Лермантов, Владимир Владимирович

Владимир Владимирович Лермантов
Дата рождения:	15 (3) ноября 1845(1845-11-03)
Место рождения:	Санкт-Петербург
Дата смерти:	4 января 1919(1919-01-04) (73 года)
Место смерти:	Петроград
Страна:	Российская империя Российская империя
Научная сфера:	экспериментальная физика
Место работы:	Санкт-Петербургский университет
Альма-матер:	Санкт-Петербургский университет

Влади́мир Влади́мирович Ле́рмантов (3 (15) ноября 1845, Санкт-Петербург — 4 января 1919, Петроград) — русский физик-экспериментатор и педагог.

Биография

Родился в Санкт-Петербурге в 1845 году. Сын отставного генерал-майора Владимира Николаевича Лермантова (1796—1872), инспектора Института Корпуса инженеров путей сообщения, героя Отечественной войны 1812 года, двоюродного брата М. Ю. Лермонтова^{[неавторитетный источник? 3749 дней]}. Мать В. В. Лермантова — Елизавета Николаевна, урождённая Дубенская, дочь сенатора Николая Порфирьевича Дубенского.

В 1861 году поступил в 6-й класс 5-й Санкт-Петербургской гимназии, курс которой он окончил в 1863 году и поступил на математическое отделение физико-математического факультета Санкт-Петербургского университета.

В 1868 году закончил университет с получением степени кандидата. В 1870 году по представлению Ф. Ф. Петрушевского стал лаборантом (ассистентом) при физическом кабинете (учебной физической лаборатории, созданной Петрушевским в 1865 году, впервые в России и раньше, чем где-либо за границей) и в течение всей жизни работал в этой должности, занимаясь экспериментальной физикой. Лермантов много работал над созданием новых физических учебных и демонстрационных приборов, сконструировав их более 100; некоторые из них использовались ещё в 1950-х годах. Многие из этих приборов экспонировались на выставках и научных съездах в России и за границей. На выставке Первого конгресса электриков в 1881 году в Париже Лермантову была присуждена серебряная медаль. Он принимал значительное участие и в создании приборов для исследовательских работ.

Поместил в «Журнале Русского физико-химического общества» статьи: «Фотографический процесс» (1877), «О химическом и фотографическом действии света» (1879), где впервые (за 15-20 лет до аналогичных работ зарубежных физико-химиков) высказал догадку, что скрытое фотографическое изображение состоит из центров металлического серебра, которые образуются в объёме микрокристаллов галогенида серебра. Электрохимическая («гальванопластическая») теория Лермантова была подтверждена в 1882 году экспериментами его сотрудника, Н. Н. Хамонтова.

Ещё одна его важная работа, изданная в ЖРФХО, — «Об увеличении при измерении углов по способу Гаусса» (1890). Отдельно издал ценные пособия: «Объяснения практических работ по физике» (СПб., 3 выпуска, 1908—1912; дополнительный выпуск: «Высшая математика для нематематиков», ib., 1904); «Методика физики и содержание приборов в исправности» (ib., 1907). В 1892 году совместно с Д. И. Дьяконовым издал «Руководство к обработке стекла на паяльном столе» (1892), которое выдержало три переиздания на русском языке (последнее в 1924 г.) и было переведено на немецкий язык (1895). Опубликовал ряд обзоров о работах российских физиков в «Journal de Physique» (Франция).

Напечатал свыше 50 крупных статей по вопросам приборов экспериментальной физики и различным ремёслам в Энциклопедическом словаре Брокгауза и Ефрона под псевдонимом [В. Л.] (см. s:Категория:Словарные статьи Владимира Владимировича Лермантова).

В 1894, оставаясь ассистентом физической лаборатории, начал читать приват-доцентский курс «Введение к практическим занятиям по физике». В 1904 году, после 35 лет работы, был отчислен из штата, однако оставался внештатным лаборантом ещё 10 лет, до 1914 года.

Разработал оригинальную систему педагогических взглядов, направленную на практический характер обучения школьников и студентов. Издал «Курс применимой алгебры» (1900; 2-е изд. 1911), где была отражена эта позиция.

Был одним из организаторов Физического общества (позже Физического отделения РФХО), созданного в 1872 г. при Петербургском университете. Много лет избирался на пост делопроизводителя (учёного секретаря) Общества (1874—1877), казначея Физического отделения РФХО (1878—1906), был членом совета Физического отделения и членом совета самого РФХО, принимал участие в многочисленных комиссиях Общества.

Имел большой круг знакомых среди учёных-современников, был в дружеских отношениях с П. Л. Чебышёвым, Д. И. Менделеевым, П. Н. Лебедевым, Н. Г. Егоровым и многими другими.

Скончался в 1919 году, похоронен на Волковском кладбище.

Семья

Сестра: Мария Владимировна Лермантова (1840—1916).

Жена: Екатерина Антоновна Лермантова (?—1941).

Дети:

• Елизавета Владимировна Лермонтова (Тыжнова).
• Надежда Владимировна Лермонтова, художник-экспрессионист.
• Владимир Владимирович Лермонтов (?—1941) физик-электронщик, сотрудник Л. С. Термена.
• Екатерина Владимировна Лермонтова (1889—1942) одна из первых женщин-геологов.
• Александра Владимировна Лермонтова (1892—1964), физик-спектроскопист, жена известного физика В. А. Фока.

Ссылки

• Биографический словарь профессоров и преподавателей Императорского С.-Петербургского университета за истекшую третью четверть века его существования. 1869—1894. — СПб.: Тип. и лит. Б. М. Вольфа, 1896. — Т. 1. — С. 390—391.
• Малахов Я. С. [ufn.ru/ru/articles/1956/3/f/ Владимир Владимирович Лермантов] // Успехи физических наук. — Т. 58. — 1956. — С. 555—564.
• Мошковский Ю. Ш. Теория фотографического процесса В. В. Лермантова // Успехи химии. — 1952. — Вып. 3. — С. 360.
• Енохович А. С. Владимир Владимирович Лермантов (к 30-летию со дня смерти) // Физика в школе. — 1949. — № 1. — С. 92—96.
• Лермантов, Владимир Владимирович // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• [www.fototeni.ru/24_1_lermantov.php Владимир Лермантов и Дмитрий Менделеев]

Отрывок, характеризующий Лермантов, Владимир Владимирович

Торжковская торговка визгливым голосом предлагала свой товар и в особенности козловые туфли. «У меня сотни рублей, которых мне некуда деть, а она в прорванной шубе стоит и робко смотрит на меня, – думал Пьер. И зачем нужны эти деньги? Точно на один волос могут прибавить ей счастья, спокойствия души, эти деньги? Разве может что нибудь в мире сделать ее и меня менее подверженными злу и смерти? Смерть, которая всё кончит и которая должна притти нынче или завтра – всё равно через мгновение, в сравнении с вечностью». И он опять нажимал на ничего не захватывающий винт, и винт всё так же вертелся на одном и том же месте.
Слуга его подал ему разрезанную до половины книгу романа в письмах m mе Suza. [мадам Сюза.] Он стал читать о страданиях и добродетельной борьбе какой то Аmelie de Mansfeld. [Амалии Мансфельд.] «И зачем она боролась против своего соблазнителя, думал он, – когда она любила его? Не мог Бог вложить в ее душу стремления, противного Его воле. Моя бывшая жена не боролась и, может быть, она была права. Ничего не найдено, опять говорил себе Пьер, ничего не придумано. Знать мы можем только то, что ничего не знаем. И это высшая степень человеческой премудрости».
Всё в нем самом и вокруг него представлялось ему запутанным, бессмысленным и отвратительным. Но в этом самом отвращении ко всему окружающему Пьер находил своего рода раздражающее наслаждение.
– Осмелюсь просить ваше сиятельство потесниться крошечку, вот для них, – сказал смотритель, входя в комнату и вводя за собой другого, остановленного за недостатком лошадей проезжающего. Проезжающий был приземистый, ширококостый, желтый, морщинистый старик с седыми нависшими бровями над блестящими, неопределенного сероватого цвета, глазами.
Пьер снял ноги со стола, встал и перелег на приготовленную для него кровать, изредка поглядывая на вошедшего, который с угрюмо усталым видом, не глядя на Пьера, тяжело раздевался с помощью слуги. Оставшись в заношенном крытом нанкой тулупчике и в валеных сапогах на худых костлявых ногах, проезжий сел на диван, прислонив к спинке свою очень большую и широкую в висках, коротко обстриженную голову и взглянул на Безухого. Строгое, умное и проницательное выражение этого взгляда поразило Пьера. Ему захотелось заговорить с проезжающим, но когда он собрался обратиться к нему с вопросом о дороге, проезжающий уже закрыл глаза и сложив сморщенные старые руки, на пальце одной из которых был большой чугунный перстень с изображением Адамовой головы, неподвижно сидел, или отдыхая, или о чем то глубокомысленно и спокойно размышляя, как показалось Пьеру. Слуга проезжающего был весь покрытый морщинами, тоже желтый старичек, без усов и бороды, которые видимо не были сбриты, а никогда и не росли у него. Поворотливый старичек слуга разбирал погребец, приготовлял чайный стол, и принес кипящий самовар. Когда всё было готово, проезжающий открыл глаза, придвинулся к столу и налив себе один стакан чаю, налил другой безбородому старичку и подал ему. Пьер начинал чувствовать беспокойство и необходимость, и даже неизбежность вступления в разговор с этим проезжающим.
Слуга принес назад свой пустой, перевернутый стакан с недокусанным кусочком сахара и спросил, не нужно ли чего.
– Ничего. Подай книгу, – сказал проезжающий. Слуга подал книгу, которая показалась Пьеру духовною, и проезжающий углубился в чтение. Пьер смотрел на него. Вдруг проезжающий отложил книгу, заложив закрыл ее и, опять закрыв глаза и облокотившись на спинку, сел в свое прежнее положение. Пьер смотрел на него и не успел отвернуться, как старик открыл глаза и уставил свой твердый и строгий взгляд прямо в лицо Пьеру.
Пьер чувствовал себя смущенным и хотел отклониться от этого взгляда, но блестящие, старческие глаза неотразимо притягивали его к себе.


– Имею удовольствие говорить с графом Безухим, ежели я не ошибаюсь, – сказал проезжающий неторопливо и громко. Пьер молча, вопросительно смотрел через очки на своего собеседника.
– Я слышал про вас, – продолжал проезжающий, – и про постигшее вас, государь мой, несчастье. – Он как бы подчеркнул последнее слово, как будто он сказал: «да, несчастье, как вы ни называйте, я знаю, что то, что случилось с вами в Москве, было несчастье». – Весьма сожалею о том, государь мой.
Пьер покраснел и, поспешно спустив ноги с постели, нагнулся к старику, неестественно и робко улыбаясь.
– Я не из любопытства упомянул вам об этом, государь мой, но по более важным причинам. – Он помолчал, не выпуская Пьера из своего взгляда, и подвинулся на диване, приглашая этим жестом Пьера сесть подле себя. Пьеру неприятно было вступать в разговор с этим стариком, но он, невольно покоряясь ему, подошел и сел подле него.
– Вы несчастливы, государь мой, – продолжал он. – Вы молоды, я стар. Я бы желал по мере моих сил помочь вам.
– Ах, да, – с неестественной улыбкой сказал Пьер. – Очень вам благодарен… Вы откуда изволите проезжать? – Лицо проезжающего было не ласково, даже холодно и строго, но несмотря на то, и речь и лицо нового знакомца неотразимо привлекательно действовали на Пьера.
– Но если по каким либо причинам вам неприятен разговор со мною, – сказал старик, – то вы так и скажите, государь мой. – И он вдруг улыбнулся неожиданно, отечески нежной улыбкой.
– Ах нет, совсем нет, напротив, я очень рад познакомиться с вами, – сказал Пьер, и, взглянув еще раз на руки нового знакомца, ближе рассмотрел перстень. Он увидал на нем Адамову голову, знак масонства.
– Позвольте мне спросить, – сказал он. – Вы масон?
– Да, я принадлежу к братству свободных каменьщиков, сказал проезжий, все глубже и глубже вглядываясь в глаза Пьеру. – И от себя и от их имени протягиваю вам братскую руку.
– Я боюсь, – сказал Пьер, улыбаясь и колеблясь между доверием, внушаемым ему личностью масона, и привычкой насмешки над верованиями масонов, – я боюсь, что я очень далек от пониманья, как это сказать, я боюсь, что мой образ мыслей насчет всего мироздания так противоположен вашему, что мы не поймем друг друга.
– Мне известен ваш образ мыслей, – сказал масон, – и тот ваш образ мыслей, о котором вы говорите, и который вам кажется произведением вашего мысленного труда, есть образ мыслей большинства людей, есть однообразный плод гордости, лени и невежества. Извините меня, государь мой, ежели бы я не знал его, я бы не заговорил с вами. Ваш образ мыслей есть печальное заблуждение.
– Точно так же, как я могу предполагать, что и вы находитесь в заблуждении, – сказал Пьер, слабо улыбаясь.
– Я никогда не посмею сказать, что я знаю истину, – сказал масон, всё более и более поражая Пьера своею определенностью и твердостью речи. – Никто один не может достигнуть до истины; только камень за камнем, с участием всех, миллионами поколений, от праотца Адама и до нашего времени, воздвигается тот храм, который должен быть достойным жилищем Великого Бога, – сказал масон и закрыл глаза.
– Я должен вам сказать, я не верю, не… верю в Бога, – с сожалением и усилием сказал Пьер, чувствуя необходимость высказать всю правду.
Масон внимательно посмотрел на Пьера и улыбнулся, как улыбнулся бы богач, державший в руках миллионы, бедняку, который бы сказал ему, что нет у него, у бедняка, пяти рублей, могущих сделать его счастие.
– Да, вы не знаете Его, государь мой, – сказал масон. – Вы не можете знать Его. Вы не знаете Его, оттого вы и несчастны.
– Да, да, я несчастен, подтвердил Пьер; – но что ж мне делать?
– Вы не знаете Его, государь мой, и оттого вы очень несчастны. Вы не знаете Его, а Он здесь, Он во мне. Он в моих словах, Он в тебе, и даже в тех кощунствующих речах, которые ты произнес сейчас! – строгим дрожащим голосом сказал масон.