Либреттология
Поделись знанием:
– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.
Общество после чаю перешло в диванную, и княжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подле m lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью. Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе его взгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно поэтический мир, а чувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взгляд же Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениям ножки m lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано. M lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоже новое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.
Либреттология — наука о либретто как литературной основе вокальных произведений, изучающая соотношение либретто и литературных источников, а также роль либретто в истории культуры[1].
Содержание
История
Одним из первых исследователей в области либреттологии был Ульрих Вайсштайн[2] (нем. Ulrich Weisstein), специалист по компаративной литературе и компаративному искусству, который в своих работах много внимания уделял изучению оперы. Его эссе «Либретто как литература»[1] (англ. The Libretto as Literature, 1961[3]) было посвящено историческим, культурным и литературным аспектам изучения либретто[4]. По мнению некоторых исследователей[5], сам термин «либреттология» приобрёл известность благодаря работам Вайсштайна[6].
Специальное внимание либретто как значимому элементу оперы уделял американский музыковед Патрик Джон Смит, опубликовавший в 1970 году книгу «Десятая муза: Исторический очерк оперного либретто» (англ. The Tenth Muse, a Historical Study of the Opera Libretto). В германской традиции значительным шагом в изучении либретто стал сборник трудов «Опера как текст: Изучение либретто в рамках романистики» (нем. Oper als Text: Romanistische Beiträge zur Libretto-Forschung; 1986), подготовленный профессором Бамбергского университета Альбертом Гиром; другие учёные, внёсшие заметный вклад в развитие этой дисциплины, — Клаус Гюнтер Юст, Курт Хонолка, Кристоф Нидер[7]. В романском научном сообществе легитимация либреттологии как особой отрасли исследований была проведена в работе Мариз Жёлан-Мейно «Легитимность либреттологии» (фр. Légitimité de la librettologie; 1976)[8].
В 2000 году в Вене открылся Институт Да Понте (нем. Da Ponte Institut, по имени выдающегося либреттиста Лоренцо да Понте), одним из направлений работы которого объявлена либреттология — преимущественно на материале оперы XVII—XVIII веков.
Специальная теория с расширением понятия «либретто»
В 1970—80-е годы на стыке музыковедения и литературоведения начала оформляться специальная теория о словесном компоненте музыкального произведения.
В СССР «остро поставил вопрос о настоятельной необходимости изучения оперных сценариев (а также выработке специальной теории „либреттологии“)»[9] харьковский музыковед Григорий Ганзбург, придавший термину «либретто» расширительный характер: по Ганзбургу, в качестве либретто следует рассматривать «любой литературный (словесный) текст, который, вступая во взаимодействие с музыкой, образует синтетическое произведение»[10], то есть не только сценарий оперы, оперетты или балета, но и вербальный элемент песни, романса, хора, мелодекламации и т. п.
Источники
- ↑ 1 2 Emerson C. [www.jstor.org/pss/823597 Back to the future: Shostakovich’s revision of Leskov’s ‘Lady Macbeth of Mtsensk District’] // Cambridge Opera Journal (1989), 1: 59-78. Cambridge University Press 1989. DOI:10.1017/S0954586700002767
- ↑ Wood A. J. E. [digital.library.adelaide.edu.au/dspace/bitstream/2440/49219/1/02whole.pdf#page=24 The Poetics of Libretti: Reading the Opera Works of Gwen Harwood and Larry Sitsky] // University of Adelaide, 2007. p.15
- ↑ Weisstein U. The Libretto as Literature // Books Abroad: An International Literary Quarterly (Winter, 1961), p.16—22.
«It seems especially desirable that the ‘ancillary’ genre of the libretto should receive fairer treatment both with regard to its dramatic and its poetic qualities, for the serious critical attempts to deal with this stepchild of literature are few and far between. All the greater is the challenge posed for the literary critic of the libretto». - ↑ Bernhart W. [books.google.com/books?id=LcIY1hkHZPkC&lpg=PP1&hl=ru&pg=PR7#v=onepage&q&f=false Preface] // Selected essays on opera by Ulrich Weisstein. Word and music studies (Том 8).— Rodopi, 2006. ISBN 904202111X, ISBN 9789042021112
- ↑ Wood A. J. E. [digital.library.adelaide.edu.au/dspace/bitstream/2440/49219/1/02whole.pdf#page=14 The Poetics of Libretti: Reading the Opera Works of Gwen Harwood and Larry Sitsky] // University of Adelaide, 2007. p.5
- ↑ См. напр. Weisstein U. Librettology: The Fine Art of Coping with a Chinese Twin // Komparatistische Hefte. 5/6 (1982), S. 23-42 (Universität Bayreuth, 1986)
- ↑ Merlin C. Le temps dans la dramaturgie wagnérienne: Contribution à une étude dramaturgique des opéras de Richard Wagner. — P. Lang, 2001. [books.google.ru/books?ei=ChYmTuuEHsWSOsb-6LwK&ct=result&id=Xv0ZAQAAIAAJ&dq=L%C3%A9gitimit%C3%A9+librettologie#search_anchor] (фр.)
- ↑ Isabelle Duquenne et al. Patrimoines insolites: théâtre, opéra, écrits savants et autres fers à dorer — Editions de l’ENSSIB, 1997. — P. 17. (фр.)
- ↑ [www.ivanovo.ac.ru/files/science/avtoreferat/rakhmankova.doc Е. Рахманькова. Жанр оперного либретто в творчестве А. Н. Островского]: Автореферат диссертации … кандидата филологических наук. — Иваново: Ивановский государственный университет, 2009. — С. 3.
- ↑ Г. И. Ганзбург. О либреттологии // «Советская музыка», 1990, № 2. — С.78-79.
Напишите отзыв о статье "Либреттология"
Литература
- Соллертинский И. И. Драматургия оперного либретто (Сокращенная стенограмма доклада на Всесоюзной оперной конференции, 18 декабря 1940 г.) // Советская музыка. — 1941. — № 3. — С. 21-31.
- Оголевец А. С. Слово и музыка в вокально-драматических жанрах. — М.: МузГИЗ, 1960. — 522 с.
- Ярустовский Б. М. Очерки по драматургии оперы XX века: В 2 кн. — Кн. 1: М.: Музыка, 1971. — 358 с. Кн. 2: М.: Музыка, 1978. — 261 с.
- Ганзбург Г. И. О перспективах либреттологии // Музыкальный театр ХХ века: События, проблемы, итоги, перспективы / Ред.-сост. А. А. Баева, Е. Н. Куриленко. — М.: Едиториал УРСС, 2004. — С. 244—249. ISBN 5-354-00812-3.
- Ганзбург Г. И. Лібретологія // Українська музична енциклопедiя. – Т. 3. – Київ: Інститут мистецтвознавства, фольклористики та етнології ім. М. Т. Рильського Національної академії наук України, 2011. – С. 151-152. ISBN 978-966-02-6061-0
- Patrick J. Smith. The tenth muse: a historical study of the opera libretto. — Gollancz, 1971. — 417 p. (англ.)
- Klaus-Dieter Link. Literarische Perspektiven des Opernlibrettos: Studien zur italienischen Oper von 1850 bis 1920. — Bouvier, 1975. — 157 S. (нем.)
- Maryse Jeuland-Meynaud. Légitimité de la librettologie // «Revue des Études Italiennes» (Paris), Tome XXI (1976, nouvelle série), pp. 60-101. (фр.)
- Oper als Text: Romanistische Beiträge zur Libretto-Forschung. / Hrsg. Albert Gier. — Carl Winter Universitätsverlag, 1986. — 318 S. (нем.)
- Albert Gier. Das Libretto: Theorie und Geschichte einer musikoliterarischen Gattung. — Wissenschaftliche Buchgesellschaft, 1998. — 338 S. (нем.)
- Léonard A. Rosmarin. When Literature becomes Opera: Study of a transformational process. — Rodopi, 1999. — 160 p. (англ.)
Ссылки
- [www.rossinigesellschaft.de/members/gier/LIBBGVOR.html Albert Gier. Analytische Bibliographie zur Libretto- und Opernforschung] (нем.)
- Heinrich K. [www.donjuanarchiv.at/fileadmin/DJA/Verlag/Publikationen/Maske_Kothurn/K_Heinrich_Notes_on_Librettology.pdf Notes on Librettology] (англ.) // «Maske und Kothurn». Internationale Beiträge zur Theater-, Film- und Medienwissenschaft. 52(4), 2006. p.11—15. ISBN 978-3-205-77617-8
Отрывок, характеризующий Либреттология
– Ну, вот что: вы, мой милый, говорят, за границей воспитывались. Не так, как нас с твоим отцом дьячок грамоте учил. Скажите мне, мой милый, вы теперь служите в конной гвардии? – спросил старик, близко и пристально глядя на Анатоля.– Нет, я перешел в армию, – отвечал Анатоль, едва удерживаясь от смеха.
– А! хорошее дело. Что ж, хотите, мой милый, послужить царю и отечеству? Время военное. Такому молодцу служить надо, служить надо. Что ж, во фронте?
– Нет, князь. Полк наш выступил. А я числюсь. При чем я числюсь, папа? – обратился Анатоль со смехом к отцу.
– Славно служит, славно. При чем я числюсь! Ха ха ха! – засмеялся князь Николай Андреевич.
И Анатоль засмеялся еще громче. Вдруг князь Николай Андреевич нахмурился.
– Ну, ступай, – сказал он Анатолю.
Анатоль с улыбкой подошел опять к дамам.
– Ведь ты их там за границей воспитывал, князь Василий? А? – обратился старый князь к князю Василью.
– Я делал, что мог; и я вам скажу, что тамошнее воспитание гораздо лучше нашего.
– Да, нынче всё другое, всё по новому. Молодец малый! молодец! Ну, пойдем ко мне.
Он взял князя Василья под руку и повел в кабинет.
Князь Василий, оставшись один на один с князем, тотчас же объявил ему о своем желании и надеждах.
– Что ж ты думаешь, – сердито сказал старый князь, – что я ее держу, не могу расстаться? Вообразят себе! – проговорил он сердито. – Мне хоть завтра! Только скажу тебе, что я своего зятя знать хочу лучше. Ты знаешь мои правила: всё открыто! Я завтра при тебе спрошу: хочет она, тогда пусть он поживет. Пускай поживет, я посмотрю. – Князь фыркнул.
– Пускай выходит, мне всё равно, – закричал он тем пронзительным голосом, которым он кричал при прощаньи с сыном.
– Я вам прямо скажу, – сказал князь Василий тоном хитрого человека, убедившегося в ненужности хитрить перед проницательностью собеседника. – Вы ведь насквозь людей видите. Анатоль не гений, но честный, добрый малый, прекрасный сын и родной.
– Ну, ну, хорошо, увидим.
Как оно всегда бывает для одиноких женщин, долго проживших без мужского общества, при появлении Анатоля все три женщины в доме князя Николая Андреевича одинаково почувствовали, что жизнь их была не жизнью до этого времени. Сила мыслить, чувствовать, наблюдать мгновенно удесятерилась во всех их, и как будто до сих пор происходившая во мраке, их жизнь вдруг осветилась новым, полным значения светом.
Княжна Марья вовсе не думала и не помнила о своем лице и прическе. Красивое, открытое лицо человека, который, может быть, будет ее мужем, поглощало всё ее внимание. Он ей казался добр, храбр, решителен, мужествен и великодушен. Она была убеждена в этом. Тысячи мечтаний о будущей семейной жизни беспрестанно возникали в ее воображении. Она отгоняла и старалась скрыть их.
«Но не слишком ли я холодна с ним? – думала княжна Марья. – Я стараюсь сдерживать себя, потому что в глубине души чувствую себя к нему уже слишком близкою; но ведь он не знает всего того, что я о нем думаю, и может вообразить себе, что он мне неприятен».
И княжна Марья старалась и не умела быть любезной с новым гостем. «La pauvre fille! Elle est diablement laide», [Бедная девушка, она дьявольски дурна собою,] думал про нее Анатоль.
M lle Bourienne, взведенная тоже приездом Анатоля на высокую степень возбуждения, думала в другом роде. Конечно, красивая молодая девушка без определенного положения в свете, без родных и друзей и даже родины не думала посвятить свою жизнь услугам князю Николаю Андреевичу, чтению ему книг и дружбе к княжне Марье. M lle Bourienne давно ждала того русского князя, который сразу сумеет оценить ее превосходство над русскими, дурными, дурно одетыми, неловкими княжнами, влюбится в нее и увезет ее; и вот этот русский князь, наконец, приехал. У m lle Bourienne была история, слышанная ею от тетки, доконченная ею самой, которую она любила повторять в своем воображении. Это была история о том, как соблазненной девушке представлялась ее бедная мать, sa pauvre mere, и упрекала ее за то, что она без брака отдалась мужчине. M lle Bourienne часто трогалась до слез, в воображении своем рассказывая ему , соблазнителю, эту историю. Теперь этот он , настоящий русский князь, явился. Он увезет ее, потом явится ma pauvre mere, и он женится на ней. Так складывалась в голове m lle Bourienne вся ее будущая история, в самое то время как она разговаривала с ним о Париже. Не расчеты руководили m lle Bourienne (она даже ни минуты не обдумывала того, что ей делать), но всё это уже давно было готово в ней и теперь только сгруппировалось около появившегося Анатоля, которому она желала и старалась, как можно больше, нравиться.
Маленькая княгиня, как старая полковая лошадь, услыхав звук трубы, бессознательно и забывая свое положение, готовилась к привычному галопу кокетства, без всякой задней мысли или борьбы, а с наивным, легкомысленным весельем.
Несмотря на то, что Анатоль в женском обществе ставил себя обыкновенно в положение человека, которому надоедала беготня за ним женщин, он чувствовал тщеславное удовольствие, видя свое влияние на этих трех женщин. Кроме того он начинал испытывать к хорошенькой и вызывающей Bourienne то страстное, зверское чувство, которое на него находило с чрезвычайной быстротой и побуждало его к самым грубым и смелым поступкам.
Общество после чаю перешло в диванную, и княжну попросили поиграть на клавикордах. Анатоль облокотился перед ней подле m lle Bourienne, и глаза его, смеясь и радуясь, смотрели на княжну Марью. Княжна Марья с мучительным и радостным волнением чувствовала на себе его взгляд. Любимая соната переносила ее в самый задушевно поэтический мир, а чувствуемый на себе взгляд придавал этому миру еще большую поэтичность. Взгляд же Анатоля, хотя и был устремлен на нее, относился не к ней, а к движениям ножки m lle Bourienne, которую он в это время трогал своею ногою под фортепиано. M lle Bourienne смотрела тоже на княжну, и в ее прекрасных глазах было тоже новое для княжны Марьи выражение испуганной радости и надежды.
