 2005.
  • Определитель насекомых Дальнего Востока России. Т. IV. Сетчатокрылообразные, скорпионницы, перепончатокрылые. Ч. 1. СПб: Наука. (коллективная монография).

Напишите отзыв о статье "Лелей, Аркадий Степанович"

Примечания

  1. [sch11.pinsk.edu.by/main.aspx?guid=1751 Лелей Аркадий Степанович]
  2. [www.halt.ru/~ibss/zoology_lab_entomology_0.htm Лаборатория энтомологии]
  3. [www.ibss.febras.ru/employee_details.aspx?id=7 Лаборатория энтомологии]

Отрывок, характеризующий Лелей, Аркадий Степанович

– Ну, хорошо, хорошо, – закричал Денисов, – теперь нечего отговариваться, за вами barcarolla, умоляю вас.
Графиня оглянулась на молчаливого сына.
– Что с тобой? – спросила мать у Николая.
– Ах, ничего, – сказал он, как будто ему уже надоел этот всё один и тот же вопрос.
– Папенька скоро приедет?
– Я думаю.
«У них всё то же. Они ничего не знают! Куда мне деваться?», подумал Николай и пошел опять в залу, где стояли клавикорды.
Соня сидела за клавикордами и играла прелюдию той баркароллы, которую особенно любил Денисов. Наташа собиралась петь. Денисов восторженными глазами смотрел на нее.
Николай стал ходить взад и вперед по комнате.
«И вот охота заставлять ее петь? – что она может петь? И ничего тут нет веселого», думал Николай.
Соня взяла первый аккорд прелюдии.
«Боже мой, я погибший, я бесчестный человек. Пулю в лоб, одно, что остается, а не петь, подумал он. Уйти? но куда же? всё равно, пускай поют!»
Николай мрачно, продолжая ходить по комнате, взглядывал на Денисова и девочек, избегая их взглядов.
«Николенька, что с вами?» – спросил взгляд Сони, устремленный на него. Она тотчас увидала, что что нибудь случилось с ним.
Николай отвернулся от нее. Наташа с своею чуткостью тоже мгновенно заметила состояние своего брата. Она заметила его, но ей самой так было весело в ту минуту, так далека она была от горя, грусти, упреков, что она (как это часто бывает с молодыми людьми) нарочно обманула себя. Нет, мне слишком весело теперь, чтобы портить свое веселье сочувствием чужому горю, почувствовала она, и сказала себе:
«Нет, я верно ошибаюсь, он должен быть весел так же, как и я». Ну, Соня, – сказала она и вышла на самую середину залы, где по ее мнению лучше всего был резонанс. Приподняв голову, опустив безжизненно повисшие руки, как это делают танцовщицы, Наташа, энергическим движением переступая с каблучка на цыпочку, прошлась по середине комнаты и остановилась.
«Вот она я!» как будто говорила она, отвечая на восторженный взгляд Денисова, следившего за ней.
«И чему она радуется! – подумал Николай, глядя на сестру. И как ей не скучно и не совестно!» Наташа взяла первую ноту, горло ее расширилось, грудь выпрямилась, глаза приняли серьезное выражение. Она не думала ни о ком, ни о чем в эту минуту, и из в улыбку сложенного рта полились звуки, те звуки, которые может производить в те же промежутки времени и в те же интервалы всякий, но которые тысячу раз оставляют вас холодным, в тысячу первый раз заставляют вас содрогаться и плакать.
Наташа в эту зиму в первый раз начала серьезно петь и в особенности оттого, что Денисов восторгался ее пением. Она пела теперь не по детски, уж не было в ее пеньи этой комической, ребяческой старательности, которая была в ней прежде; но она пела еще не хорошо, как говорили все знатоки судьи, которые ее слушали. «Не обработан, но прекрасный голос, надо обработать», говорили все. Но говорили это обыкновенно уже гораздо после того, как замолкал ее голос. В то же время, когда звучал этот необработанный голос с неправильными придыханиями и с усилиями переходов, даже знатоки судьи ничего не говорили, и только наслаждались этим необработанным голосом и только желали еще раз услыхать его. В голосе ее была та девственная нетронутость, то незнание своих сил и та необработанная еще бархатность, которые так соединялись с недостатками искусства пенья, что, казалось, нельзя было ничего изменить в этом голосе, не испортив его.