Ловля тунца
Поделись знанием:
К:Картины 1966 года
– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
| |
| Сальвадор Дали | |
| Ловля тунца. 1966—67 | |
| Холст, масло. 303 × 404 см | |
| Остров Бендор, Фонд Поля Ришара | |
«Ловля тунца» — картина испанского художника Сальвадора Дали, написанная в 1966—67 годах. Находится в коллекции Фонда Поля Ришара во Франции на острове Бендор. На картине видно, как Дали использует различные стили, исследованные им ранее: сюрреализм, пуантилизм, action painting, ташизм, поп-арт, оптическое и психоделическое искусство. Работа посвящена Жану Месонье, французскому живописцу XIX века.
Информация о картине
Полотно огромных размеров, над которым Дали трудился около двух лет. В этой восторженной демонстрации вселенской энергии, в этой всеобщей пляске смерти, в этом ритуальном убийстве соединяются жизнь и смерть, кровь, красота, боль, страдание, миф. И всё это Дали представляет как некий высший, по сути своей маньеристический синтез многих стилей современного искусства, которые так или иначе привлекали его: сюрреализм, гиперреализм, «помпезный стиль», классицизм, поп-арт и оп-арт[1].
Очень большая картина, переполненная сценами насилия, «Ловля тунца» отличается нетипичным для Дали эпическим характером. Изумительная, фотографическая четкость деталей делает честь технике художника, но также и его умению идти в ногу со временем и использовать проектор для перенесения копируемых образов прямо на холст. Сами образы укладываются в диапазон от эллинистической скульптуры до кинематографа. Резня рыб изображается как кровавая баня, которую нетрудно принять за бой гладиаторов. Напряженные мускулы и готовность к насилию делают людей на картине похожими на фигуры Микеланджело, героически могучие и прославляемые в самом акте убийства. По контрасту, фигуры реальных рыбаков на заднем плане, делающих своё дело с профессиональным равнодушием, куда менее ярки (и в переносном, и в буквальном смысле слова). Там же, на заднем плане, но достаточно заметно, поставлена фигура обнаженной женщины, привлекающая к себе чрезвычайно мало внимания[2].
Напишите отзыв о статье "Ловля тунца"
Примечания
- ↑ [art.liim.ru/galleries_hz/hz50b_3/hz50b3-18-213.html Сальвадор Дали. Ловля тунца. около 1966-67]. Проверено 27 апреля 2009. [www.webcitation.org/66qgraKdy Архивировано из первоисточника 11 апреля 2012].
- ↑ [painting.artyx.ru/painting/item/f00/s00/e0000219/index.shtml Ловля тунца]. Проверено 27 апреля 2009. [www.webcitation.org/66qgsjhtO Архивировано из первоисточника 11 апреля 2012].
Ссылки
- [www.dali-gallery.com/html/galleries/painting23.htm Ловля тунца] (англ.) в галерее работ Сальвадора Дали
Отрывок, характеризующий Ловля тунца
Денисов, закрывшись с головой одеялом, спал не постели, несмотря на то, что был 12 й час дня.– А, Г'остов? 3до'ово, здо'ово, – закричал он всё тем же голосом, как бывало и в полку; но Ростов с грустью заметил, как за этой привычной развязностью и оживленностью какое то новое дурное, затаенное чувство проглядывало в выражении лица, в интонациях и словах Денисова.
Рана его, несмотря на свою ничтожность, все еще не заживала, хотя уже прошло шесть недель, как он был ранен. В лице его была та же бледная опухлость, которая была на всех гошпитальных лицах. Но не это поразило Ростова; его поразило то, что Денисов как будто не рад был ему и неестественно ему улыбался. Денисов не расспрашивал ни про полк, ни про общий ход дела. Когда Ростов говорил про это, Денисов не слушал.
Ростов заметил даже, что Денисову неприятно было, когда ему напоминали о полке и вообще о той, другой, вольной жизни, которая шла вне госпиталя. Он, казалось, старался забыть ту прежнюю жизнь и интересовался только своим делом с провиантскими чиновниками. На вопрос Ростова, в каком положении было дело, он тотчас достал из под подушки бумагу, полученную из комиссии, и свой черновой ответ на нее. Он оживился, начав читать свою бумагу и особенно давал заметить Ростову колкости, которые он в этой бумаге говорил своим врагам. Госпитальные товарищи Денисова, окружившие было Ростова – вновь прибывшее из вольного света лицо, – стали понемногу расходиться, как только Денисов стал читать свою бумагу. По их лицам Ростов понял, что все эти господа уже не раз слышали всю эту успевшую им надоесть историю. Только сосед на кровати, толстый улан, сидел на своей койке, мрачно нахмурившись и куря трубку, и маленький Тушин без руки продолжал слушать, неодобрительно покачивая головой. В середине чтения улан перебил Денисова.
– А по мне, – сказал он, обращаясь к Ростову, – надо просто просить государя о помиловании. Теперь, говорят, награды будут большие, и верно простят…
– Мне просить государя! – сказал Денисов голосом, которому он хотел придать прежнюю энергию и горячность, но который звучал бесполезной раздражительностью. – О чем? Ежели бы я был разбойник, я бы просил милости, а то я сужусь за то, что вывожу на чистую воду разбойников. Пускай судят, я никого не боюсь: я честно служил царю, отечеству и не крал! И меня разжаловать, и… Слушай, я так прямо и пишу им, вот я пишу: «ежели бы я был казнокрад…
– Ловко написано, что и говорить, – сказал Тушин. Да не в том дело, Василий Дмитрич, – он тоже обратился к Ростову, – покориться надо, а вот Василий Дмитрич не хочет. Ведь аудитор говорил вам, что дело ваше плохо.
– Ну пускай будет плохо, – сказал Денисов. – Вам написал аудитор просьбу, – продолжал Тушин, – и надо подписать, да вот с ними и отправить. У них верно (он указал на Ростова) и рука в штабе есть. Уже лучше случая не найдете.
