Мас, Николас
| Николас Мас | |
| Имя при рождении: |
Nicolaes Maes |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Страна: | |
| Жанр: | |
| Учёба: | |
| Стиль: | |
| Влияние: | |
| Влияние на: | |
Николас Мас[1] (нидерл. Nicolaes Maes, МФА: [ˈnikoːlaːs ˈmaːs]; крещён в январе 1634, Дордрехт — похоронен 24 ноября 1693, Амстердам) — голландский художник, знаменитый своими портретами и жанровыми сценами, один из последних представителей Золотого века голландской живописи.
Биография и творчество
Родился в семье богатого купца Геррита Маса и Иды Херман. По всей видимости, начал учиться живописи в Дордрехте. Около 1648 года приехал в Амстердам и поступил учеником в мастерскую Рембрандта, где оставался до 1653 года. Его ранние полотна, изображающие жанровые сцены в тёмно-красных тонах, настолько напоминают картины Рембрандта того же времени, что в нескольких случаях работы Маса в различных музеях были приписаны Рембрандту.
В 1653 году Николас Мас вернулся в Дордрехт и открыл собственную мастерскую. Вершиной его творчества считается период с 1655 по 1665 год, когда он в основном изображал жанровые сцены, происходящие в проходных комнатах с окнами. Этот аспект его творчества повлиял на художников делфтской школы, в особенности Яна Вермеера и Питера де Хооха, для которых интерьеры с боковым светом из окон стали основным мотивом творчества. Любимым сюжетом произведений Маса этого периода были читающие, молящиеся или спящие старые женщины.
Между 1665 и 1667 годом Мас посетил и, возможно даже некоторое время жил в Антверпене. Затем он вернулся в Дордрехт, а в 1673 году переехал в Амстердам, где и жил до самой смерти. В 1660-е годы он отошёл от стиля Рембрандта и начал писать портреты в ярких тонах, ближе к стилю ван Дейка, имевшие большой успех.
В работах Маса часто встречаются монограммы, как, например, кот, крадущий еду женщины. пока она молится перед ужином.
Источники
- Alejandro Vergara, Vermeer and the Dutch Interior, Madrid (Museo Nacional del Prado), 2003 ISBN 84-8480-049-0.
- [www.essentialvermeer.com/dutch-painters/masters/maesbase.html Seven Dutch Masters — Nicolaes Maes]
- ↑ Написание согласно нидерландско-русской практической транскрипции; встречаются также написания Николас Маас, Николас Маес, Николас Маэс, Николас Мейс и Николаес Маес.
Напишите отзыв о статье "Мас, Николас"
Отрывок, характеризующий Мас, Николас
Князь Андрей, для полноты трофея пленников выставленный также вперед, на глаза императору, не мог не привлечь его внимания. Наполеон, видимо, вспомнил, что он видел его на поле и, обращаясь к нему, употребил то самое наименование молодого человека – jeune homme, под которым Болконский в первый раз отразился в его памяти.– Et vous, jeune homme? Ну, а вы, молодой человек? – обратился он к нему, – как вы себя чувствуете, mon brave?
Несмотря на то, что за пять минут перед этим князь Андрей мог сказать несколько слов солдатам, переносившим его, он теперь, прямо устремив свои глаза на Наполеона, молчал… Ему так ничтожны казались в эту минуту все интересы, занимавшие Наполеона, так мелочен казался ему сам герой его, с этим мелким тщеславием и радостью победы, в сравнении с тем высоким, справедливым и добрым небом, которое он видел и понял, – что он не мог отвечать ему.
Да и всё казалось так бесполезно и ничтожно в сравнении с тем строгим и величественным строем мысли, который вызывали в нем ослабление сил от истекшей крови, страдание и близкое ожидание смерти. Глядя в глаза Наполеону, князь Андрей думал о ничтожности величия, о ничтожности жизни, которой никто не мог понять значения, и о еще большем ничтожестве смерти, смысл которой никто не мог понять и объяснить из живущих.
Император, не дождавшись ответа, отвернулся и, отъезжая, обратился к одному из начальников:
– Пусть позаботятся об этих господах и свезут их в мой бивуак; пускай мой доктор Ларрей осмотрит их раны. До свидания, князь Репнин, – и он, тронув лошадь, галопом поехал дальше.
На лице его было сиянье самодовольства и счастия.
Солдаты, принесшие князя Андрея и снявшие с него попавшийся им золотой образок, навешенный на брата княжною Марьею, увидав ласковость, с которою обращался император с пленными, поспешили возвратить образок.
Князь Андрей не видал, кто и как надел его опять, но на груди его сверх мундира вдруг очутился образок на мелкой золотой цепочке.
«Хорошо бы это было, – подумал князь Андрей, взглянув на этот образок, который с таким чувством и благоговением навесила на него сестра, – хорошо бы это было, ежели бы всё было так ясно и просто, как оно кажется княжне Марье. Как хорошо бы было знать, где искать помощи в этой жизни и чего ждать после нее, там, за гробом! Как бы счастлив и спокоен я был, ежели бы мог сказать теперь: Господи, помилуй меня!… Но кому я скажу это! Или сила – неопределенная, непостижимая, к которой я не только не могу обращаться, но которой не могу выразить словами, – великое всё или ничего, – говорил он сам себе, – или это тот Бог, который вот здесь зашит, в этой ладонке, княжной Марьей? Ничего, ничего нет верного, кроме ничтожества всего того, что мне понятно, и величия чего то непонятного, но важнейшего!»
Носилки тронулись. При каждом толчке он опять чувствовал невыносимую боль; лихорадочное состояние усилилось, и он начинал бредить. Те мечтания об отце, жене, сестре и будущем сыне и нежность, которую он испытывал в ночь накануне сражения, фигура маленького, ничтожного Наполеона и над всем этим высокое небо, составляли главное основание его горячечных представлений.
