Ланшот-Гомпа
Поделись знанием:
В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
(перенаправлено с «Лингшед Гомпа»)
| Ланшот-Гомпа | |
 Ланшот | |
| Тибетское название | |
|---|---|
| Тибетское письмо |
གླིང༌སྙེད༌དགོན་པ |
| Вайли |
gling snyed dgon pa |
| Фонетика |
ling nyé gön pa |
| Местонахождение | |
| Местонахождение | |
|
| |
| Координаты: |
33°54′11″ с. ш. 76°49′10″ в. д. / 33.903056° с. ш. 76.819444° в. д. (G) [www.openstreetmap.org/?mlat=33.903056&mlon=76.819444&zoom=14 (O)] (Я) |
| Информация о монастыре | |
| Основатель |
Кьябдже Дагом Ринпоче |
| Школа | |
| Число монахов |
60 |
Ланшот-Гомпа — гелугпинский буддийский монастырь в Занскаре в штате Ладакх, Джамму и Кашмир северная Индия. Джанчуб Тенсунг Дордже центр был основан в Ланшоте Кьябдже Дагом Ринпоче.
Содержание
Описание
В монастыре живёт 60 монахов, монастырь на поти от Занскара к Ламаюру. Его обслуживают соседние деревни с точно таким же именем.[1]
Отмеченный на старейшей сохранившейся карте 'Лингшот' в четырёх переходах от Кхалатсе. Здесь жили два сына Лхачена Бхагана (la chen bha gan) (ок. 1470—1500 нэ), третьего царя второй западно-тибетской династии. Лхачен Лхадбан Намгьял (Lha-chen-Lha-dbaṅ-rnam-rgyal) (ок. 1500—1532), ослепил своего старшего брата в вступил на престол. «Тем не менее, для продолжения рода, он поселил его, вместе с его женой у Liṅ-sñed» , где его жена родила трёх сыновей.[2]
Напишите отзыв о статье "Ланшот-Гомпа"
Примечания
Литература
- Francke, A. H. (1926). Antiquities of Indian Tibet. Vol. II. First edition 1926. Reprint 1972. S. Chand & Co. (Pvt.) Ltd., New Delhi.
- Rizvi, Janet. 1996. Ladakh: Crossroads of High Asia. Second Edition. Oxford India Paperbacks. 3rd Impression 2001. ISBN 019 564546 4.
- John Crook, Henry Osmaston. [books.google.ru/books?id=MktgBOFaxoMC&dq=Lingshed+gompa&source=gbs_navlinks_s Гималайские буддийские селения: окружающая среда, ресурсы, общество и религиозная жизнь в Занскаре и Ладакхе] = Himalayan Buddhist Villages: Environment, Resources, Society and Religious Life in Zagskar, Ladakh. — Motilal Banarsidass, 2001. — 1029 p.
- Martin A. Mills. [books.google.ru/books?id=UeAzk1WA3JcC&dq=Lingshed+gompa&source=gbs_navlinks_s Идентичность, ритуал и состояние в Тибетском Буддизме: основания власти в Гелугпа монашестве] = Identity, ritual and state in Tibetan Buddhism: the foundations of authority in Gelukpa monasticism. — Routledge, 2003. — P. 404.
Ссылки
- [www.gruntose.com/asynchronous_school/lingshed/ling.html An article about the village of Lingshed]
Отрывок, характеризующий Ланшот-Гомпа
В 5 часов утра еще было совсем темно. Войска центра, резервов и правый фланг Багратиона стояли еще неподвижно; но на левом фланге колонны пехоты, кавалерии и артиллерии, долженствовавшие первые спуститься с высот, для того чтобы атаковать французский правый фланг и отбросить его, по диспозиции, в Богемские горы, уже зашевелились и начали подниматься с своих ночлегов. Дым от костров, в которые бросали всё лишнее, ел глаза. Было холодно и темно. Офицеры торопливо пили чай и завтракали, солдаты пережевывали сухари, отбивали ногами дробь, согреваясь, и стекались против огней, бросая в дрова остатки балаганов, стулья, столы, колеса, кадушки, всё лишнее, что нельзя было увезти с собою. Австрийские колонновожатые сновали между русскими войсками и служили предвестниками выступления. Как только показывался австрийский офицер около стоянки полкового командира, полк начинал шевелиться: солдаты сбегались от костров, прятали в голенища трубочки, мешочки в повозки, разбирали ружья и строились. Офицеры застегивались, надевали шпаги и ранцы и, покрикивая, обходили ряды; обозные и денщики запрягали, укладывали и увязывали повозки. Адъютанты, батальонные и полковые командиры садились верхами, крестились, отдавали последние приказания, наставления и поручения остающимся обозным, и звучал однообразный топот тысячей ног. Колонны двигались, не зная куда и не видя от окружавших людей, от дыма и от усиливающегося тумана ни той местности, из которой они выходили, ни той, в которую они вступали.
Солдат в движении так же окружен, ограничен и влеком своим полком, как моряк кораблем, на котором он находится. Как бы далеко он ни прошел, в какие бы странные, неведомые и опасные широты ни вступил он, вокруг него – как для моряка всегда и везде те же палубы, мачты, канаты своего корабля – всегда и везде те же товарищи, те же ряды, тот же фельдфебель Иван Митрич, та же ротная собака Жучка, то же начальство. Солдат редко желает знать те широты, в которых находится весь корабль его; но в день сражения, Бог знает как и откуда, в нравственном мире войска слышится одна для всех строгая нота, которая звучит приближением чего то решительного и торжественного и вызывает их на несвойственное им любопытство. Солдаты в дни сражений возбужденно стараются выйти из интересов своего полка, прислушиваются, приглядываются и жадно расспрашивают о том, что делается вокруг них.
Туман стал так силен, что, несмотря на то, что рассветало, не видно было в десяти шагах перед собою. Кусты казались громадными деревьями, ровные места – обрывами и скатами. Везде, со всех сторон, можно было столкнуться с невидимым в десяти шагах неприятелем. Но долго шли колонны всё в том же тумане, спускаясь и поднимаясь на горы, минуя сады и ограды, по новой, непонятной местности, нигде не сталкиваясь с неприятелем. Напротив того, то впереди, то сзади, со всех сторон, солдаты узнавали, что идут по тому же направлению наши русские колонны. Каждому солдату приятно становилось на душе оттого, что он знал, что туда же, куда он идет, то есть неизвестно куда, идет еще много, много наших.
